...Как-то одного известного тренера спросили: “А что сказал ваш ученик своей партнерше после инцидента, повлекшего потерю звания чемпионов мира?” — “Ищите ответ на ее лице. Если слой грима превышает положенную норму — значит, сказал что-то серьезное”, — лаконично ответствовал тренер.
Тренерский лаконизм, а чаще — повышенная возбудимость, принимающая чрезвычайно эмоциональные формы, — это защитная реакция организма. Они всегда работают на грани фола. За успех, так уж исторически сложилось, “отвечает” ученик, за провал — тренер.
Чего им это стоит? Нам лучше иногда, наверное, и не знать. Потому что все равно — до конца не прочувствовать. И ответы на лицах не найти. Постоянные взрывы нервной энергии происходят у них внутри: голова, сердце, душа...
В какие болевые ямы иногда попадают тренеры, как выцарапываются победы, сколько стоит успех — об этом и о многом другом мы беседовали с Геннадием Турецким, когда он, после девятилетнего перерыва, приехал в Москву на чемпионат мира по плаванию.
Имя Геннадия Турецкого, тренера олимпийских чемпионов (как это ни несправедливо), прозвучало для широкой публики год назад “благодаря” сейфу, который у него сперли из дома. Сейф потом обнаружили в каком-то болоте. Ящик был открыт, и внутри лежали четыре запрещенные спортом таблетки...
— Думали ли вы, что в своей успешной австралийской карьере можете столкнуться с такой почти детективной историей?
— Я никогда не допускал мысли, что несправедливое обвинение может быть доказано, поэтому был довольно спокоен. Если бы я как-то хотел вывернуться из этого положения, то мог сказать: да, найдены четыре таблетки в моем сейфе, которые принадлежали моей прабабушке (а этим таблеткам оказалось 10 лет). Я бы сказал: они не мои, но я знаю про их существование, — и против этого возразить было бы сложно. Но мой адвокат решил, что не нужно останавливать процесс, потому что, “выиграв дело в суде, ты получишь миллионы”.
— Получили?
— В конечном итоге дело было прекращено, я не получил никаких миллионов, заплатил 40 тысяч долларов моим адвокатам, а обвинение мне возвратило 7 тысяч. Я говорю: а где еще 33 тысячи — это же сумасшедшие деньги! И подал в арбитраж. Они вообще не имели права дело открывать и обыскивать мой дом, имея на руках какие-то таблетки. Я отдал 40 тысяч — верните мне назад мои деньги. Я на эти деньги могу не работать несколько лет и ходить в гастроном каждый день...
— Сколько же в день брали адвокаты, что получилась такая сумма?
— 280 долларов в час.
— Говорите, что были спокойны, но осенью вам была сделана операция на сердце...
— Мне поменяли провода к сердцу. Причина простая: когда был период простоя, я решил обследоваться. Раньше времени не было. Капиталистический образ жизни заставляет же не просто работать каждый день, но работать, абсолютно наплевав на себя. Ну вот, время появилось — пошел к врачу и сказал, что жалоб на здоровье у меня нет, но хотел бы провериться. А в результате оказалось, что я использую сердце всего на 30 процентов, поскольку сосуды сужены — стенокардия. Короче, мне сделали коронарное шунтирование. А через два месяца врач позвонил: “Ну как? Плаваешь? Начинай плавать и заниматься штангой”. Пошел в зал и начал заниматься штангой. Удивительно, но с тех пор меня все спрашивают: ты чего, похудел? А я, наоборот, набрал 8 килограммов.
— Это иллюстрация того, что из всего самого плохого надо извлекать и что-то хорошее: запрет на профессию невольно сыграл на определенном этапе и положительную роль.
— Можно, конечно, и так сказать. Мне еще сохранили зарплату — 10 тысяч австралийских долларов в месяц, так получают президенты больших компаний. В Австралии существует такая политика, что если предъявлено обвинение, но не доказана вина, то в этом случае платят зарплату, хотя работать ты и не можешь.
— Но целью скандала было, видимо, лишение вас учеников. Это ведь произошло?
— Да, из-под меня хотели выбить кресло. Пока я не работал, разбирали моих пловцов: ушла чемпионка Австралии, два эстафетчика. Остался лояльным только Рей Хасс, которого я и привез в Москву. Но это не важно, потому что я не подписывал контракт на количество учеников. В Канберре у меня есть друг-физик с мировым именем — он говорит, что за десять лет подготовил 30 докторов наук и... ни одного ученика. Так вот, и от меня ушли не ученики, а люди, которых я всего лишь тренировал.
— А олимпийский чемпион Майкл Клим — тоже не ученик, а лишь “бывший тренируемый”?
— Это совсем другая история. Чтобы расти дальше, ему необходимо было поменять условия. Учился человек, скажем, в школе, а потом ему надо идти в университет. Должен быть социальный рост — помимо, скажем, материального, в котором заинтересован любой. Клим зарабатывает от 3 до 5 миллионов в год — кстати, интересная вещь: я подготовил человека, который в 20 лет стал зарабатывать 5 миллионов в год. Он самый высокооплачиваемый спортсмен в плавании. Мы с ним большие друзья, постоянно разговариваем о жизни. Я говорю: мол, Майкл, тебе нужно немножко переключиться и немножко пожить в других условиях. Он поехал, но вдруг звонит и говорит, что хочет тренироваться в день три раза. Я ему: не надо, отдохни! Не послушался, перегрузился — защемление нерва, операция. Я понимаю, почему это произошло: существует цель — и он видит впереди только эту цель.
— Это, видимо, и называется талантом...
— Да, только каждый талантлив в жизни по-своему: кто-то заряжает ружье, кто-то делает самые быстрые вертолеты, а кто-то делает самых быстрых пловцов.
— Вы сказали, что скандал прибавил вам популярности? Собственно говоря, к сожалению, только из-за этой истории многие и в России узнали о тренере Турецком. Я говорю, естественно, о пассивном болельщике, который ориентируется в мире спорта по светской информации.
— Да, я понимаю. У среднего австрала тоже интересная психология. Существуют, например, официальный гимн и неофициальный — песня “Матильда”. Бродяга идет через деревню, а у последнего дома его арестовали, обвинив в краже барана. Он говорит: я не виноват, но доказывать ничего не хочу — и бросается в пропасть. Так вот, люди, которые доказывают свою невиновность, оказываются в Австралии сверхпопулярными.
— Как долго вы собираетесь изучать психологию австралов? Не пора ли заняться и нашими неординарными мозгами?
— Вы думаете, ход мыслей русского человека мне незнаком?.. Хотелось бы для начала квартиру в Москве купить.
— И — что?
— Да просто чтобы жить в ней. У нас принято говорить: чтобы жить и работать. А вот представьте себе, что я просто живу, играю на гитаре.
— Нет, вы лучше играйте на гитаре и работайте на благо...
— Вот-вот, много лет существовало разделение: социализм и капитализм. Живешь там — плохой, а здесь — хороший. Но мир есть мир. И что меня радует — что он не поделен на эти категории. И что если наши спортсмены выступают и выигрывают, то не потому, что защищают социализм, а потому, что есть в сердце мотор и существует гордость за свою страну, в которой родился.
Другой вопрос, что мне платит чужое государство, и оно не очень заинтересовано в том, чтобы я работал на другую страну. Исключение — Саша Попов, которого я тренирую. Но плавание Попова — это модель. Она не просто сформировала австралов. Когда рядом плавает такая модель, она действует. Это ситуация сложная. Я, если бы имел возможность помогать всем спортсменам, будучи независимым от зарплаты, конечно, помогал бы. Но это — если мечтать, а пока не имею права.
— А тем временем на модели Попова вырастают непобедимые Торпы...
— Феномен Торпа заключается в том, что талант всегда побеждает тренера. Он — главнее. И второе: Торп, если бы он тренировался 10 лет назад, никогда не наблюдая Попова, никогда бы так не поплыл. Но его тренер на Сашином примере понял, что надо “плавать на ногах”, и сегодня Торп один из самых быстрых людей в плавании. Не потому, что у него самая большая стопа, а потому, что он их тренирует. Талант приводит к тому, что люди ищут такой талант и развивают его всесторонне. Когда вы смотрите на Попова — он не просто хорош в воде, он человек, личность. А личность всегда имеет магию. И кстати, думаете, Саше не предлагали деньги, чтобы плавать за Австралию? Когда меня спрашивают: в чем разница между тем, кто сменил гражданство, и тем, кто нет — оба же плавают?.. — я говорю: этот зарабатывает, а тот не продался. Мой ученик не плавает за то, за что его могли купить. Вот это чувством родины и называется. Не потому это чувство возникает, что денег не надо, а потому, что не можешь поступить иначе. Я с этим живу, и не из бедности уехал: просто мне интересно развитие спортивной карьеры. Я нормально здесь жил — и с квартирой, и с машиной. Какая разница — “семерка” “Лада” или “семерка” “БМВ”? Ездит так же. Да, мы уезжаем, но мы лучшее просто продаем куда-то, чтобы наше лучшее росло.
— Но у нас часто действует принцип “что выросло, то выросло”...
— Это если не проявлять инициативы. Тренер, конечно, не должен стоять и продавать билеты на свои уроки. Он должен быть активным в поиске талантов. Это идея, которая очень хорошо начиналась у нас, в России: “Алло, мы ищем таланты”. На сегодня мы богаты педагогами: ученики уходят, а педагоги остаются. Моему персональному тренеру Красикову 71 год, и он лучше, чем я. Потому что в этом возрасте у людей не просто открывается талант объяснять — он все сразу видит. Я до сих пор еще не сразу понимаю, кто талант, а кто нет. А мне — полтинник.
В Австралии сейчас выходит книга “Что делает чемпионов”, часть ее написал я за то время, что был безработным. Речь идет не только о спорте — о чемпионах в любой области жизни. На сегодняшний момент культура производства чемпионов еще не развита. Так вот, главная идея, что чемпион — это нормальный человек, а не какой-то сверхчеловек. Идея воспитания человека, который, например, может не просто играть на скрипке, а быть лучшим в своем деле, — это нормально. Мне кажется, что, как только общество начинает задумываться над этими вещами, это значит, оно здоровое.
— И все же: даже временная потеря лучших тренерских кадров не улучшает спортивных позиций России...
— Эта потеря — нормальное явление. Это значит, что класс наших тренеров и спортсменов настолько высок, что он оценивается на таком же уровне, как наши математики, физики, специалисты тончайшего производства. Да, это все рынок, на котором покупаются головы. В этом плохого нет. Хотя естественно, что общество должно заботиться, чтобы таланты не уплывали. Как только уплыл один, на его месте тут же другой должен встать. Но ни в одной области жизни нет такого, чтобы у кого-то существовал длительный приоритет. Ни в математике, ни в физике, ни в слесарном деле...
Меня радует, когда молодые люди реализуют себя в своем призвании. Скажем, тот же Клим — плавает и зарабатывает миллионы. Это мне нравится. А не нравится, что кто-то плавает — и не добивается ничего, и не зарабатывает ничего. В то время как может реализовать себя в другом. Ведь в конечном итоге общество дошло до того, что ему такой Клим нужен. На один доллар, вложенный в него в Австралии, приходится 9 долларов прибыли. Это как бизнес — как нефть. И государство думает о том, как эту нефть накачать. Пригласили тренера Турецкого, за три года он подготовил человека, который зарабатывает бешеные деньги. И никому не обидно. Да, плати мне такие миллионы, я наверное, буду чувствовать себя еще лучше. Но иногда перерасти это очень важно. Потому что существует высшая мера ценности — успех и участие в успехе. Даже если этот успех принадлежит кому-то другому.
...Вячеслав Фетисов, назначенный накануне майских праздников на должность председателя Госкомспорта, начал с того, что успел сказать скупое слово о тренерах: мол, платят им сто долларов — и они вынуждены смотреть на сторону. Хорошо, если по всей России им хоть сто платят... И дело даже не в том, что они смотрят на сторону: может, и прав Турецкий, утверждая, что такие “потери” — нормальное явление. Просто у всех у нас должна измениться психология: тренеры — не обслуживающий персонал, а ядро успеха. Из этого ядра прорастают ростки, развивающие талант. Мы отчаянно болеем за кумиров и рвем горло на трибунах в момент их триумфа и поражений. А в это время рвутся сердечные провода тренеров, камикадзе по сути и по профессии. Где-то там рвутся, за пределами всеобщего обозрения.
“Вот так когда-нибудь помру у бортика, и скажут: погибла при исполнении служебных обязанностей. Что значит, что я больше не буду тренировать? Это значит, я не буду каждый раз на соревнованиях умирать и возрождаться снова...” Это сказала известный тренер. Это может сказать любой из них, многократно сгорающих, но продолжающих строить пьедестал.
