Смотришь на экран телевизора — и плеваться хочется.
Вглядитесь в лица наших политиков, чиновников, депутатов. В их глазах — металл, от которого мороз по коже.
И что бы они ни говорили — глядя в эти глаза, я ни секунды не сомневаюсь: для многих из них стать заказчиком убийства — как ребенку сжевать ириску. От этого становится страшно и омерзительно.
А еще я бы никогда не дал в долг этим людям даже десятку до получки. Настолько вороватые и бесстыжие у них рожи.
А еще я очень хотел бы увидеть эти рожи в одном ряду на трибунале типа Нюрнбергского.
Я не сомневаюсь, что такой трибунал когда-нибудь будет, только вряд ли я до этого доживу. Жаль, что и они тоже.
Прошла неделя со дня убийства Сергея Юшенкова.
Страна потеряла одного из единичных политиков, на которого можно было смотреть без омерзения. Который точно никого не убивал, не заказывал, не воровал. В честности которого не сомневались даже враги. Которому Павел Грачев дал кличку Гаденыш — из его уст это почетнее звания Героя России.
У Юшенкова были нормальные, добрые, глаза. Интеллигентная речь. За это его часто называли человеком не от мира сего. Так же в свое время говорили про диссидентов, про Сахарова. Если добрые глаза у нас наших политиков — признак ненормальности, то кто тогда мы сами, если они нами правят?
Над честными людьми в современной России принято смеяться. Честный — значит сомневающийся, уязвимый, а значит, слабый. Сильные, уверенные в себе подонки нам намного милее. Мы преклоняемся перед беспредельщиками. Мы уважаем воров, наши дети хотят быть похожими на бандитов. Слово “киллер” для нас потеряло изначальный смысл — “убийца” — и вызывает не омерзение и брезгливость, как во всем нормальном мире, а благоговейный трепет. Мы любим силу. Несправедливую силу. Потому что справедливой силы у нас не было и нет.
“Бьет — значит любит” — русская поговорка не про женщин, а про всех нас.
Поэтому пули в спину — наиболее логичное завершение карьеры честного политика в России. Признание его заслуг перед обществом, которое само не заслуживает таких политиков. Их убивают не киллеры и не заказчики, а наша трусость, беспомощность и страх.
Честных политиков, если такие еще остались, будут убивать в России и дальше. Потому что это совершенно безопасно. Потому что их убийц никто не будет искать. Потому что искать их убийц никому невыгодно.
Представьте, что вдруг нам открылись все тайны. Мы вдруг точно и в деталях узнали, кто и как заказывал Листьева, Холодова, Старовойтову, да тех же бизнесменов и криминальных авторитетов. Государство рухнет в один момент. Потому что вдруг выяснится, что заказчики убийств — те, кого мы каждый день видим в телевизоре. А может быть, и те, кто этих убийц якобы ищет.
Это примерно то же самое, что узнать, что твоя мама — людоедка, а папа — маньяк-убийца. Такого мы не перенесем. Просто сойдем с ума. Куда тогда бежать? У кого просить помощи? У армии США? У господа бога?
Но самое грустное не это. А то, что даже если все преступления будут раскрыты, убийцы найдены, им на смену придут точно такие же подонки и воры. Других вариантов, судя по всему, у нас просто нет. Система сама отбирает худших и двигает их вперед. А других либо выбрасывает, либо уничтожает.
Вечная память Сергею Юшенкову. Вечное проклятие тем, кто его убил. В такие дни даже мне, по большому счету атеисту, хочется верить, что бог все-таки есть. И что он не Иисус Христос, который любит всех и прощает все. Хочется, чтобы бог был жестоким. Все помнил и ничего не прощал...
...Мы ненавидим Америку. Даже не сознательно — подсознательно. Как толстая прыщавая мухосранская школьница ненавидит фотомоделей. Потому что у нее никогда не вырастут такие же длинные ноги, она не станет звездой Голливуда, не выйдет замуж за миллионера.
Вся наша ненависть к Америке (как и всякая ненависть) от дикого комплекса. Даже не неполноценности, а безысходности (если такой существует в психиатрии).
Вам неприятно это читать? А мне писать каково?
Не буду рассуждать на отстраненные темы. Только о журналистике. Американским журналистам я завидую даже не черной — какой-то черно-фиолетовой завистью.
Стороннему человеку это мало заметно, а на самом-то деле до кончины свободной прессы в России осталось всего ничего. Скоро в стране заработает новый закон о выборах, который фактически вернет российскую прессу во времена застоя. Согласно ему в предвыборный период ни одна газета или телекомпания не имеет права распространять компрометирующие материалы о кандидатах в депутаты и на другие выборные должности. То есть рядовому избирателю запретят знать о том, за кого он голосует, все, кроме даты рождения и биографии, которую кандидат сам себе напишет.
Делается это якобы для борьбы с черным пиаром, который действительно всех достал, но который сами же власти со своими пиар-компаниями и насадили. Теперь решили с народом больше не мучиться, даже не тратить деньги на “обработку”. Просто нельзя будет писать ничего.
На дворе начало XXI века. Мы врем всему миру, что у нас демократия. Плевать, что почти никто больше не верит, главное — чтобы внутри страны люди не сомневались: власти у нас хорошие.
А теперь вернемся на 200 с лишним лет назад. В Северную Америку, которая тогда только-только стала называться Соединенными Штатами. Конгресс страны, где еще вовсю выясняли отношения при помощи кольта, а чернокожих держали в рабстве, на своем первом же заседании принимает первую поправку к собственной недавно принятой конституции. Она дословно гласит:
“Конгресс не должен издавать законов, устанавливающих какую-либо религию или запрещающих ее свободное исповедание, ограничивающих свободу слова или печати или право народа мирно собираться и обращаться к Правительству с петициями о прекращении злоупотреблений”.
На дворе 1791 год. Законодатели точно не уверены даже в том, как в будущем будут называться органы государственной власти — пишут просто “Правительство”. Но сразу же и бесповоротно запрещают сами себе (!) ограничивать свободу религий и печати.
Ровно 200 лет спустя в России приняли Закон о печати (такого, кстати, в США просто нет). Один из самых демократичных в мире. Но с того самого дня наши власти только и занимаются тем, что мешают своим гражданам знать о себе правду. Придумывают законы о защите чести и достоинства президента, депутатов, министров... Судят газеты за попытки разоблачений, сажают журналистов в тюрьму...
За 212 лет в ненавидимой нами Америке никому даже в голову не пришло ограничить свободу прессы, свободу общества знать правду о власти. Наоборот — со временем смысл Первой поправки, текст которой считается в США национальной святыней (см. фильм “Народ против Ларри Флинта”), был расширен судебными прецедентами до такой степени, что теперь представители власти законодательно лишены чести и достоинства.
Наиболее значимый вердикт верховного суда США, касающийся свободы СМИ, был вынесен в 1964 году по делу “Нью-Йорк таймс” против Салливана”. Г-н Салливан, мелкий выборный чиновник из Алабамы, обиделся на газетную публикацию. И местный суд, признав статью клеветнической, удовлетворил иск на 500 тысяч долларов. Но верховный суд отменил это решение с формулировкой: “Пресса не подлежит осуждению за ошибочное освещение факта, касающегося общественного поведения определенных общественных деятелей, так как допустить возмещение убытка в таких случаях значило бы создать атмосферу страха и робости в прессе... Прессе нужно здоровое “жизненное пространство” для добросовестной ошибки”.
Благодаря этому начиная с 1964 года в Америке госчиновник, если даже очень захочет судиться со СМИ по поводу клеветы, должен доказать (именно он, а не СМИ), что критические замечания в его адрес не просто враки, но и были сделаны с заведомым знанием их ложности. Доказать это практически невозможно.
С тех пор под “правило Салливана” попадали не только политики, но и звезды шоу-бизнеса, спорта, даже тренер университетской бейсбольной команды, так как он был признан “общественной значимой фигурой” в пределах своего округа.
При этом ни разгула черного пиара, ни клеветнического беспредела в американских СМИ нет. Зато каждый известный человек знает: стал знаменитостью — терпи критику, даже если она с “перебором”. Или бросай все, уезжай на ранчо и отсуживай у газет миллионы за вмешательство в свою частную жизнь.
Для наших властей создание “атмосферы страха и робости в прессе” и в обществе — дело всей жизни.
Власть, которая не хочет, чтобы ее критиковали, чтобы ей мешали воровать, не может искать убийц. Она даже не может хотеть их искать. Между убийцами Юшенкова и новой законодательной удавкой на шее российских СМИ нет, по сути, никакой разницы.
Так, шагая по трупам, мы, строем, с песнями, возвращаемся в те времена, когда газетами попу вытирали, начальству ее лизали, а сами днем и ночью тряслись за свою.
А то, куда и под чьим руководством движется сейчас наше общество, можно проиллюстрировать на первый взгляд идиотским фактом. Из бешено популярного в ненавистной Америке бейсбола в России прижились только бейсбольные биты. Смысл их игры мы так и не поняли.
Хотя, в конце концов, и не в Америке дело. И не в бейсболе.
