Недетский сад

“День рожденья — грустный праздник”, — поет Игорь Николаев. К саду “Эрмитаж” это не относится. Чем старше становится сад, тем он моложе. Потому что дарит счастье и любовь, с радостью принимает нововведения, открывает таланты. Подтверждение этому — многолетняя история “Эрмитажа”.

“Эрмитаж” в переводе с французского — место уединения или парковый павильон. Это название как нельзя лучше шло тихому садику на Божедомке, раскинувшемуся в 1830 году на бывшей территории Воскресенского монастыря. Чуть позже “Эрмитаж” стал шумным публичным местом: с большим театром, эстрадой, павильонами для музыкантов и кофейнями.

В 1878 году сад перешел во владение к известному предпринимателю и антрепренеру Михаилу Лентовскому. Режиссер и бывший актер Малого театра, он знал, как увлечь публику: открыл в “Эрмитаже” оперный и драматический театры. Варьете Лентовского гремело на всю Российскую империю.

Увы, задолжав кредиторам кругленькую сумму, Михаил Валентинович разорился. Пришлось даже дать подписку о невыезде. И каково же было удивление публики, когда из увеселительного сада на Божедомке в лазурную высь поднялся... воздушный шар. “Но я не давал подписку о невылете”, — заявил Лентовский обер-полицмейстеру, вернувшись в столицу.

Без Лентовского сад начал постепенно исчезать. Пруды высохли, а на месте лужаек появились дома, Самотечные переулки. Мог ли Михаил Валентинович предположить, что дело его рук продолжит... официант?

16 июля 1894 года сад “Эрмитаж”, переместившийся с Божедомки в Каретный Ряд, пережил свой второй день рождения. И этот день подарил ему Яков Щукин, купец 2-й гильдии, который взял сад в аренду на 12 лет.

Родом из многодетной крестьянской семьи, Щукин прошел интересный путь от служителя монастыря и официанта в ресторане старого театра Лентовского до продавца и заведующего буфетом. За это время он изучил индустрию “увеселительных садов” вдоль и поперек. Поэтому, сколотив состояние, купил “Эрмитаж”, разгреб свалки и превратил пустырь в любимое место отдыха москвичей.

Яков Васильевич всегда шел в ногу со временем. В 1895 году провел электрическое освещение и водопровод: в саду появился огромный бассейн с фонтаном и гирляндой из лампочек. Собственноручно сажал цветы. Купил и установил четыре дизеля (первых в Москве!), чтобы освещать “Эрмитаж”. Выучил иностранные языки, чтобы каждый год ездить в Европу и набираться опыта по устроению увеселительных садов. В 1896 году провел один из первых столичных киносеансов.

Питерский сад “Аквариум” справедливо отдавал “Эрмитажу” верхнюю строчку в списке самых опасных конкурентов. Пытался шпионить, перетягивать актеров и музыкантов, ну и, конечно, поваров. Но шоумена Щукина побить так и не смог. Каждый год, на второй день после Пасхального воскресенья, сад “Эрмитаж” открывал свой сезон, и тысячи москвичей и приезжих проходили сквозь резные ворота.

В дореволюционной России народ шел в увеселительный сад по двум причинам: посмотреть антрепризу, которая в саду “Эрмитаж” была шикарная, и вкусно поесть. Законодателем ресторанной моды по праву считалась Франция: именно там в 1796 году открылся первый в мире ресторан. Храм искусства еды, так называли его местные кулинары.

В саду “Эрмитаж” было несколько “храмов”. Но только в “Оливье” никогда не было свободных мест. Истинные ценители кулинарии, которые, как известно, ходят не просто в ресторан, а на любимого повара, мечтали отведать блюда рук француза Оливье. Именно на кухне самого популярного ресторана сада “Эрмитаж” и родился знаменитый салат оливье, который во всем мире называется русским. Но, к сожалению, тот салат, который мы едим сейчас, отличается от оригинального. Заправкой. Ее рецепт никто, кроме Оливье, не знал и никогда не узнает: каждый раз повар выгонял всех из кухни. Поэтому настоящий оливье канул в Лету около века назад, так и оставшись загадкой для кулинаров.

Сцена “Эрмитажа” открыла России великих деятелей искусства. Здесь дебютировал дирижер Сергей Рахманинов. Здесь в спектакле “Фауст” играл Федор Шаляпин. Здесь танцевали великие балерины Тамара Карсавина и Анна Павлова. А зимой публика ходила в театр на Сару Бернар, Марию Ермолову и Веру Комиссаржевскую.

Посетители театра были не менее великими. В 1896 году спектакли “Король Лир” и “Гамлет” посмотрел Лев Толстой. А через четыре года на постановку “Геншель” по пьесе Гауптмана приехал, будучи пока не таким известным, Владимир Ленин.

Яков Щукин дружил с промышленником Константином Алексеевым, который частенько гостил в его особняке прямо на территории сада. Миллионер Алексеев владел заводом по изготовлению проволоки в Травяном переулке и неплохо разбирался в искусстве. 14 октября 1898 года с помощью Владимира Немировича-Данченко он открыл Московский художественный театр в одном из зданий “Эрмитажа”. И взял себе творческий псевдоним — Станиславский. В 1902 году Константин Сергеевич поставил свой первый в жизни спектакль — “Царь Федор Иоаннович”. Так началась эпоха современного русского театра.

Актер Малого театра Алексей Дикий был знаменит на весь СССР тем, что играл Сталина: благодаря внешней схожести и характерному акценту. Причем, будучи мужчиной тучным, появлялся в кадре только сидя. Кроме этого Дикого знали как любителя пропустить стопку-другую. Каждый день после репетиции “Сталин” спускался вниз по улице в сад “Эрмитаж”. Там его уже ждал главный администратор с бутылкой водки и закуской. У приятеля была фамилия Нежный.

Как-то раз приходит Дикий к Нежному, а тот говорит:

— Леш, ты знаешь, не успел. Ты посиди в моей каморке, а я за всем сбегаю. Если будут спрашивать, что-нибудь ответишь.

Дикий сидит, ждет. Видит, как на него надвигается интеллигентного вида мужчина, в пенсне. Интеллигент подходит вплотную и задает вопрос. Дикий, будучи не в курсе дел, отвечает: “Не знаю”. Интеллигент повторяет вопрос. Дикий начинает закипать, но во второй раз отвечает: “Не знаю!” Интеллигент продолжает атаковать. Дикий не сдерживается и посылает интеллигента на все четыре стороны.

Обиженный интеллигент корчит гримасу:

— Какой-то вы дикий! А на вашем месте должен быть человек нежный...

Мировая легенда, французский мим Марсель Марсо выступал в Советском Союзе только несколько раз. Но все — на подмостках “Эрмитажа”.

Марсо показывал неподражаемую пантомиму то и дело взрывающейся аплодисментами толпе зрителей. Но мим никак не мог подумать, что в нескольких шагах от него, а точнее, в оркестровой яме, за его мимикой, пластикой и жестами жадно наблюдает пара юношеских глаз. Мальчишка вырос и стал известным драматургом и сценаристом. Марку Розовскому уже 67 лет, но он никогда не забудет, как тайком перелез через забор, забился в неприметный уголок оркестровой ямы и сидел там, как мышка, до начала шоу. В тот день Марк Григорьевич почувствовал себя самым счастливым человеком на свете — он был ближе всех к Марселю Марсо, кумиру своего детства.

Сейчас в “Эрмитаже” воркуют голуби, гордой поступью вышагивают фазаны и весело прыгают белки. Сад так и остался любимым местом отдыха москвичей. Правда, от первоначального “Эрмитажа” остался только... кованый фонарь. Несколько лет назад рабочие, пытавшиеся проложить новую трубу теплопровода, наткнулись на раритет. Когда-то его по неосторожности закидали землей вместе с кучей строительного мусора. “1913 год” — гласит надпись.

Сегодня фонарь загорится. Как много лет тому назад.