История жизни Жорж Санд — это история черного и белого, возвышенного и земного. Она хотела невозможного — всего лишь самой распоряжаться своим телом и своими чувствами. Но общество ей этого не позволило на том основании, что она — женщина. Тогда она решила стать мужчиной.
За свою жизнь она трижды меняла имя: последовательно проходя стадии превращения из гусеницы в порхающую бабочку. Родилась Авророй Дюпен; выйдя замуж, стала мадам Дюдеван; начав писать — превратилась в Жорж Санд.
В юности Аврора, листая в церкви жития святых, все чаще задерживала взгляд на гравюре Блаженного Августина. Как-то ее духовник — аббат де Премор — с ужасом заметил, что набожность девушки превратилась в плотскую страсть. Это было кощунственно: опасаясь за состояние своей нравственности, аббат посоветовал ее матери принять меры.
Аврору забрали из монастыря, чтобы выдать замуж. Она ждала стариковского предложения в мольеровском духе: “О-о, красавица, скажите “да”, иначе вы нанесете мне удар ниже пояса”. Вместо этого ее познакомили с молодым Казимиром Дюдеваном. В своей заветной зеленой тетрадке она написала: “Неземное наслаждение”.
Нос у него был немного крючком, ноги — колесом, зато во всем остальном он считался красавцем. К тому же это было такое странное ощущение — делить с мужчиной огромную кровать ее бабушки, пропитанную монастырским воздержанием.
До того как она впервые увидела голого Казимира, она имела самые превратные представления об анатомии мужчины.
Кроме умения удивлять Казимир умел смешить, и к тому же считался очень ловким игроком в бильярд. Свои шары он посылал всегда точно в лузу. Аврора Дюдеван забеременела во время первой же брачной ночи.
У них с Казимиром родился мальчик...
Через пару лет — девочка. На этом Аврора решила остановиться: вторые роды были тяжелыми во всех смыслах.
Ее кузен маркиз Ипполит, пришедший в гости не вовремя и нимало не смутившийся, что у кузины схватки, начал тут же у ее постели отмечать событие и задолго до конца родов валялся пьяным под ногами акушерки на ковре прямо у ее кровати и громко икал, когда Аврора кричала. Ее муж Казимир, сын потомственного аристократа, пытался обольстить горничную Пепиту, помогавшую акушерке, прямо у изголовья роженицы.
В полузабытьи Аврора попутно родила афоризм: “Теперь я понимаю, почему высший свет называют притоном, в посещении которого не стыдно сознаться”.
В общем, когда Аврора оправилась после родильной горячки, она навсегда заперла двери между спальней мужа и своей.
Вскоре она переехала в Париж.
Каждой влюбленной женщине горько думать, что она не встретила своего любовника тогда, когда была еще девственной. Авроре это было горько вдвойне.
Своего бывшего школьного учителя Стефана де Грансаня, некогда заставлявшего ее переодеваться в мужское платье и в таком виде зубрить уроки, она повстречала в Париже. Ее взволновал вид его тусклых глаз, впалых щек, прокуренных зубов, небольшого горба на спине. Она поняла, что нашла того, кого могла бы полюбить.
Быть безупречной женой и обожаемой любовницей — несбыточная мечта. Но Аврора Дюдеван смогла ее воплотить. Она полюбила Стефана как больного сына.
Кривоногий Казимир Дюдеван не подозревал, что его жена нашла еще более “смутный объект желания”. Впрочем, связь со Стефаном была недолгой. Когда Авроре стукнуло 27, она повстречала девятнадцатилетнего Жюля Сандо.
Это произошло вдалеке от Парижа — в ее имении в Нанте. Сандо был очаровательный блондин, завитой, как Августин Блаженный на гравюрах ее детства. Чувства Авроры оказались подобны сухому пороху. Кудри Сандо — подобны спичкам. Страсть вспыхнула мгновенно. Ее пламенем оказались объяты оба сердца. Он полюбил мадам Дюдеван, потому что она его очаровала. Она полюбила его, потому что он вел себя как маленький мальчик в объятиях матери. Что значило для нее это счастье по сравнению со сплетнями соседей?
Вдвоем они уехали в Париж. Там Аврора дебютировала как писательница. Перед самым выходом ее книги она как-то случайно на Елисейских Полях повстречала мать своего мужа Казимира.
— Правда ли, что вы собираетесь писать книги? — спросила старая ведьма.
— Истинная правда, сударыня, — ответила Аврора.
— Я бы не хотела, чтобы на обложках книг фигурировало имя, которое я ношу, — сухо заметила ее свекровь.
— О мадам, не беспокойтесь. Это вам не угрожает.
Так на свет родилась Жорж Санд.
Ее первый роман назвали подражанием Бальзаку. Издатели тут же предложили напечатать ее второй роман “Индиану”, за который ей предложили полторы тысячи франков — деньги по тем временам огромные. В одночасье новорожденный Жорж Санд стал богатым и знаменитым.
Это повлекло за собой массу перемен. Прежде всего в отношениях с Жюлем Сандо. Согретая обожанием многих, Жорж подумала, что в любви одного Сандо ей недостает человеческого тепла. Этот жар она получила, встретившись “с самой собой”: Именно так Жорж расценила встречу с любовницей Александра Дюма — актрисой Мари Дорваль.
Дорваль была странным “товаром” на парижском рынке знаменитостей. Приходя в бешенство, ругалась, как базарная торговка. Когда пыталась выглядеть умной и интеллигентной, производила впечатление человека, который уже все на свете перепробовал, все съел и его ничем нельзя удивить.
И только на сцене она становилась юной, неопытной, страстной и неотразимой.
В общем, писатель Жорж Санд для всего Парижа оказался полной загадкой. Про нее говорили: “Она ездит в деревню к своему мужу. В Париже живет со своим любовником. И при этом как-то странно дружит с актрисой Мари Дорваль”.
Как-то Жорж Санд гуляла со своей подругой в Булонском лесу, возле прудов. Вода была такая прозрачная, что дамы разглядели плававших в ней карпов. Рыбы казались тощими, невеселыми, замороженными. Госпожа Дорваль обратила на это внимание своей спутницы. Жорж Санд, грустно вздохнув, ответила. “Они, как и я, скучают по той мутной луже, откуда их извлекли”. На следующий день она порвала отношения со всеми своими любовниками и уехала к своему мужу и детям.
В ее саду любви появились первые “могилы”: роман с Сандо закончился, с госпожой Дорваль — не получился (Жорж оказалась слишком буржуазной для подобных отношений), а слухи о ее якобы еще пяти любовниках, среди которых называли и Дюма, и Альфреда де Виньи, были просто несостоятельными.
Дома ее ждали сюрпризы.
Кривоногий супруг Дюдеван, выведенный из спячки слухами о проказах своей жены, задумал с ней разводиться. На суде Жорж Санд защищал Мишель Лемурье. Трудно сказать, почему он стал ее адвокатом. То ли потому, что уже до этого был ее любовником, или он стал ее любовником только потому, что был ее адвокатом. В любом случае, это говорит только о том, что Жорж Санд делала только то, что хотела она, а не влюбленные в нее мужчины.
Из-за тяжбы с собственным мужем она практически забросила занятия литературой. Как-то ее спросили, как продвигается ее очередной роман. “Спросите лучше, как продвигается моя тяжба! — в сердцах воскликнула Жорж. — Прежде чем притязать на бессмертие, я хочу узнать, будет ли у меня на что жить”.
Суд постановил оставить имение и детей Жорж Санд, а несчастному мужу выплатить компенсацию.
Мадам Жорж Санд зажила между Парижем и своим сельским имением. Надо было наверстывать упущенное. Только этим можно объяснить, что в самое короткое время она сумела завести и бросить двух самых великолепных любовников Парижа: Альфреда де Мюссе и Франца Листа. Слушая Листа, она приговаривала: “Он роняет мелодии, будто пишет гениальные фразы. Но движения тазом выходят у него не такие складные, как работа руками”. В общем, она, как всегда, блистала остроумием.
К счастью, Лист не отбил у нее охоту восторгаться музыкантами, а не только их музыкой.
С Шопеном она познакомилась в 1837 году. Слабость молодого пианиста, его чахоточная бледность и красота привлекли внимание Жорж. По красоте молодой исполнитель был равен Листу. А самое главное, он был по-детски робок.
“Вас обожают”, — написала ему писательница. “Вас тоже”, — преодолевая робость, ответил ей композитор. Этого оказалось достаточным для первого свидания. Затем последовало второе и третье. Шопен в основном играл, Жорж сидела у его ног и предавалась грезам.
Полному счастью мешали только интриги света. Весной 1838 года все парижское общество носилось с идеей женить Шопена на гордой польке, красавице Марии Водзинской. Любил ли ее Шопен или только делал вид, что любит? Ответить на этот вопрос Жорж не смогла. Однако становиться злым гением музыканта не захотела и уступила дорогу своей сопернице. В итоге Шопен был помолвлен с Марией Водзинской.
Правда, помолвка длилась недолго. Шопен оказался не тем мужчиной, который мог составить счастье молодой и такой же слабой, как и он сам, женщины. В итоге композитор вернулся в объятия писательницы, которая выполняла в их странной паре роль мамочки. Но тут случился казус. Жорж не успела отделаться от своего предыдущего любовника, художника Мальфиля. Неизвестно кто, может быть, сам дьявол, донес ему, что мадам Санд проводит вечера и ночи в спальне несчастного польского композитора. Мальфиль устроил слежку за домом соперника. Дождался, когда однажды туда проследовала Жорж Санд, и ворвался к ним в спальню, как он думал, в самый патетический момент. Но не увидел там того, чего ожидал. Да, Шопен был раздет, но лежал на рояле, а не на женщине и играл, а Жорж Санд, также без одежды, лежала под роялем и наслаждалась гениальной музыкой. Это было странно. Но Мальфиль все равно пообещал убить соперника.
Чтобы не доводить своего “бывшего” до греха, Жорж Санд бежала с Шопеном на Майорку — быстро, в одночасье, “чтобы наслаждаться любовью в тени пальм”.
Так эти два гения открыли парижской богеме новое место для отдыха. Спустя несколько лет этот остров станет модным только потому, что там отдыхали и предавались любви такие ЛЮДИ!
Однако в действительности первая зима на Майорке двух лучших представителей парижской богемы не была приятной. Шопен быстро разочаровался в южном климате. Две скверные комнаты без мебели, складные кровати, которые складывались всякий раз, когда он на них ложился, а потом еще час пытался оттуда выбраться, распластанный, как колбаса в бутерброде, — сделали свое дело. К тому же испанцы невзлюбили свободолюбивых французов. Если прибавить к этому приступы чахотки и аллергию на запах рыбы, который витал по всему острову, можно понять чувства бедного композитора.
Проведя на Майорке зиму, любовники переехали в Марсель, а оттуда — в имение Жорж, в Ноан. Оказавшись дома, писательница предалась радости материнства.
“У меня теперь трое детей, — писала она подруге, — мои двое и Шопен. По сути, он не живет в реальном мире, он всего лишь — смутное выражение той музыки, которая и есть его настоящая жизнь”.
Тем не менее, несмотря на эти заверения, Фредерик оказался способен и на банальную ревность. Тем более что поводов у него хватало. Однажды в пылу чувств нежный пианист крикнул своей “мамочке”:
— Ты жила и живешь со всеми знаменитыми мужчинами подряд!
— Но, любимый... — попробовала возразить Жорж.
— Ты спала с Альфредом де Мюссе!
— Он такой фантазер и выдумщик...
— С Францем Листом!
— Он так ловко орудует пальцами...
— С художником Мальфилем!
— У него такие красивые ноги...
— Это я понимаю. Ну а горбун, который ему позировал, у него ведь нет ни одного из этих достоинств...
— Ах, любимый, этот натурщик был без ума от твоего таланта!
В общем, жизнь в ее сельском доме вчетвером — она, ее двое детей и Шопен — стала вскоре сущим “райским садом”, в названии которого вскоре выпала первая буква “С”.
Однажды все просто-напросто чуть не поубивали друг друга. В поместье писательницы приехал скульптор — лепить два бюста: самой хозяйки и ее кумира композитора. Этот скульптор оказался влюблен в дочь Жорж Санд — Соланж. Ее брат Морис стал изводить влюбленного колкостями, тот сорвался и запустил в юношу молотком. Морис пригнулся, молоток попал в Шопена, Шопен упал в обморок. Прибежала Жорж Санд и чуть не задушила своими руками любовника дочери. Не правда ли, похоже на французский вариант “семейки Адамс”? Первым не выдержал Шопен. Он расстался со своей “мамочкой”, сказав, что хочет срочно побывать на родине. Обещал вернуться. Однако Санд подозревала, что ее возлюбленный едет не на родину, а бежит от нее. Она не стала его удерживать. Они простились в Париже. Последнее свидание произошло в доме на Виль л’Эвек. Они вышли вместе по одной и той же лестнице и разошлись в разные стороны, даже не оглянувшись напоследок.
Она увидела его вновь только спустя год. Пожала холодную руку, хотела поговорить. Но он избегал встреч. Санд осталась одна.
P.S. Как-то ее дочь застала свою мать за утренним туалетом. Закончив писать последний роман, мадам Жорж сидела перед зеркалом и расчесывала прекрасные волосы.
— Сударыня, у вас волосы настоящего гения! — воскликнула дочь, пытаясь польстить стареющей матери.
— Хотите, я отрежу их и прикажу сделать парик для вас? — предложила писательница и разрыдалась...
