...Еще вчера мы вместе спокойно прошли по той тропе, где сегодня Саня напоролся на растяжку. Совсем свежая ловушка... Значит, нам просто повезло, а Сашке — нет. Ночью он умер. Мы узнали об этом утром, но никто не плакал. Все понимают: идет война. Не открытая — когда враг налицо, а хитрая — как гусеница-древоточица. Вроде незаметно, но постепенно подтачивает коварная ствол — один за одним гибнут в Абхазии наши ребята. Их, погибших, уже 97. Последним в траурном списке значится сержант Александр Власов. Эх, Сашка...
Такова цена 8-летнего присутствия российских миротворцев в зоне грузино-абхазского конфликта.
107-й пост — малюсенький пятачок земли с несколькими металлическими “вагончиками”, условно годными для проживания. Здесь служат два десятка наших солдат, фактически отрезанных от внешнего мира — раз в неделю приезжает БТР с продуктами и новостями. А так с одной стороны — река, с другой — горы, густо покрытые “зеленкой”, сзади — свои, впереди — неизвестность. В том смысле, что неизвестно, какую очередную подлянку выкинут “лесные братья” — боевики, исправно подбрасываемые в Кодоры из Панкисского ущелья Грузии.
— В апреле у нас здесь двое солдат подорвались, — обыденно, как о чем-то уже привычном и даже неотъемлемом, говорит симпатяга старлей Юра Шилин. — Ребята пробивали дорогу к разрушенному мосту — то есть разминировали ее, — и один из них, лейтенант, зацепил растяжку. Второго, сержанта, миной не задело, но его тут же обстреляли со стороны леса. Как они остались живы — одному Богу известно. Мы их на “вертушку” — и в больницу. Думали, что лейтанант без ноги останется, но вроде, тьфу-тьфу-тьфу, спасли парня.
Здесь, как на передовой, такие ЧП случаются регулярно. Раз в 2-3 месяца. Но никто из нас, журналистов, доставленных на 107-й в БТРах “для ознакомления с обстановкой”, и не предполагал, что следующий страшный “раз” придется на наше посещение...
Молоденький сержант Саша Власов не очень-то выделялся среди своих сослуживцев. Разве что был более весел и разговорчив и потому попал в поле зрения всех теле- и фотокамер — и на правах хозяина показывал местные достопримечательности.
Как же так? Ведь наш пост регулярно обстреливают, а без миноискателя здесь и шага в сторону не ступишь!
— Все дело в том, — отводя нас в сторонку, объясняет, вздохнув, седовласый полковник, — что по договору с Грузией ооновцы не менее чем за сутки обязаны предупреждать грузинские власти, что они отправляются патрулировать ущелье. Это, дескать, требование административного характера. Конечно, у них поэтому есть время “подчистить” маршрут следования наблюдателей: убрать, если уже поставили, растяжки, спрятать лишних людей...
“Лишних” в Кодорах, по разным оценкам, — до 700 человек. Все они хорошо вооружены и готовы по первому же приказу начать боевые действия. А то, что патруль ООН — бестолковая формальность, стало ясно уже на следующий день. Когда на 107-м остались только российские миротворцы.
Поздно вечером 7 июня караульный заметил неподалеку от поста двух вооруженных людей. На окрик часового неопознанные личности ответили автоматной очередью. К счастью, наш солдат, успевший открыть ответный огонь, не пострадал. Правда, и ночным гостям никакого ущерба не нанес — оба быстренько ретировались.
Месть же обстрелянных “лесных братьев” была незамедлительной: уже утром на дороге, по которой еще вчера гуляли журналисты и патруль ООН, была установлена растяжка. Такой наглости никто не ожидал: слишком близко от поста, чтобы смотреть под ноги. На это и был расчет. Ребята, сержант Власов и ефрейтор Удовиченко, днем пошли за дровами для бани. Роковую проволоку, терявшуюся в траве, никто из них не заметил...
Весь удар от разрыва мины ПОМЗ-2М принял на себя Сашка. Бронежилет не спас: осколки залетели под него, снизу вверх. Дальше вы знаете...
— Сашка Чечню прошел по “срочной” — и ничего, — говорит, опустив глаза, друг погибшего сержанта Вадим Черемнов. — Мы вместе сюда приехали, в апреле, по контракту... У Сашки подруга была, по 5—6 писем зараз присылала. Он говорил, что отслужит здесь, денег заработает и женится... Матери его вчера звонили, в Кемеровскую область, а она, оказывается, уже сообщение по радио слышала. Все не верила...
Пожалуй, тут надо внести некоторую ясность. Российские войска представляют в Абхазии часть так называемых Коллективных сил по поддержанию мира (КСПМ) СНГ, которые — после грузино-абхазской войны 1992—1993 гг. — было решено ввести в зону конфликта с согласия обеих сторон. Желание участвовать в миротворческой деятельности выразили сразу несколько стран бывшего Союза: Россия, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Но от слов к делу перешла только Россия. Остальные государства почему-то до сих пор не направили своих миротворцев в Абхазию. Возможно, это когда-нибудь и случится — переговоры, по крайней мере, идут, но пока мир в этом “горячем” регионе поддерживают только россияне. Как видим, ценой собственной жизни.
“Если российские миротворцы уйдут, здесь снова начнется бойня. Помогите, не бросайте нас...” Эти слова в той или иной форме мне не раз приходилось слышать от абхазцев: мужчин и женщин, солдат и гражданских, чиновников и домохозяек. “Журналистам из Москвы” многие здешние жители едва ли не кидаются в ноги:
— Вы обязательно напишите, что мы хотим быть с Россией, что, кроме рублей, у нас нет другой валюты и, кроме российских паспортов, других документов нет...
Кстати, насчет паспортов. Как известно, с 1 июля в России начнет действовать новый Закон о гражданстве, который отменяет многие ранее существовавшие льготы. Теперь для получения российского гражданства необходимо будет проживать в России не менее пяти лет, сдавать экзамен по русскому языку и т.д. Для абхазцев это крах. Ведь своих паспортов у них действительно нет, и с внешним миром они общаются только с помощью российских, полученных еще в советские времена документов. Поэтому республику сейчас охватила настоящая “паспортная” лихорадка: огромное количество людей хотят успеть до 1-го числа стать россиянами.
Интересно, а как абхазские власти, так упорно стремящиеся к независимости, смотрят на это?
Исчерпывающий ответ я получила от премьер-министр Абхазии Анри Джергения: “Да у меня у самого российское гражданство...”
Еще мне запомнилась пожилая женщина, кстати, грузинка. В 1992 году она потеряла мужа и двух сыновей, воевавших на абхазской стороне, и теперь мечтает успеть умереть до того, как начнется еще одна война.
Ту, первую войну сами абхазцы называют Великой Отечественной...
Для местных властей этот день, пятница, был рабочим. Депутаты Верховного Совета Абхазии собирались обсудить проект договора с Грузией и к 10 часам подтягивались в сухумский Дом правительства. В тот момент никто — ни сенаторы, ни курортники — не мог предположить, что на абхазской земле уже идет война. В Тбилиси, правда, это называлось просто военной операцией со звучным названием “Меч”.
...Грузинские войска вошли в Сухуми около полудня. Им пытались противостоять части абхазских внутренних войск, но внезапность, быстрота и натиск — главная ставка грузинского командования — сделали свое дело. Бомбили без разбора, прямо по пляжам, которые еще были заполнены отдыхающими, — в первые минуты никто ничего не мог сообразить. Люди метались, кричали и не верили своим глазам. А потом по телевидению с обращением к гражданам выступил президент Абхазии Владислав Ардзинба: “...На нашу землю вторглись вооруженные формирования Госсовета Грузии... На наши предложения решить вопросы взаимоотношений мирным, цивилизованным путем нам ответили танками, самолетами, пушками, убийствами и грабежами... Мы должны выстоять в этот очень трудный час, и мы выстоим...”
Так началась война, которая длилась 413 дней.
Об одном эпизоде той войны, пожалуй, знает каждый абхазец. Это случилось в горном поселке Ткварчели, который снизу был блокирован грузинскими войсками. Люди, мирные жители, отрезанные от “большой земли”, умирали от голода. Связь с внешним миром осуществлялась только по воздуху — вертолеты российских ВВС буквально под огнем доставляли сюда гуманитарную помощь. На этих же вертолетах старались покинуть зону обстрела старики, женщины, дети.
14 декабря 1992 г. переполненный беженцами российский вертолет “Ми-8” поднялся в воздух и взял курс на Гудауту. Но тут же был сбит тепловой ракетой и, упав на склон горы, сгорел вместе со всеми пассажирами... Эту страшную картину никогда не забыть тем, кто ее видел: погибших — черные обугленные тела — выносили из вертолета и укладывали в ряд на ослепительно белых простынях! Всего более 60 трупов — абхазских беженцев, в основном детей в возрасте от недели до 11 лет и женщин, в том числе беременных. Особенно запомнилась мертвая мать, которая прижимала к груди заживо сгоревшего младенца с обгоревшей пустышкой во рту...
Их тела вместе с останками трех членов экипажа российского вертолета похоронили в братской могиле в приморском парке Гудауты. В маленькой Абхазии трудно найти человека, у которого в погибшем вертолете не было бы если не родственника, то знакомого.
Понятно, у них нет выбора. Непризнанная Республика Абхазия находится в экономической изоляции. Она живет в основном за счет мандаринов, сыра, вина и другой сельхозпродукции, которая продается у таможенного пункта Псоу на границе с Россией или вывозится через сочинский аэропорт “Адлер”. Но абхазцы верят, что через 3—4 года нормальной жизни республика встанет на ноги. Другое дело, что этого срока у Абхазии может не оказаться.
Ходят слухи, что дата начала новой войны уже назначена. При этом абхазцы кивают на заявление члена совета Национальной безопасности Грузии Тамаза Надарейшвили. С экранов телевизоров он заявил, что если в ответ на письмо, под которым сегодня в Грузии его люди собирают миллион подписей, не начнется “принудительная операция по установлению мира” в Абхазии, то он с 1 августа перейдет к решительным действиям.
Мне удалось выяснить, что представляет собой это “письмо”, под которым в Грузии собирается миллион подписей. Адресовано оно, среди прочих, президенту Шеварднадзе, Генсеку ООН Кофи Аннану, президенту Еврокомиссии Роману Проди. Вот его краткое содержание:
“Девятый год продолжается процесс мирного политического урегулирования Абхазского конфликта. За эти годы состоялись сотни разного формата встреч... Однако, к сожалению, результаты равны нулю... Сепаратисты не меняют своих позиций и категорически заявляют, что Абхазия является независимым государством, и считают возможным восстановление добрососедских отношений между Грузией и Абхазией только как между двумя независимыми государствами, двумя равноправными субъектами, что, естественно, неприемлемо для нас.
Мы требуем: вывести из зоны конфликта так называемые миротворческие силы России... Поскольку сухумский сепаратистский режим категорически отказывается рассмотреть рекомендацию Совета Безопасности ООН о разграничении правомочий между Тбилиси и Сухуми, ввести в действие главу 7 Устава ООН, предусматривающую начало принудительной операции по установлению мира. С 15 мая по 15 июля продолжается сбор миллиона подписей”.
Но не только воинский долг приходится выполнять здесь нашим солдатам. От первых лиц республики в приватном разговоре я услышала историю, которая очень символично отражает суть, что есть для абхазцев сейчас российские миротворцы.
Прошлой осенью, в ночь на 23 ноября, в районе Гудауты произошла страшная автокатастрофа: тяжеленный “КамАЗ”, ослепленный встречным транспортом, рухнул с моста (12 метров высоты) в реку. В грузовике тогда находились шесть человек — трое взрослых и трое детей (два брата и сестра). Неуправляемая машина, изобразив кульбит в воздухе, упала кабиной вниз, и выбраться оттуда было невозможно. Да и выбираться-то, собственно, было почти некому. В живых остался только один ребенок — 11-летний Эмик.
Когда подоспела помощь, мальчик находился в безнадежном состоянии: черепно-мозговая травма, многочисленные переломы и вывихи.
Отец Эмика, потерявший в этой катастрофе сразу двоих детей, взмолился:
— Господи, сохрани последнего! Я что хочешь для тебя сделаю, только пусть он выживет...
В сухумской больнице необходимого оборудования для оперирования мальчика не оказалось. Эмик непременно бы умер. И тогда президент Абхазии Ардзинба, потрясенный случившимся, обратился с просьбой к командующему российских миротворцев: помоги, спаси ребенка!
На раздумья время не было. Командующий выделил вертолет, на котором Эмика доставили в Краснодарскую краевую больницу. Там ему сделали несколько операций, и уже через месяц мальчик вернулся домой. Правда, один глаз Эмика до сих пор не видит, но, сказали, это вопрос времени.
В июле родители снова повезут мальчика в Краснодар на обследование. Они до сих пор носят траур по погибшим детям — и каждый раз во время застолий первый тост неизменно поднимают за российских солдат, спасших жизнь Эмику, последнему сыну.
Это заявление можно было бы отнести к досужим сплетням грузинских домохозяек, если бы не очевидные факты. Согласно недавним сообщениям информагентств, Тбилиси наращивает группировку Минобороны в приграничной зоне. При этом Грузия получает новые образцы вооружения от стран НАТО. Турция практически за бесценок продала Тбилиси четыре десантных корабля. Кроме того, идет активная модернизация ВМС Грузии: в Поти ускоренными темпами в боевые корабли переоборудуются гражданские суда. По данным российских силовых структур, в обстановке полной секретности вблизи России размещаются подразделения НАТО.
Обостряется ситуация и в районе Кодорского ущелья — а это прямая дорога на Сухуми, Адлер и Сочи. Буквально два дня назад прошла информация, что боевики полевого командира Руслана Гелаева, которые находятся в Панкисском ущелье Грузии, получили на той неделе несколько переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК) “Стингер”, а также новые средства связи, продовольствие и обмундирование. “Стингер”, как известно, может поражать самолеты, включая сверхзвуковые, и вертолеты, совершающие полеты на малых и предельно малых высотах...
Такая повышенная активность не сулит ничего хорошего. Осенью прошлого года Кодорское ущелье, куда были переброшены боевики из отряда Руслана Гелаева, на несколько дней превратилось в арену боев. Тогда отряд удалось разбить: часть его людей погибла, а уцелевшие ушли обратно.
Когда ждать от гелаевцев новой вылазки, которая — в этом никто не сомневается — обязательно случится, не знает никто.
Пока “верхи” ведут пустые диалоги, “низы” уже готовы заступить в ружье.
— А что НАТО? Ну придут, — рассуждает суровый Заур, владелец небольшой кофейни на побережье. — Все равно им Абхазию не взять. Мы свою землю один раз отстояли и еще раз на смерть пойдем. Чтобы перед потомками стыдно не было. Это ж Кавказ — понимать надо!
А независимость, не сомневайтесь, мы свою отстоим. Ведь и Словакия когда-то была “неотъемлемой частью Венгрии”. А кто сейчас об этом помнит?..
