Снимок Ясуши Нагао — удивительный документ. Через секунду юноша в форменной куртке и с самурайским мечом — студент Отойя Ямагучи — нанесет удар в сердце тучному генсеку социалистической партии Японии. Меч уже направлен. Генсек сжимает в руке один из скомканных листов бумаги, которыми его закидывали правые студенты. В тщетной попытке увернуться он неловко подпрыгивает — очки почти слетели. Через секунду он умрет.
Нагао, как ни цинично это звучит, очень повезло. Он в ряду десятков других фотографов должен был снимать предвыборный митинг социалистов. Их лидер Инеджиро Асанума в тот год особенно гневно нападал на правительство, которое, по его мнению, “легло” под США. Во время выступления группа студентов начала кричать и забрасывать оратора скомканной бумагой. Полиция бросилась разгонять их. За полицейскими побежали и репортеры — Асануму они уже запечатлели, а драка обещала еще один сюжет. Перед сценой остался один Нагао — у него оставался последний кадр и в свалке ему уже нечего было ловить. В это время один из студентов выскочил на помост. Фотокорреспонденту газеты “Майнити” показалось, что в его руке палка. Нагао приготовился “схватить” момент, когда хулиган ударит генсека этой палкой по голове. Он даже не сразу понял, что Ямагучи держит в руках завернутый в тряпку меч. Как только блеснуло лезвие, фотограф “на автомате” поднял аппарат и щелкнул. Последний кадр стоил всех отстрелянных перед ним пленок.
Успех снимка был ошеломляющим. Его перепечатали десятки изданий. Японец безоговорочно стал лауреатом Пулитцеровской премии за лучшее журналистское фото года: более “решающего момента” и представить невозможно. Хотя сам Нагао честно рассказывал, будто его заслуга не слишком велика — так сложились обстоятельства.
К Кэрол Гизи успех пришел через 30 с лишним лет после гибели несчастного Асанумы. Она запечатлела другую развилку жизни и смерти: толпа на Гаити хочет линчевать парня. В толпе уверены, что именно он стрелял по демонстрации, хотя оружия у него не видно. Американские солдаты хотят предотвратить самосуд. Им страшно. Их всего двое. Но толпа тоже боится — в руках у военных огромные кольты, многие подняли руки. Но страшнее всех главному герою мизансцены — он даже не пытается подняться. Где-то вблизи, тоже на земле, лежит репортерша. Она щелкает, забыв, что мгновение назад была на грани гибели.
Снимок отличный, очень выразительный. Женщина-фотограф оказалась в самом центре событий. Тоже повезло — толпа захотела кого-то линчевать рядом с тем местом, где она упала, скрываясь от пуль. Но ее рассказ звучит совсем по-другому, чем у Нагао. Там нет ни капли будничности: “У меня было ощущение миссии, и поэтому я уговорила редактора отправить меня на Гаити... Я снимала демонстрацию людей, радующихся победе демократии. Это был праздник. Когда раздались выстрелы по демонстрации, я упала и оказалась рядом с человеком, которого обвинили в стрельбе...” И дело не только в разнице темпераментов японца и американки - изменилось время. И просто за фотографию, какой бы гениальной она ни была, премии уже не дают. Дают лишь за тему.
За 30 лет многое изменилось, в мире победила политкорректность. Точного определения для нее еще никто не дал. Но скорее всего это целый комплекс левого “прогрессивного” мышления. С его помощью США сорок лет пытаются решать многие проблемы. Им удалось окоротить многих мерзавцев, от ку-клукс-клана до полицейских, плевавших на права подследственных. Они заставили соблюдать права меньшинств: черных, геев, феминисток... Но в то же время политкорректность внесла в американскую жизнь море ханжества, фальши, двойных стандартов. Если вспомнишь, что 12% черного населения дают 75% преступлений, тебя тут же обвинят в расизме. Хотя это правда. Белая старушка не может отодвинуть черного молодчика, намеренно закрывающего вход в магазин, — тоже обвинят в расизме. Предприниматель все время должен учитывать: может он нанять на работу белого мужчину или дешевле обойдется взять черную женщину — чтобы потом не судиться.
В течение 40 лет левая элита навязывала политкорректность как руководящую идеологию для всей страны. Согласно ей о некоторых вещах не стоит не только писать, но даже думать. Миллионы судебных разбирательств — кто как на кого посмотрел, кто что кому сказал — стали лишь малой частью платы за это. Гораздо хуже, что те, кого принято считать большинством — белые, гетеросексуалы, — должны вечно чувствовать свою вину и второсортность. Как же иначе держать их в повиновении? Хороша или плоха политкорректность — об этом можно написать тома. Но за 30 лет она изменила критерии оценки в мире журналистской фотографии.
С 1942 года, когда впервые появилась премия для фоторепортеров, критерий был прост. Снимок должен быть достижением. Зритель обязан удивляться, как удалось поймать столь драматическую ситуацию. Будь это разгон демонстрантов, столкновение самолетов в воздухе, трагедия родителей, только что понявших, что их дочь утонула, — не важно.
Политкорректность все изменила. Главное — прогрессивная, понятная всем и сразу тема. В 94-м году такой темой стали события на Гаити. Американские войска вернули на остров свергнутого президента Аристида. И, конечно, шествия любопытных островитян было приятно принимать за демонстрацию в честь победы демократии. Очень скоро выяснится, что Аристид - людоед похлеще многих и жизнь в беднейшей стране Западного полушария не стала ни на грамм лучше. Недавно Аристида опять свергли и так же, песнями и танцами, встретили очередную власть. Но кто об этом будет вспоминать из апологетов политкорректности? Разве кто-нибудь вспоминает, что Косово превратилось в рай для контрабандистов оружием и наркотиками? Зато весь цивилизованный мир знает: в очередной раз победили правильные ценности и все развивается как нужно.
Если просмотреть снимки — лауреаты Пулитцера за последние 10—15 лет, то особо удивляться каким-то работам не придется: все предсказуемо и скучно. Бесконечные африканские голодающие; рухнувшие берлинские стены; борцы за свободу всех мастей, которых часто невозможно отличить от террористов... Почему в победители выбирают то или иное фото, понять невозможно. Даже в случае с действительно выдающимся снимком Гизи наверняка свою роль сыграло и то, что автор — женщина, что американские солдаты-герои — черные и т.д., и т.п.
Из-за того что все снимают одно и то же, нередко побеждает обыкновенный блат. В 96-м темой года были выборы Ельцина. Из сотен равноценных изображений танцующего Б.Н. победил снимок, где Ельцин на треть закрыт звуковой колонкой. Но зато фотограф работает в крупнейшем мировом агентстве Ассошиэйтед Пресс. Впрочем, где честная борьба одиночек заменяется идеологией и цензурой — блат неизбежен. Вспомните социализм.
Бесконечный дрейф к левым ценностям уже погубил Европу. Она превратилась в сытую бессмысленную провинцию. Нанесет ли политкорректность смертельный удар Америке или возьмет верх англо-саксонский здравый смысл — покажет будущее. Одно ясно — политкорректность и фотография плохо совместимы. Иногда что-то может совпадать, не более. Но ведь даже у соцреалистов случались неплохие романы. Правда, литературу они убили.
