Чертовски повезло, иначе и не скажешь. А все началось с того, что автор этих строк не успел оформить аккредитацию на Гран-при Сан-Марино. “Первый и последний раз!” — погрозило пальцем руководство легендарной команды “West McLaren-Mercedes” и выдало мне карту формулической ВИП-персоны с зоной доступа “Paddock only”. Конечно, я сильно расстроился, ибо понял, что гонку в итоге не посмотрю. “Не переживай так сильно, — успокоил мой маклареновский гид Дэннис Мишкович, — тебя ждет много всего интересного!”
...Вроде как недавно это было. Десять лет назад. 1994 год, первое мая. И по-прежнему не могу забыть сумасшедший болид “Williams”, несущийся в отбойник поворота “Тамбурелло”. Последнее, что делал в своей жизни великий Айртон Сенна, — пытался тормозить и справиться с неисправной рулевой колонкой. Помню, как гонка была немедленно прервана, трехкратного чемпиона мира с фатальными травмами, потерявшего 4 (!) литра крови, отправляли вертолетом в госпиталь близлежащей Болоньи. Не забуду лиц пилотов, которым было объявлено о повторном старте. А будущий суперчемпион мира Михаэль Шумахер, носивший тогда многообещающее прозвище Солнечный мальчик (даже не верилось тогда, что он превратится в Красного барона!), откровенно бесил. Пока лучшие нейрохирурги Италии боролись за жизнь Айртона, молодой немец летел к своей третьей подряд победе, не замечая ничего вокруг. Десять лет спустя я чуть не столкнулся с Шумахером в технической зоне “Ferrari”.
— Михаэль, если честно, какое ваше худшее воспоминание о “Формуле-1”?
— Имола-94. И десять лет спустя у меня стоит одна задача — во что бы то ни стало выиграть, чтобы посвятить успех Сенне.
— Тогда, 1 мая, на вас эта авария, кажется, не слишком повлияла...
— А что я должен был делать? Я ехал. Да, это было очень быстро, но именно на скорости мне удалось абстрагироваться от всего происходящего. Вспомните и прошлый год, когда нам с братом пришлось аккурат в дни Гран-при хоронить маму. Я выиграл, забыв про все на свете, но церемония награждения после финиша была ужасна...
Зачем он сказал “Поехали”?!
Айртон Сенна был странным человеком. Ему надо было умереть, чтобы его недоброжелатели (а их было предостаточно) рыдали над его гробом. И кажется, они видели в нем не только соперника. Четырехкратный чемпион, француз Ален Прост, потерял в те дни лет двадцать жизни. Когда телетайпы мировых агентств выплюнули два роковых слова, первым, кто пошел на контакт с журналистами, был профессор Прост. Не теряя самообладания, он произнес: “Я чувствовал беду. И специально приехал сюда, чтобы поддержать Айртона. Последнее, что он сказал перед стартом, меня особенно тронуло!” А сказал бразилец следующее: “Обязательно передайте привет моему другу Алену. И обязательно скажите, что мне его не хватает”. А еще перед гонкой он позвонил по телефону своей сестре Вивьен. “Он никогда прежде этого не делал”, — рассказала она потом. Чувствовал близость смерти? Судите сами...
Да, он был очень странным человеком. Родившись неполноценным в физическом плане ребенком, он выучился носиться на картодроме прежде, чем сделал первые шаги. “Если бы на свете не было автоспорта, я бы наверняка стал пилотом истребителя. Потому что скорость — это состояние, в котором я живу!”
...В 1984 году на культовой гонке в Монако с небес обрушился страшный ливень с грозой. Пилоты той “Формулы” напоминали покорителей горной реки и мечтали об одном: чтобы на трассе появился клетчатый флаг, знак остановки. Погода устраивала лишь Сенну, который за рулем машины-аутсайдера “Toleman” с каждым кругом приближался к лидировавшему Алену Просту. Но догнать его не успел, потому что комиссары гонки приняли решение не рисковать жизнью гонщиков. На церемонии награждения юный Сенна откровенно плакал, но именно так возникла красивая легенда о Человеке дождя. Впоследствии прогнозы на гонку так и строились. Когда по ходу Гран-при над трассой появлялись дождевые облака, вопрос о победителе снимался. А еще он не признавал никого впереди себя. В 1990 году они с Аленом Простом решали судьбу титула в последней гонке на автодроме Судзука в Японии. Прост был обязан победить, а Сенна либо приехать первым, либо выкинуть француза с трассы. Он так и сделал, причем виртуозно. Не уйдя с траектории, он снял ногу с педали газа, но тормозить при этом не стал. Годом раньше было примерно то же самое, но Сенну дисквалифицировали и титул отдали Просту. В этот раз придраться к бразильцу ФИА не посмела. Это и было началом великой войны между самыми яркими гонщиками конца 80-х и начала 90-х. Первое рукопожатие “заклятых друзей” случилось на подиуме осенью 1993 года. Сенна как чувствовал. И следующей зимой, комментируя изменения технического регламента, призванное нивелировать шансы команд, как бы ненавязчиво отметил: “Машины лишились активной подвески, гидроусилителей тормозов и прочих вещей, помогавших пилоту на трассе. Но чиновники забывают о том, что мощность мотора при этом растет. Нас практически оставили наедине со скоростью, теперь нас ничто не защищает. И дай-то Бог избежать в будущем сезоне страшных катастроф”.
После гибели в квалификации Гран-при Сан-Марино австрийского новичка Роланда Ратценбергера Сенна заявил о создании профсоюза пилотов. И еще он не хотел выходить на старт этой проклятой гонки. Вышел — и лишь потому, что в свое время обвинил Проста в трусости. Когда он надевал подшлемник, в его лице было что-то обреченное. Он был грустен, но смел и поэтому — красив. Таким мы и запомним великого гонщика.
Дэвид Култхард: “Когда я это вспоминаю, мне становится не по себе”
От флагов с черным жеребцом в центре красно-желтого герба рябит в глазах. “Ferrari” здесь в фаворе. И не только потому, что автодром в Имоле носит название Энцо и Дино Феррари, основателей и хозяев великой автомобильной империи. Просто в очередном успехе Шумахера-старшего за рулем алого болида с номером один на носу не сомневается никто. Итальянцы влюблены в немца Шуми до сумасшествия. Иногда даже перегибая палку: секта имени Шумахера функционирует, несмотря на запреты властей. Для прихожан Михаэль — не иначе как мессия. Ну да ладно, каждый сходит с ума по-своему. Мое состояние, если честно, тоже было близко к пафосу. Мотор-хоум “West McLaren-Mercedes” — это двухэтажное серебристое здание из стекла и металла, которое на каждый этап чемпионата мира возят из Англии на шести (!) грузовиках и собирают на месте. Сижу с чашкой изумительного итальянского эспрессо в комнате с огромной террасой и слежу за тем, как проходит пятничная тренировка. Мои соседи — Норберт Хауг из “Мерседеса” и патрон команды “Серебряных стрел” Рон Деннис. В наш “мобильный офис” частенько заходят пилоты команды Кими Райккёнен и Дэвид Култхард.
— Дэвид, вы как один из старейших гонщиков в нынешнем караване, отлично помните Сенну.
— Пусть я ни разу не гонялся с ним в Гран-при, я не могу его забыть. Знаете, в Сан-Марино именно поэтому всегда ощущаешь грусть. А мне немножко не по себе. После того как место в машине “Уильямс” под вторым номером стало вакантным, именно я пришел на это место. И невольно думаешь: если бы он не разбился тогда, я мог и не поймать свою звезду. Плохая мысль.
Даже в “Формуле-1” все на веревочках!
В перерыве между квалификационными сессиями я со своей аккредитацией-“вездеходом” могу посещать самое сердце команды. Это боксы. Деннис Мишкович и его давний знакомый журналист Эрик сразу предупреждают: “Конечно, ты решишь, что это муравейник, где все сумбурно и не организовано. Но приглядись: каждый из механиков и инженеров выполняет свою конкретную работу. У них есть отличный координатор, на этом и построена вся работа в перерывах между заездами”. А делать нужно следующее: проверить все показания (на машине стоят 120 датчиков!), проверить балансировку (для этого болид обувают в специальные металлические колеса) и устранить неполадки. Разумеется, персонал прислушивается к пожеланиям гонщика. Машин в боксах три.
— Видишь, на данный момент запасная машина настроена для Райккёнена, но если, к примеру, случится неприятность с болидом Дэвида, ее сразу же перестроят для него.
— А если на это нет времени?
— Ерунда. Машина переделывается за 15 минут, не больше. Главное, чтобы ее вес с пилотом составлял к финишу гонки 600 килограммов. Не меньше — иначе последует дисквалификация. Ты представляешь, что в этом легком болиде таятся 800 лошадиных сил?
— В зависимости от трассы меняется ли конфигурация машины?
— Безусловно. И воздухозаборники, и диски. Кстати, многие думают, что в гонку на болид “Формулы” ставят диски новые. Это далеко не так. Вообще, на данном Гран-при на них ложится колоссальная нагрузка: этот автодром отличается комбинацией скоростных участков и связок поворотов. А это — дополнительный износ!
В это время механики заклеивают к подвеске кусок серебристого скотча. Выглядит диковато.
— И в “Формуле-1” все на веревочках? Признаться, не думал...
— Хай-тек, — шутят мои экскурсоводы. — Думаешь, в космосе “веревочек” нет?
Признаю, хорошая шутка.
“McLaren” в межсезонье начал резво. Во-первых, раньше всех конкурентов был подготовлен мерседесовский движок-2004, во-вторых, шасси новой версии MP 4/19 даже соперники признавали большой удачей. Но прошло 3 гонки, а результата по-прежнему нет. У вице-чемпиона мира Кими Райккёнена после Сан-Марино — всего одно очко в зачете.
— Это нормально, — поясняет Эрик. — Взлеты и падения — вполне нормальная вещь для любой формулической “конюшни”. Да, мотор пока подводит. Но к гонке в Барселоне команда поставит новую версию, более того, к Гран-при Германии летом созреет и новая модификация шасси. Сейчас она проходит испытания в аэродинамической трубе.
Карнавал в Имоле
Перед входом в паддоки — памятник Феррари из металлических макетов машин, взлетающих в небеса. А еще это монумент всем тем, кто когда-то разбился на гоночных трассах. В память о Сенне три круга на старом “Лотусе” бразильца проехал его старый товарищ Герхард Бергер. На финише его встречали сестра Сенны Вивьен и ее сын, с недавних пор делающий успехи в автоспорте. Да и похожи они как две капли воды. Остановившись на обочине трассы, Бергер вручил Вивьен бразильский флаг и произнес: “Я доделал то, что не смог твой брат”. На глазах австрийца были слезы. А потом была гонка, и в который раз ее победителем стала живая легенда “Ф-1” Михаэль Шумахер. Итальянские тиффози не покидали автодром до тех пор, пока Шестикратный с ними не попрощался.
— Вот это фанатизм, — смеюсь я под звуки фанфар.
— Ты не понимаешь: они ждут ЭТОГО целый год.
...Когда же мы с вами дождемся гастролей этого цирка? Надеюсь, скоро. По словам держателя контрольного пакета акций первой “Формулы” Берни Экклстоуна, идею провести Гран-при России он по-прежнему не оставляет. Главное за нами — автодром построить.
