...Вот, думаю, приеду в Москву, зайду в любимую редакцию — и спросят меня: “Ну и как там, брат, Фудзияма?” А что мне ответить-то? Не видел я никакой Фудзиямы. Если честно. А врать я, между нами, совсем не умею...
Зато я видел чемпионат мира по футболу. Абсолютно фантастический чемпионат, на котором сенсаций приключилось едва ли не больше, чем на всех предыдущих вместе взятых. Нет, ну кто, скажите, мог предполагать, что в четвертьфинал — в восьмерку сильнейших! — прорвутся сразу сборные Кореи, Турции, Сенегала и США? Первая из них играла до того в мундиалях пять раз, но ни разу из группы не выбиралась. Вторая — участвовала только в финальном турнире 54-го года (и без особых успехов). Третья — и вовсе дебютант. А четвертая представляет страну настолько не футбольную, что ее выход в полуфинал на первом мировом первенстве — 72 года тому назад — представляется форменным недоразумением.
Я видел горючие слезы Габриэля Батистуты после игры со шведами, в которой аргентинцы — великие и ужасные! — лишились надежд на Кубок мира после первого же этапа. И слышал проклятия Луиша Фигу, упустившего последнюю, наверное, в жизни возможность хоть что-нибудь выиграть на уровне сборных со своей Португалией. Видел отчаяние Зинедина Зидана, которому этот чемпионат, не в пример предыдущему, домашнему, будет являться исключительно в кошмарных снах: французский плеймейкер вышел на поле всего-то в одной игре, да и в той помочь ничем не сумел. И слышал, как шептал себе под нос не приличествующие такому пай-мальчику ругательства красавчик итальянец Паоло Мальдини, так и не побивший в Корее—Японии рекорд немца Лотара Маттеуса (25 матчей на мундиалях).
Видел аховые по красоте голы бразильцев Роналдо и Ривалдо, кураж эквадорцев, умудрившихся оставить без плей-офф третьих призеров ЧМ-98 — хорватов, сумасшедший порыв ирландцев (и этот футбол добровольно отказавшийся от Кубка мира манкунианец Рой Кин называл “тупым”?!), феерическую волю к победе корейцев, неожиданную, признаться, игровую мудрость и солидность капитана англичан Дэвида Бекхэма и кошачью мягкость сенегальцев, помноженную на благоприобретенную в чемпионате Франции неуступчивость...
Еще я видел, как практически вся Япония — в офисах, ресторанах и на улицах у больших экранов — затаив дыхание следила за перипетиями битвы своей футбольной сборной и турецкой: протяжно вздыхала “о-о-о!”, когда Юмит Давала умело замыкал навес с угла поля, горестно охала, когда звенела крестовина соперничьих ворот, в голос плакала, когда похожий на Фантомаса итальянец Пьерлуиджи Коллина свистком сигнализировал: сказка закончилась, ребята, хватит с вас, пожалуй, и 1/8 финала...
Видел и множество совершенно чудесных стадионов, попадая на которые, очень четко начинаешь понимать, что России едва ли обломится не только чемпионат Европы-2008, но и не столь близкие по времени эпохальные футбольные мероприятия. В Кобе, например, у арены под каким-то прямо детройтским названием “Уинг” крыша выдвигается-раздвигается. На стадионе “Экопа” в Сидзуоке перед футбольным матчем некоторые сектора передвигают над беговыми дорожками поближе к газону, освобождая болельщиков от мучительных поисков бинокля. На арене “Касима Соккер” и это ни к чему: там трибуны расположены у самого зеленого поля, которое каждое утро подвергают тщательному осмотру (не дай бог какое повреждение!), а если нужно, врубают сразу восемь гигантских вентиляторов для притока свежего воздуха. А “Саппоро Доум”, вообще-то предназначенный для бейсбола, и вовсе уникален: там газончик “живет” по соседству со стадионом — чтобы лучше росла травка, а когда приходит время футбола, некие, воистину волшебные силы поднимают его вверх... и под действием сжатого воздуха заставляют скользить над землей на пространство, обрамленное трибунами. Чудеса, да и только!
Да что там — все, решительно все стадионы, по крайней мере в Японии, чем-то замечательны: спиралевидный “Мияги”, напоминающий сверху звездную галактику, “Большой Глаз” в городском спортивном парке Оита, оборудованный передвижной видеокамерой, что свисает с гребня крыши и мчится со скоростью 30 километров в час, не отставая от событий на поле и мгновенно передавая изображение на огромный монитор, “Нагай” в Осаке, “Большой Лебедь” в Ниигате...
Теперь я даже имею представление, как выглядит мифический японский городовой. Очень, между прочим, любезный дядечка, восседающий в стеклянной будке на углу двух больших улиц и вполне сносно (на фоне большинства не очень в этом плане подкованных аборигенов) изъясняющийся по-английски. “Рэсуторана? А-а... Стлейт, стлейт!” — так в его исполнении звучит “straight” (“прямо”).
И скажите мне, пожалуйста: разве это все не круче, чем какая-то Фудзияма?!
