Испытание постелью

Реальная жизнь Алики Смеховой — певицы, актрисы, телеведущей, отец которой, Вениамин Смехов, покорил публику ролью Атоса, гораздо спокойнее, чем у ее героинь в фильмах и сериалах. Счастливый брак, долгожданный ребенок, работа — казалось бы, о чем еще можно мечтать? Оказывается, много еще о чем...

— Алика, в кино вы играете довольно стервозных девиц. А каков ваш истинный характер?

— С годами испортился. Вредная я. Могу что-то не то и не так сказать, сделать, но буквально через пять минут сожалею об этом. Правда, если высплюсь, то у меня достаточно покладистый характер. Веселый. Меня выручают ирония и чувство юмора.

Люди, которые очень серьезно к себе относятся, часто бывают смешны. Например, чиновники. Когда у меня нелады с какими-нибудь бюрократами, которые решают судьбу артиста, я понимаю, что это все люди временные.

— Неужто успешная актриса сталкивается с такими проблемами?

— Я довольно неплохо существую в профессии, но мне, как любому артисту, не хватает работы. Например, в прошлом году я вела программу “Агентство одиноких сердец” на телевидении. Мне было интересно и хотелось бы вести другое ток-шоу. Но здесь, наверное, должна быть и удача, и чья-то помощь. К тому же хороших актрис, желающих работать на ТВ, поверьте, очень много.

— В “Агентстве” у вас был образ свахи, а в жизни становились ею?

— Я люблю делать что-то хорошее для людей. Если есть возможность познакомить хороших, но одиноких людей, я с удовольствием это делаю. А еще очень люблю на работу устраивать. Есть люди, в которых я не ошиблась, и они делают прекрасную карьеру.

— Слышала, вы хотели изменить форму носа. Зачем?

— Однажды известный кинорежиссер сказал мне, что с таким носом я вряд ли смогу сниматься в советском кино. Я даже консультировалась с хирургами, но, слава богу, удержалась от глупого шага. А сейчас я достаточно уверена в себе и живу в ладу со своей внешностью. У меня, может, и не самый маленький носик. Но это — моя индивидуальность.

— Вас теперь реже встретишь на тусовках.

— У меня семья, и мне не до этого. Раньше я все время должна была находиться в движении, с разными людьми хотелось разъезжать, танцевать, шуметь. Сейчас хочется уединения, лечь спать в 12, правильно питаться, больше гулять на воздухе, думать и заниматься своей профессией. Устаю от людей. Я отдаю энергию на работе, а в уединении ее восстанавливаю.

— Кроме энергии еще на чем-нибудь приходится экономить?

— Я легко трачу деньги на дом, на ребенка. Не жалею их на то, что необходимо для профессии: косметические услуги, массаж, хороший спортклуб. Здесь я отдыхаю, мне нравится ухаживать за собой.

Вещи предпочитаю, конечно, хороших фирм. Но тратить очень большие суммы на платьица мне жалко. Когда зарабатываешь сама, к деньгам относишься несколько иначе, чем барышни, которым их просто выдают.

— Вы росли звездным ребенком?

— У меня абсолютно все было незвездное. Как все дети, ездила в трудовой лагерь, полола свеклу и заработала тогда на джинсы. Вела программы для старшеклассников на радио и получала пять рублей гонорара. Я имела свои карманные деньги, а не просила у родителей. Да они бы мне их и не дали — были не такими уж богатыми.

Единственное отличие — я ходила в хорошую школу, где учились дети известных людей. Мне повезло общаться с незаурядными людьми в детстве.

— Например?

— Я всегда была в обществе потрясающих людей, о которых сейчас пишутся книги. Лиля Брик, Вадим Сидур, Юрий Сенкевич, Юрий Визбор... С семьями Олега Табакова, Михаила Козакова отдыхали в домах творчества. Меня отличало от других то, что я могла в Театр на Таганке к папе ходить. И еще в кругу родителей говорили на очень хорошем русском языке.

— Ваша артистическая карьера была предопределена или все произошло спонтанно?

— Все-таки сказались гены. И не только папины, но и мамины. Мама была радиоредактором и комментатором в литературно-драматической редакции. Сейчас работает зав. литературной частью в театре “Ромэн”.

Или я видела, как папа готовился перед спектаклем. Он обязательно должен был полчаса полежать, отдохнуть, собраться. Если он к шести ехал в театр, мы к четырем должны были замолкнуть, что для меня было весьма сложно, от меня всегда было много шума.

— Скажите, какие качества в мужчинах вас привлекают?

— Уф! (Алика вздыхает.) Мужчина должен быть спокойный, разумный, основательный. Не инфантильный, уверенный в себе. Но — не чрезмерно. Мне нравится, когда с мужчиной спокойно. Когда я волнуюсь, переживаю, а он мне: стоп, все нормально! Кстати, у меня как раз так с мужем.

И еще он не должен быть злым и жадным. Душевно и материально. Это противно ужасно. И я абсолютно против того, что мужчина должен быть красив и статен. Главное — внутренний стержень.

— А что самое необычное ради вас сделал мужчина?

— Я не буду об этом вспоминать, потому что это было в прошлой жизни. Я замужем, а в семейной жизни редко встречаются такие неожиданности.

— Вы целыми днями на работе. Как относится супруг к вашей занятости?

— Мы с мужем встретились поздно, когда я была уже взрослая. И мы прекрасно понимаем, что, пока есть возможность работать, надо радоваться тому, что это есть.

У нас были периоды, когда я только родила ребенка, работы никакой не было, и у него было все не слава богу. Тогда было тяжело. Сейчас я сама стараюсь создать такой график, чтобы оставалось время на семью. Иначе жизнь становится не в радость.

— Если сын захочет пойти по вашим стопам, будете давать ему какие-то советы?

— Я бы не хотела, чтобы он пошел по моим стопам. Это тяжелейший путь, и я вообще этого бы никому из близких не желала. Везет лишь немногим, все же остальные влачат жалкое существование. И мы знаем немало примеров, когда великие артисты заканчивали свою жизнь в безвестности и нищете.

— Кто кроме вас принимает участие в воспитании сына?

— Его отец, моя мама, обычный подмосковный детский садик, няня и он сам. Он самостоятельный ребенок. Очень общительный. Он сам постигает эту жизнь, так же, как и я когда-то.

— Говорят, у вас в доме нет ни финтифлюшек, ни драпировок, на окнах вместо тяжелых портьер — легкие газовые накидки. И если бы не профессиональная необходимость, вы бы не красились. Что из этого правда?

— Все правда. У меня есть картины, но лепнины точно нет. Я люблю, когда у меня простой дом, где можно сесть куда угодно и когда угодно. А вот дома-музеи я не понимаю. Ребенку вряд ли можно объяснить, что это просто декорация, а не предмет мебели. У меня действительно легкие газовые накидки и деревянные жалюзи.

А еще я очень не люблю краситься, когда мне не надо работать. Потому что в кино постоянно плотный грим, на телевидении, и на сцену выходишь — грим. Очень устаю от этого.

— Алика, вы ведь пробовали себя и в качестве певицы...

— Я делала карьеру на эстраде, но не сложилось. Попав в эстрадную тусовку, я оказалась, как говорится, своей среди чужих. На Западе есть прекрасные артисты, которые и играют, и поют. Но у нас считается, что если артист поет — это поющий актер. А не просто певец.

— Вы помните, когда впервые почувствовали себя знаменитой?

— А я еще не проснулась знаменитой. И звезда в моем понимании — это не то, что есть у нас. Мы не можем быть звездами, выходя из блочного дома и садясь в машину, предварительно обмахнув снег веником. Даже если к нам приехал водитель на “Мерседесе” — мы тоже еще не звезды.

— Были ли роли, от которых вы отказались принципиально?

— Не могу играть убийц. Хотела бы нести что-то светлое. А еще никогда не буду играть ни в каких эротических, порнографических историях. Предлагали иногда, но я отказывалась.

Кстати, есть такое мнение, что актрисы все делают через постель. Мне за мою жизнь (а я работаю в кино — страшно сказать — 20 лет!) ни разу никто не предложил! Даже обидно. (Алика смеется.) Я всегда считала: если вам такое предлагают, значит, вы так себя поставили!

— А чего вам не хватает в жизни?

— Большого кино. Телевизионных программ. Еще не хватает... Знаете, будь у меня много-много денег, я бы позволила себе усыновлять детей. Имея ребенка, я понимаю, насколько дети беззащитны и не виноваты в жестокости и ужасе окружающего мира.