Грустное танго

Редкая новость занимала так долго полосы газет, как события в Аргентине. Впервые со времен крушения режима Николае Чаушеску ошибки в экономической политике привели к открытому бунту населения. Многое в развитии Аргентины, увы, напоминает недавнюю ситуацию в России. Что же произошло в Аргентине, и какие уроки мы должны извлечь для себя?
В стране несколько десятилетий у власти находился полувоенный режим, не чуждый при этом некоторым социалистическим идеям. Сочетание крайней амбициозности в политике (достаточно вспомнить авантюру на Фолклендах) и социального популизма привело к тому, что страна многие годы откровенно жила не по средствам. Аргентинские генералы не избежали соблазна печатать деньги и залезать в долги для реализации своих амбициозных программ. Итогом стала длительная стагнация в экономике и многолетняя галопирующая инфляция, исчислявшаяся сотнями процентов в год.
В такой ситуации в 1991 году к власти над экономикой страны пришел яркий либеральный экономист Доминго Кавалло, который пошел на экстраординарные меры. Его политика была направлена на сбалансирование бюджета, в первую очередь, на основе резкого сокращения госрасходов. Наиболее известной мерой стало введение currency board. Ее главной составляющей было установление жестко фиксированного курса песо к доллару и ограничение денежной эмиссии объемом валютных резервов страны.
Эти меры позволили за короткий срок остановить инфляцию. В стране начался экономический рост и приток инвестиций. В мире заговорили об «аргентинском экономическом чуде», а Кавалло был признан «экономическим гением». МВФ был в восторге и ставил Аргентину в пример. В разгар кризиса 1998 года российские власти всерьез рассматривали возможность использования аргентинского опыта и приглашения Кавалло, вышедшего к тому времени в отставку, на роль экономического советника России.
Однако любая, даже очень эффективная на определенном этапе экономическая модель не может восприниматься как догма. Это, пожалуй, главный для нас урок из аргентинского опыта.
Вдохновленные успехами в экономике, аргентинские власти в середине 90-х вновь вернулись к широкой раздаче денег, реализации обширных государственных программ. Ограничения на эмиссию денег для пополнения госбюджета преодолевались продажей госсобственности в рамках тотальной приватизации и активными заимствованиями на внутреннем и внешнем финансовых рынках. Международные финансовые организации и частные инвесторы, поверившие в «аргентинское экономическое чудо», охотно одалживали деньги центральному правительству и региональным властям. Внешний долг превысил астрономическую сумму в $130 млрд.
Как тут не вспомнить очень схожую политику российского правительства в середине 90-х годов, закончившуюся крахом в августе 1998 года. И вот второй урок нашего и аргентинского опыта – нельзя долго жить в долг.
Жесткая привязка песо к доллару сделала его заложником колебаний курса более сильной валюты. Укрепление доллара с конца 90-х годов стимулировало импорт и сделало невыгодным аргентинский экспорт. Поток валюты в страну от экспорта резко сократился. При этом настало время платить по долгам. Над Аргентиной нависла угроза экономического кризиса и реального банкротства.
В этой ситуации в марте 2001 года Кавалло был вновь призван на спасение экономики. Увы, поздно. Да и действовал он преимущественно старыми методами, которые уже не давали прежнего эффекта. Так, аргентинские власти до последнего придерживались фиксированного курса песо. На этом настаивали и местные олигархи, накопившие значительные объемы требований к правительству, номинированных в песо. Как не вспомнить вновь весну и лето 1998 года в России, когда Центробанк и правительство при поддержке российских олигархов упорно тратили займы МВФ на поддержание стабильного курса рубля.
Кавалло с присущей ему решительностью попытался резко сократить госрасходы, чтобы ликвидировать дефицит бюджета. В ход пошли отнюдь не либеральные, а такие знакомые нам из недавнего отечественного прошлого меры, как сокращение и задержка выплаты пенсий и зарплат бюджетникам, замораживание валютных вкладов населения и даже выплата части зарплаты чиновникам гособлигациями (старшее поколение наверняка помнит «добровольно-принудительные» советские государственные займы у населения). В ответ аргентинцы вышли на улицы с пустыми кастрюлями. Президент и правительство отправились в отставку, «экономическое чудо» обернулось экономическим крахом и социальным взрывом. Песо был девальвирован на 40%. МВФ, спасая лицо, отсрочил Аргентине выплату очередного долга около $1 млрд., требуя при этом программы кардинальных мер по выходу из кризиса. Выхода пока не видно.
Не знаю, пригласят ли аргентинцы на роль экономического советника Евгения Примакова, но помнить об опыте Аргентины нам точно нужно.