Жил да был черный кот за углом...
И не кот вовсе, а ягуар, и не черный, а пятнистый, и не за углом, а в Московском зоопарке. А вот подруга у него действительно была черная кошка. А точнее говоря... А как точнее? Ягуар в некотором роде имеется, а в женском — нет. Патриархат, да и только!
Ягуар с ягуаром... Глупости все это — ничего между ними не было. То есть кое-кто, конечно, хотел бы, чтобы было. Но ягуар... Первый или второй? Нет, все-таки это была ягуариха.
Проще говоря, в столичный зоопарк пришла весна. Пока мы, люди, кутаемся в дубленки, месим ногами подтаявший грязный снег и злимся на пронизывающий, еще далеко не весенний ветер, животные почуяли носами, шкурами и прочими частями своего тела, что настало время любви.
Настало-то настало, да не для всех. Вернемся, например, к ягуарам. У них как принято? Да, собственно, как у всех. Сперва он боится ее, в смысле — боится обломаться. Затем они любят друг друга и счастливы. А затем... Затем уже она хвост поджимает. Потому что не всякая особь женского рода, а только гомо сапиенс, способна кружить голову мужчине годами, а у прочих тварей Господних закончилось спаривание — прощай, любовь, здравствуй, агрессия: “Кто тебя хотел? Я тебя хотел?! А ну, пошла вон отсюда!”
С ягуарами вышло и того хуже: любовь то ли толком не сложилась, то ли сложилась, но не принесла ожидаемого наслаждения, — это осталось за закрытыми дверями вольера, только ягуар, который мужчина, начал того ягуара, который женщина... Тьфу, черт! Короче, случилась разборка недетская: он ее к стенке жмет, она на спину падает и когти наружу, того гляди один другого к праотцам-ягуарам отправит! Шесть часов зоотехники ягуариху из ягуаровой хаты доставали — думали, придется в мужика из ружья снотворными снадобьями палить. Слава богу, обошлось — вызволили даму. Теперь она, кстати, красавица, каких мало: молодая, грациозная, черная как смоль, шкуру языком зализывает и думает: “Да чтобы я еще когда! Ни детей от него, ни удовольствия! И сам в пятнах, и зубы желтые!”
Короче, не ягуар, а козел! И, между прочим, не он один — лев вон оттуда же родом. Оттого львица его и презирает. Побаивается, конечно, весу-то в нем поболе будет, а характер пакостный: то орет, то на двери бросается, пойди разбери, что на уме! Чего доброго кусаться начнет. А потом — все-таки мужик, хозяин прайда! Хотя какой он хозяин, если импотент! Она это внутренним нюхом чует, оттого в желтых глазах и дремлет презрение.
Но что поделаешь — патриархат. Патриархат, да и только!
Зато у ирбисов все в полном порядке. Хотя если совсем честно, то не все и не в полном, но есть надежда. Она должна сбыться. Буквально на днях.
А началось все плохо. Началось с драки. А потом он ее еще и покусал. Зачем, спрашивается? Она вообще была согласная. Не очень понимала, чего от нее хотят, но не возражала. Шкурой чуяла, что это что-то ей понравится. Хотя раньше она этого чего-то еще не вкушала. Но вся соль в том, что он-то тоже раньше этого не вкушал и понятия не имел, чего делать. Ему всего-то от роду четыре года, откуда знания-то взять! Не говоря уже про опыт. Вот он и растерялся. Надо было помурчать ей, а он порычал. А она ответила в том же духе. Короче, разняли их и развели по разным углам. А ему другую сосватали. Женщину, что называется, с прошлым. Он и на ту попробовал прикрикнуть. Она ему прикрикнула — с двух сторон лапами по морде! Такое внушение сделала, что у него поджилки мелкой рябью пошли. Так зоотехники ему пару таблеток глицина под язык — и опять к женщине: учись, пока учат! Тут уж он вспомнил и как мурлыкают, и как ухаживают, и как ласкают. Короче, получил удовольствие. Теперь знает, что самок не на зуб пробуют. В выходные его ждет серьезная проверка с малолеткой. Выдержит — будет и у него патриархат!
В самые ближайшие дни прелести совместной жизни узнают на своих шкурах слоны: двух самок соединят с самцом. Он уже был раз отцом. Причем обоим в тот момент было, в переводе на человеческий возраст, лет по тринадцать. Свели детей вместе, что называется, познакомиться. Они и познакомились. А потом она долго скрывала, что беременна, благо объемы слоновьего живота легко позволяют скрыть “маленькую неприятность”. Когда же зоотехники однажды поутру обнаружили на полу новорожденного, им осталось выбирать одно из двух: скороспелка, подбросили. Поскольку второе было менее вероятным, пришлось смириться с тем, что слониха больше не молодая девушка, а молодая мама. Кстати, в другой раз трюк не удался — за последние лет шесть слоны не рожали.
Видимо, с возрастом женщины научились избегать нежелательных последствий от греховного удовольствия.
Что до туров, винторогих козлов, антилоп Бонго, то к ним люди носы под хвосты не суют. Все эти рогатые живут стадами и делают, в смысле любви, что хотят и с кем желают.
Жирафы же человеческую половину дурят: то ли и впрямь спариваются, то ли имитируют процесс. Во всяком случае детей у них нет. Нет, хоть ты тресни. А зоотехники ждут, а зоотехники надеются! И сено стелют, и животы жирафьи осматривают: “Все — пополнела, будем с приплодом!” А это длинношеее животное как поест побольше, так и беременно! Только все в навоз. Не размножаются в неволе жирафы, не желают...
И волки, между прочим, не хотят. И живут вместе, и все условия для них созданы, и сами-то из себя ничего не представляют — волки и волки, в любом уважающем себя лесу их стаи ходят. А не хотят. Не хотят, и все тут.
Зато белые медведи вошли во вкус и исправно рожают каждую зиму — то одна медведица, то другая. А медвежат-то белых по всему миру с лапами рвут! Платят не торгуясь, меняются не задумываясь. Прошлый сезон одна медведица пропустила — была обременена уже народившимся, но еще не оперившимся потомством.
А вот другая очереди не пропустила. И вот зоотехникам уже удалось увидеть новорожденный любопытный нос — единственное черное пятно на всей шкуре.
Самого медвежонка пока разглядеть не получается — он предпочитает пока держаться мамки и не покидает родильной палаты.
Манулы ждут детей, дай-то бог — дождутся. Тигры в нынешнем году пролетают мимо кассы: чтобы поддержать престиж котят и спрос на них, процесс размножения пришлось временно заморозить.
А птицы резвятся вовсю! Журавли танцуют все подряд, кроме разве что стриптиза! Выделывают такие умопомрачительные па, так подскакивают и изгибаются, что люди останавливаются и замирают. “Видишь, как это делается!” — тычет пальцем в журавлиные ухаживания прекрасная половина человечества. Вторая половина мрачнеет, понимая, что так плясать она не в состоянии. А журавли-женщины, проще говоря, журавлихи — крылья за спину, клювы воротят!
Что тут скажешь? Матриархат, да и только!
