Преступники — трое здоровенных мужиков — в выборе средств не стеснялись. На глазах малышки они расправились с ее бабушкой, “вырубив” ту электрошоком. А самой девочке, чтобы не кричала, вкололи “успокоительное” — какой-то наркотик. Пушистый заяц — любимая игрушка — выпал из рук слабеющего ребенка. Они так и лежали на полу — раскинувшая руки бабушка и белый заяц, — пока их не нашли.
А спустя несколько дней по каналу Эй-би-си в США прошел сюжет о том, как была “спасена маленькая девочка”, которую “вывезли из России” и “возвратили в Хьюстон”. С телеэкранов соотечественникам широко улыбался отец Нины — бизнесмен Лоренс Роберт Уайт.
— Я была против этого брака, — рассказывает мама Марии, Вероника Васильевна Святова. — Я даже на свадьбу к ним не ездила. Он не любил Машу. Просто ему нужен был выход в Россию. Тогда американцы только разворачивались на нашем рынке. А Маша была ему очень удобна в этом смысле: и переводчик бесплатный, и экономист хороший...
Как бы то ни было, Лоренс быстренько развелся, и в 1990 г. женился на Маше. Она стала Мария Святова-Уайт.
Но семейная жизнь, как и предсказывала Вероника Васильевна, не задалась. Лоренс-муж оказался совсем не тем, что Лоренс-жених. От его былой нежности не осталось и следа. Правда, пока супруги жили в Лондоне, все было еще терпимо, но когда они переехали в Хьюстон, Маша и вовсе перестала быть “дорогой” и “любимой”, превратившись в “дрянь” и “дерьмо”. Уайт не стеснялся в выражениях и частенько давал волю рукам.
— Я не понимала, чем его раздражаю, — говорит Мария. — Как и все русские женщины, во всем винила себя. Но мы же народ терпеливый. Я так решила для себя: буду терпеть, сколько смогу. Он ругается — я молчу. А он от этого еще больше заводится. Наконец я решилась подать на развод...
Но с разводом не вышло. Ошеломляющее известие о беременности — в 33 года! — изменило все планы. После приговора врачей: бесплодие, после неудачных попыток искусственного оплодотворения и нескольких операций известие о грядущем материнстве настолько окрылило ее, что она больше и думать ни о чем не могла. Мария решила, что после рождения долгожданного ребенка отношения в семье изменятся к лучшему сами собой.
И вот в 1995 г. родилась Ниночка.
Но даже не она послужила причиной спешных Машиных сборов в Лондон с заявлением о разводе. Ее повергло в шок новое поведение мужа, который “из-за любви к малышке” стал спать с девочкой голым, мыться с ней в одной ванне и расхаживать по дому неглиже.
— Мой муж в сексуальном плане, как мне кажется, не совсем здоровый человек. И я испугалась, что это отразиться на Ниночке, — рассказывает Мария. — Поэтому и решила поскорее развестись.
Но Уайт опередил супругу и подал на развод в Хьюстоне, рассчитывая “в родных стенах” отсудить ребенка. Тяжба длилась без малого три года. И завершилась, когда у Марии кончились деньги на адвоката. А потому решение, так называемое “мировое соглашение”, было принято не в ее пользу. Нет, видеться с дочкой Маше позволялось, но “основным” родителем определили Лоренса, а постоянным местом проживания для Нины — Хьюстон.
А как же сексуальные домогательства отца к ребенку? Ведь в Америке с этим строго.
— Это миф, в который у нас почему-то упорно верят, — вздыхает Маша. — Наверное, после сексуального скандала с президентом Клинтоном. На самом деле в Америке у кого есть деньги, тот и прав. Вы думаете, я там одна такая была? Другая женщина, например, тоже не смогла доказать в суде, что ее муж — извращенец, хотя он насиловал дочь на ее глазах! Ей отказали в иске о лишении его отцовства. Тогда она, не выдержав, убила его. И ее приговорили к 45 годам тюрьмы...
Известная американская адвокатесса Джоан Пединкт в своей книжке утверждает, что каждый четвертый ребенок (девочка) в американской семье подвергается сексуальному насилию со стороны отца или, чаще, отчима. Но доказать в суде это крайне сложно. Практически невозможно.
Маша понимала, что смена места жительства и лишение отца для маленькой дочки будет большим ударом. И она постаралась его смягчить. Сначала они поехала в Швецию (Нина часто путешествовала и с отцом, и с матерью), потом — во Францию. А уже оттуда — в Россию.
— Нину впустили в страну беспрепятственно. Ведь сразу после рождения я оформила ей российское гражданство. А насчет папы я Нине сказала, что он обязательно будет к нам приезжать. И Лоренсу я так же сказала по телефону: что он может звонить и приезжать, когда захочет.
Поселившись в старой московской квартире, Мария устроилась на работу, а малышку определила в детский сад. И тут — новый удар. Психолог, к которому воспитатели попросили отвести девочку, вынес свой приговор: ребенок подвергался сексуальному насилию, и теперь у него ярко выраженная “сексуализация”.
Вот оно — то, чего в упор не видели хьюстонские судьи и что Маша совсем не собиралась афишировать в Москве!
Целый год малышка ежедневно общалась с врачами из центра реабилитации детей. К счастью, все оказалось не так “запущено”: контакт с “возбудителем” был вовремя прекращен. Ребенка смогли вернуть в норму. Но в мае 1999 г. стало ясно, что нормальной жизни у Маши и Нины не будет уже никогда.
Как-то днем Маша с дочерью шли по улице, и вдруг сильный толчок бросил женщину на асфальт.
— На меня навалились сразу двое мужчин, — вспоминает Маша. — Они зажали мне рот и начали избивать. Но я даже не чувствовала боли, потому что все мое внимание было обращено к дочери. Ее завернули в какую-то ткань и понесли к багажнику машины... К своему ужасу, я увидела в этой машине Лоренса...
Маше помогли случайные прохожие, потому план похищения и сорвался. Но то, что похитители чувствовали свою полную безнаказанность — действовали среди бела дня на глазах десятков свидетелей, — очевидно.
Савеловская прокуратура возбудила уголовное дело по факту попытки похищения ребенка и даже допросила мистера Уайта, но вполне удовлетворилась его объяснениями. Уайт сказал, что “нанятые им для охраны лица совершили данные действия исключительно по своей инициативе, видимо, пожалев его — он их об этом не просил”. При этом мистер не отрицал, что лично присутствовал на месте преступления, наблюдал за происходящим, но сам не вмешивался. Что, собственно, не освобождает его от ответственности. Но привлечь американца — это у наших правоохранительных органов, извините, кишка тонка. Поклонились в ножки и отпустили с миром.
Дело рассматривалось в Савеловском суде столицы. Судья вела процесс абсолютно беспристрастно. Она слушала внимательно и истицу, и ответчика. Принимала доказательства как той, так и другой стороны. И вынесла такое решение:
“Определить место жительства несовершеннолетней Нины Уайт по месту постоянного проживания ее матери: Российская Федерация, г. Москва... В удовлетворении иска об ограничении Уайта Лоренса Роберта в родительских правах отказать”.
Это поражение для Уайта — бывалого сутяги — оказалось настолько неожиданным, что он даже не стал обжаловать решение Савеловского суда в более высоких российских инстанциях. Он также не стал жаловаться в Международный суд по правам человека в Страсбурге, что тоже не лишено смысла, если точно считаешь себя правым. Он сделал по-другому.
Два года от Уайта не было ни слуху ни духу. Никаких алиментов он, естественно, не платил. Да Маша их и не ждала. Она была счастлива тем, что Нина теперь на законных основаниях живет вместе с ней. Они ездили отдыхать в Анапу, на Азовское море. Устраивали пикники на даче, отмечали вместе с другими детишками дни рождения...
Все закончилось в один день. 27 сентября 2001 г., когда Маша была на работе, а с Ниночкой дома сидела бабушка, в квартиру позвонили. Бабушка пошла открывать...
— Это моя вина, — говорит Вероника Васильевна. — Зачем я открыла дверь? Не могу себе простить. Просто я не ожидала ничего подобного. У нас в доме был ремонт, и по квартирам ходили водопроводчики. Когда раздался звонок, я спросила “кто?”. Сказали, что пришли стояк менять. Я открыла и тут же получила сильный удар в грудь...
Трое мужчин действовали быстро. Они вкололи 68-летней женщине в руку какое-то вещество, а потом достали электрошоковые дубинки.
— Я слышала, как Ниночка кричала: “Не убивайте бабушку!” Последнее, что я видела перед тем, как потерять сознание, что они собираются делать укол Ниночке...
Маша пришла домой поздно — в 9 вечера. Она увидела лежащую на полу мать и все поняла: Нины больше нет.
Вероника Васильевна потом долго лежала в больнице и до сих пор наблюдается у врача. А Савеловская прокуратура возбудила новое уголовное дело. Теперь уже по факту похищения несовершеннолетней Нины Уайт. 13 декабря было вынесено постановление о привлечении Лоренса Уайта к уголовной ответственности в качестве обвиняемого, а 27 декабря его объявили в федеральный и международный розыск.
Генеральная прокуратура быстро направила соответствующие документы в США. Но ситуация неожиданно изменилась. 1 марта нынешнего года Мосгорпрокуратура... отменила прежнее постановление. Старший прокурор городской прокуратуры Лютова, чья подпись стоит на этом документе, сочла, что доказательств для предъявления обвинения г-ну Уайту в совершении тяжкого преступления собрано недостаточно.
Джессика Уилли: “С тех пор как началась война с терроризмом, мы много слышали о том, что могут сделать бойцы спецназа, однако Лэрри Уайт знает об этом не понаслышке. Группа российских спецназовцев организовала операцию захвата и вывезла Нину из Москвы”.
Лэрри Уайт (восхищенно): “Это просто чудо! Мне трудно в это поверить”.
Джессика Уилли: “Этот путь начался в 1998 году, когда бывшая жена Уайта Маша, гражданка Российской Федерации, нарушила мировое соглашение и похитила Нину. Она увезла Нину в Москву, где они поселились в квартире. Уайт потерял дочь”.
Лэрри Уайт (грустно): “Это самое ужасное, что может произойти”.
Джессика Уилли: “Однако он немедленно начал действовать, наняв частных детективов, чтобы они следили за Ниной и ее мамой и прослушивали их телефоны. Со стороны американских властей делом занимались агенты ФБР. Однако ФБР, связанное необходимостью соблюдать российские законы, ничего не могло сделать, поэтому Уайт решил взять закон в свои руки. Он стал искать наемников и охотников за головами. Три года спустя, потратив сотни тысяч долларов, он наконец нашел ответ — группа российских спецназовцев. Настало 27 сентября”.
Лэрри Уайт: “Команда из пяти человек ворвалась в квартиру, обезоружила двух вооруженных охранников и забрала мою дочь”.
Джессика Уилли: “И в течение этого же дня Уайт увидел свою дочь впервые более чем за три года, обнял ее, она была целой и невредимой. Теперь Нина практически не расстается с отцом. Уайт принимает меры для получения полного опекунства над ребенком”.
...Первый раз Мария услышала по телефону голос дочери спустя 8 дней. А всего после похищения Нина лишь трижды общалась с матерью — отец не дает им возможности разговаривать.
— В трубке что-то трещало, — говорит Маша. — Я ее плохо слышала. Она мне кричит: “Мама, пришли мне, пожалуйста, одежду и школьные прописи, а то я отстану от остальных”. Потом как-то еще раз он дал нам поговорить, но ничего существенного Нина мне не сказала. Конечно, он же наверняка у нее над душой стоял. А в третий раз я звонила на ее день рождения, 6 января. И Нина сказала, уже по-английски: “Мне здесь хорошо. Не звони мне больше. Ты мне не мать”.
Раньше Нина никогда не говорила по-английски. А ее отец не знает русского. Можно себе представить, какой стресс испытал ребенок, оказавшись внезапно среди людей, которых даже не может понять. Конечно, со временем она освоит язык, но шок от пережитого останется на всю жизнь.
— Я рад, — сказал Лоренс Уайт, — что вы решили осветить и мое мнение. Обычно журналисты отстаивают только одну точку зрения. Все, что вас интересует, я пришлю по электронной почте.
Мы немедленно подготовили свои вопросы, и вот какая получилась переписка.
— Почему вы силой увезли Нину в США? Из-за любви к дочери или чтобы отомстить ее матери?
— Я полностью уверен в том, что мотивы Марии во время ее первого похищения Нины были эгоистичными и не имели ничего общего с интересами Нины. Ясно, что человек, совершивший такое, вряд ли будет хорошим родителем. Нина всегда говорила, что она себя чувствует лучше, в безопасности и свободно, живя со мной, и все профессионалы, участвовавшие в деле, в один голос заявляли о том, что ей лучше жить со мной. Все, что я сделал, я сделал ради будущего Нины.
— Люди, похитившие Нину, были сотрудниками российского спецназа?
— Я не знаю, как ответить на этот вопрос.
— Как им удалось перевезти ребенка без документов через две границы?
— Когда я с Ниной оказался на границе США, я показал пограничникам ее свидетельство о рождении. Они проверили всю информацию в ФБР и разрешили Нине въехать в страну.
— С кем сейчас живет Нина? Ходит ли она в школу? Появились ли у нее друзья? Не чувствует ли она себя одиноко?
— Нина живет со мной и с нашей собакой. Как известно Марии, Нина ходит в школу, куда она пошла через месяц после возвращения домой. Когда я забрал ее, она не говорила по-английски совсем, хотя начинала познавать мир на этом, родном для нее языке. Я нанял для нее частного преподавателя и только через месяц, когда почувствовал, что она готова, отдал ее в школу. У Нины много друзей... Иногда ее близкие друзья остаются у нас на ночь, иногда она остается у них. Нина никогда не говорила о том, что она чувствует себя одиноко, напротив — она очень счастлива, что снова дома.
— У вас двое сыновей, а Нина у Марии — единственный ребенок. Скорее всего, единственным и останется. Не считаете ли вы, что это не по-христиански — отнять дочь у матери?
— Это крайне странный вопрос. Дети — не вещи или предметы, которыми делятся “по-честному”. Дети — это независимые живые люди, которые заслуживают того, чтобы родители дали им самое лучшее. Это не вопрос удовлетворения моих или Марииных желаний, но вопрос того, что будет лучшим для Нины.
— На каких условиях вы позволили бы Марии встретиться с дочерью?
— Я уверен в том, что лучшее для девочки — это оба родителя. Естественно, я не возражаю против того, чтобы Нина виделась с матерью. Однако при этом очень важно не позволить Марии использовать это время на то, чтобы снова причинить вред Нине. Нина свободна и знает об этом. Она может звонить Марии в любое время так часто, как того сама пожелает. К сожалению, когда она пару месяцев тому назад позвонила Марии, та потратила 30 минут на то, чтобы заставить Нину сказать ей в трубку, что она пострадала от меня или я ее домогался.
— Можно ли корреспонденту “МК” поговорить с Ниной по-русски?
— Не считаю, что Нине будет лучше, если она пообщается с журналистом. Но могу сообщить, что Служба защиты детей в Хьюстоне интервьюировала Нину спустя 12 дней после ее приезда домой, и она сказала очень четко, что она счастлива и хочет здесь остаться. Величайшая трагедия состоит в том, что Мария похитила Нину и тем самым лишила ее общения с двумя родителями одновременно. Но теперь ситуация уже неподконтрольна никому.
Правда, о своей первой попытке похитить Нину, когда девочку запихивали в багажник, господин Уайт почему-то не пишет. Застеснялся? А ведь Нине тогда были нанесены довольно серьезные увечья. Вот официальный диагноз врачей после обследования малышки: “закрытая черепно-мозговая травма, включающая в себя ссадину лобной области справа, сотрясение головного мозга; кровоподтеки передней поверхности обеих голеней, левого плеча, гематома левого бедра, которые образовались от ударных воздействий тупых предметов или при ударе о таковые”.
И это не говоря о тяжелейшей психологической травме. А чего стоит дикое похищение 27 сентября?
...Мы сидим в той самой квартире, откуда полгода назад была похищена Нина. В ее комнате никто не живет, и обстановка почти не изменилась. Но время, идущее без хозяйки, уже наложило свой отпечаток.
Ворох игрушек, собранных в полиэтиленовые мешки, — чего им без дела пылиться-то? Выцветшие куклы на подоконнике. Сиротливый письменный стол рядом с большим окном. Ненужное уже расписание уроков: русский, математика, рисование... Портфель, в который с того самого дня так ни разу никто и не заглядывал...
Видно, что Маша сильно сдала за эти полгода.
— Мы обращались за помощью в МИД, но все, что они смогли сделать, это направить запрос в органы опеки Хьюстона. Те сотрудники сходили к Лоренсу, поговорили с Ниной. Она им сказала, что у нее все хорошо. А что она еще могла сказать? Ведь ей всего 7 лет, но она понимает, что взрослые уйдут, а она останется наедине с отцом.
Маша надолго замолкает.
— Выход у нас сейчас один — добиться отмены решения Мосгорпрокуратуры и с документами, подтверждающими, что Уайт совершил преступление на территории России, снова обращаться в Хьюстонский суд. Я, конечно, понимаю, что Ниночку мы уже так задергали, что сейчас ее, наверное, лучше не трогать. Но как смириться с тем, что я потеряла дочь? Родителям умерших детей и то, наверное, легче, чем мне... Ей плохо там — я сердцем чувствую.
На случаи международного похищения детей одним из родителей без согласия другого существует Гаагская конвенция о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей (от 25.10.80). Она гласит, что, если один из родителей забрал ребенка в любую из подписавших ее стран без согласия другого, власти этих стран обязаны принудительно вернуть похищенного обратно. Причем незамедлительно. Для этого должны быть использованы самые скорые процедуры, имеющиеся в распоряжении властей.
Гаагскую конвенцию ратифицировали более 50 стран. К сожалению, России в этом списке нет.
Андрей КЛЕН, адвокат Марии Уайт:
— Решение Мосгорпрокуратуры (об отмене постановлений о привлечении Лоренса Уайта к уголовной ответственности и о его аресте) я намерен обжаловать в Генеральной прокуратуре РФ. Если там будет отказ — обращусь в суд. Эта практика известна — надо пройти все инстанции.
Когда же у нас будет документальное подтверждение того, что Уайт совершил преступление, можно обращаться в судебные органы и отстаивать права ребенка. Мария еще написала обращение к президенту Путину, но пока оно осталось без ответа.
Мнение психиатра
Доктор медицинских наук Михаил ВИНОГРАДОВ:
— Этот случай весьма сложный. Каждый из родителей утверждает, что действует в интересах дочери, и при этом никто не спрашивает саму дочь — где же ей лучше?
Безусловно, дело нуждается в новом судебном разбирательстве. Неважно, где оно будет проходить: в Америке, России или Страсбурге. И, чтобы решение было верным, необходимо провести психолого-психиатрическую экспертизу как папы, так и мамы. Это должны быть равноценные экспертизы. Безусловно, надо обследовать и девочку. Но при этом ей нельзя задавать вопросы в лоб типа: “Кого ты больше любишь — маму или папу?”
Привязанности девочки должны быть выявлены с помощью специальных методик — они известны во всем мире. С помощью рисунков или каких-то нейтральных вопросов. Если Нину, к примеру, попросить нарисовать дом, что она нарисует: американские небоскребы или московские хрущобы? Или спросить о любимых игрушках. Что она назовет: зайца, который остался в московской квартире, или что-то, что у нее есть в Хьюстоне? И так далее — специалистов не обманешь. Ребенок настолько бесхитростное существо, что сразу раскрывает свои внутренние пристрастия. И уже тогда одному из родителей ради счастья дочери придется смириться с тем, что девочка будет вдали от него. Хотя, безусловно, ему должно быть позволено видеться с ребенком.
