Другая моя Москва

     — Здравствуйте, Игорь Николаевич.
     — Здравствуйте.
     — Вот о чем я хочу спросить. В последние десять лет в Москве появилось очень много зданий с башенками, конусами, пирамидками на крыше. Далеко не всем москвичам они нравятся, но увидеть их можно в любом районе города. Они — как прыщи на лице Москвы. Разве у архитекторов не хватает фантазии на что-то другое?
     — А что, одинаковые дома с плоскими кровлями лучше? Их сейчас в Москве процентов 70 от общего числа зданий. Город пресытился таким строительством. И появление домов с оригинальными завершениями было своеобразной реакцией на типовое строительство.
     — Кто был инициатором этого движения?
     — Движения как такового не было. Смотрите, что получается: существует, например, сто архитектурных мастерских. Захотел каждый архитектор поставить по дому, как вы говорите, “с башенкой”. Вот и появилось сто таких домов. Можно сказать, что каждый архитектор построил по своей башне. По поводу этих архитектурных новшеств велись ожесточенные споры, и сейчас проектов домов “с башенками” стало меньше. Но не забывайте, что в архитектуре есть определенная инерция — то, что проектировали два года назад, строят только сейчас.
     А вообще-то здания, “направленные вверх”, с дугообразными, ступенчатыми, овальными и другими завершениями будут преобладать в московском строительстве. Земля стала дорогая, и позволить домам “расползаться” на большой площади мы не можем.
    
     — Недавно в прессе прошло сообщение, что на Арбате будет строиться центр Булата Окуджавы. Что он собой представляет?
     — Это должен быть не очень высокий дом на пересечении Арбата и Плотникова переулка. На первом этаже предполагается сделать сцену и амфитеатр на 300 мест, где люди могут собираться и слушать стихи, музыку. На втором этаже разместятся библиотека и архив Фонда Окуджавы. Наконец, на верхнем этаже сделают кафе для поэтов под названием “Парнас”. Это будет и своеобразный “клуб по интересам”, и “зал для приемов”. Там даже хотят проводить международные встречи.
     — И когда ждать открытия этого центра?
     — На общественном совете были поддержаны проекты собственно памятника Булату Шалвовичу и благоустройства площади, на которой он будет установлен. Одновременно были рассмотрены предложения по самому центру. В целом идею совет одобрил, сейчас ведется проектная разработка.
     — То есть насчет сроков строительства пока ничего не известно?
     — Сроки связаны с инвестициями. Тут я ничего не могу сказать. Я архитектор, а это уже вопрос денег.
     — А инвестиции вообще реальны?
     — Мне самому хотелось бы знать ответ на этот вопрос. Говорят, реальны.
    
     — Я живу рядом с Патриаршими прудами. Ходят слухи, что на Патриарших будет построена огромная автостоянка. Так ли это?
     — По этому поводу есть разные мнения. Например, проект стоянки под Патриаршими прудами.
     — Как, под самими прудами?
     — Да. На глубине, подо дном. Но это вопрос достаточно проблематичный. Денег на строительство много надо. А дорожный фонд и так резко сокращен.
     — То есть на повестке дня вопрос не стоит?
     — Он рассматривался.
     — Но окончательного решения нет?
     — Решение, так сказать, в состоянии окончательной приемки. Но строительство в любом случае будет проводиться не в этом году.
     — Как же все это будет выглядеть? С одной стороны, памятник Мастеру и Маргарите делают, с другой — стоянку строят. Во что превратятся Патриаршие пруды?
     — Это не связанные друг с другом объекты. Тем более вокруг памятника много специфической строительной возни не будет. Это, условно говоря, три-четыре ямы, в которые закладывается фундамент, и все. Более того, при строительстве памятника будет проводиться благоустройство территории.

     — Я коренная москвичка, живу в центре. Слышала, что все дома в центре будут выкрашивать в традиционные цвета, в которые их красили сразу после постройки. Это правда?
     — Да, мы следим, чтобы старые дома сохраняли свою традиционную окраску. Например, здания, построенные в эпоху классицизма, красили, как правило, в желтый цвет, а дома в стиле нарышкинского барокко были и зеленые, и голубые, и бирюзовые. Есть и еще одно правило: новые здания должны гармонировать по окраске со старой застройкой. Спасибо за вопрос. Цвету зданий мы уделяем очень большое внимание.
     — А есть ли какие-то научные доказательства того, что окраска домов влияет на настроение людей?
     — Конечно, есть! Монотонные “коробки” одного цвета не только настроение могут испортить, но и психическое здоровье подорвать. Наблюдая день ото дня одно и то же, человек начинает уставать, у него накапливается раздражительность, возникают неврозы.
     — Так надо дома в разные цвета красить!
     — Мы как раз над этим работаем. Существует целая программа “осветления” Москвы, то есть окраски зданий в жизнерадостные теплые тона — розовый, желтый, охристый. Стараемся играть с цветом и в новостройках. Взять, скажем, такой район, как Марьинский парк. Там нет одинаковых домов. Даже построенные по одному проекту здания выкрашены в разные цвета. При строительстве Третьего кольца тоже использовались определенные цветовые решения. Вы по Третьему транспортному ездили?
     — Да.
     — Видели, какого цвета противошумовые щиты вдоль дороги?
     — Признаться, не замечала.
     — Это хорошо, что не замечали. Значит, наша цель — сделать так, чтобы щиты не бросались в глаза, — выполнена. А вообще-то они выкрашены в единой гамме: серо-травянистые, голубоватые. Само стекло имеет подкраску.
     — Значит, лет через десять с высоты птичьего полета Москва будет напоминать большую клумбу? Станет вся такая разноцветная...
     — Если двигаться нынешними темпами, то через десять лет как раз так и будет. Мы сейчас разрабатываем идею концептуального цветового решения и для городского транспорта, и для тротуаров. Ведь появились совершенно новые материалы — скажем, белая или зеленая плитка для мощения. Наша задача — правильно эти материалы применить.
     — Но, к сожалению, на той же Тверской вроде красиво, а как зайдешь во дворы, все облезлое.
     — Ну будем и во дворы заходить. Должен напомнить, что программа “Мой двор, мой подъезд” как раз и призвана изменить ситуацию во всем городе.

     — Ведутся ли работы по сохранению старых зданий в центре Москвы?
     — По этому поводу не прекращаются острые дискуссии. С одной стороны, в центре выгодно строить дорогие бутики и офисы. С другой — старая, интересная для туристов Москва исчезает. Проблема еще и в том, что многие особняки XVIII — начала XIX века не так-то легко отреставрировать. Их люди строили для себя, а не для далеких потомков. И не очень надежно строили, использовали дранку, известь, бревна. Камня было мало. Чтобы эти дома восстановить в первозданном виде, требуются уникальные, очень дорогие методики. Поэтому при реконструкции все равно приходится использовать новые материалы. И городской вид так или иначе меняется, осовременивается.
     — Вот сейчас сносят хрущевки. Но ведь это тоже своеобразный памятник архитектуры!
     — Разумеется. Это еще и символ “оттепели” — не самого плохого периода в нашей истории. Мы сейчас рассматриваем вопрос о сохранении не только отдельных хрущевок, но и двух кварталов соответствующей застройки.
     — Кто же в них жить-то будет?
     — Думаю, стариков или молодоженов, у которых еще нет детей, такое недорогое жилье вполне устроит. Тем более там капитальный ремонт проведут. Ну и в свежие, радующие глаз цвета дома покрасят. Спрос на квартиры будет.

     — Вопрос у меня, может, не очень серьезный, но все-таки... Как в новом году будут обстоять дела с озеленением улиц?
     — Вопрос очень серьезный и важный! В этом году впервые разработан общегородской план цветочного оформления. Из цветов можно формировать разнообразные узоры. Одни растения цветут весной, другие — летом и осенью, так что клумбы и газоны, оформленные цветами, будут меняться в течение сезона. Но цветочные узоры будут только в пешеходных зонах. А вот на Кутузовском, где машины мчатся с огромной скоростью, делать такие вычурные клумбы нельзя. Клумбы там должны идти протяженными плоскостями, с одними и теми же цветами. Чтобы водителей не отвлекать.
     Но в благоустройстве города есть свои “черные дыры” — вопросы, абсолютно нерешенные. В частности, не создана система контейнерного озеленения. В условиях современного большого города сажать деревья просто в почву рискованно. Не выживут они там, тем более в нашем климате. Вспомните, как погибли липы на Тверской. Выход один — установка на улицах ящиков-контейнеров со специально насыпанным грунтом, в который высаживаются деревья. Нужно еще вешать ящики с цветами на стены домов. С петуньями, например.
     — Почему с петуньями?
     — Потому что они цветут активно, меняют цвет в течение года. В Англии все дома в таких цветах. Они неприхотливые и не такие дорогие, как, например, розы.
     — Но в той же Англии или Германии цветы на балконах или вьющиеся растения на стенах домов выращивали сотни лет. Для нас это дело новое. Вы не предвидите известных трудностей?
     — Предвижу, конечно. Во-первых, ящики не должны падать на головы прохожих. Во-вторых, нельзя допустить, чтобы один ящик был кривой, другой — косой, один — большой, другой — маленький. В общем, делать все это будет нелегко. Но надо.

     — Я патриот своего метро в Отрадном. В целом оно красивое. Но вот некоторые элементы оформления... Наверху подвесили что-то похожее на две колбаски. На одной из них — несколько десятков портретов великих русских людей. Но трудно понять, где Менделеев, где Достоевский, где Пушкин. Все это в сером тоне. А на обратной стороне — погост и женщины декабристов: страшненькие, с глазами, раскрытыми от ужаса. Мой малолетний племянник, когда был у меня в гостях, сказал: “Посмотри, сколько привидений!” Нельзя ли что-то изменить в оформлении?
     — Тут есть свои сложности — существует такое понятие, как авторское право. Если совет принял эту работу, изменить оформление станции без согласия автора мы не вправе. Оформление может нравиться или не нравиться, но делал его наш выдающийся художник-монументалист Игорь Николаев. В любом случае его труд достоин уважения.
     — А оформление других станций метро? Скажем, станции, где стены выложены кафелем. Когда-то это было модно, но сейчас они смотрятся как ванные комнаты, нуждающиеся в ремонте.
     — Думаю, сейчас метростроевцы больше озабочены строительством новых станций и ремонтом более нуждающихся — как, например, “Маяковская”. Но руки дойдут и до этих станций.
    
     — Существуют ли планы единого оформления торговых ларьков и павильонов? Если уж их нельзя убрать с улиц, то, может, имеет смысл сделать их более нарядными?
     — Полностью с вами согласен. Сейчас появилось много новых материалов, которые позволят строить ларьки и палатки более яркими. Мы ежегодно в Москомархитетуре рассматриваем вопрос о внешнем виде ларьков и павильонов и, если он не выдерживает критики, рекомендуем аренду с владельцем павильона не продлевать. Вот сейчас решаем вопрос о новом виде ларьков на Садовом кольце. Многие из них повернуты задом к проезжей части, всегда забрызганы грязью, выглядят непрезентабельно.
     — Что же, их прозрачными делать, из стекла?
     — Да, прозрачными. А как продавцы будут в них работать — это, как говорится, их проблемы. Раз уж вы торгуете в таком месте, то подчиняйтесь законам города.
    
     — Сейчас из центра города убирают рекламные щиты. А когда разберутся с рекламой, установленной на крышах? Ведь она часто портит старые здания.
     — Так называемая крышная реклама обязательно останется. Она есть во всем мире. В Лондоне есть крышные установки на Трафальгарской площади, а в Милане они размещены у знаменитого дворца Сфорци. Я даже так скажу — не в таком мы достатке живем, чтобы отказаться от доходов, которые дает реклама. Но, с другой стороны, правильно говорит Лужков: ради этих копеек мы не дадим уродовать Москву. Любое размещение рекламы проходит градостроительный совет, требования там весьма жесткие. В скором времени, например, рекламу перестанут размещать на сплошных щитах, она будет состоять из отдельных светящихся букв, станет прозрачной.