Кабинет Николая Сванидзе напоминает страшный сон педантичной домохозяйки. На столе, на диванах, на стульях громоздятся кипы книг, бумаг, документов, которые нельзя сдвинуть и на миллиметр. По всему видно, что здесь и кипит оживленная работа над “Историческими хрониками” и над “Зеркалом” — двумя детищами Сванидзе.
— Делами занимаюсь на работе, — объясняет Николай творческий беспорядок. — Дома могу статью написать на коленке, если не успел, пока фоном идет телевизор. Пишу только ручкой — привычка. У меня именно такая связь: думаю — пишу.
До того как пришел на телевидение, сначала обдумывал целый пассаж, а потом его записывал. Но когда был комментатором в “Вестях” и приходилось писать по два комментария за вечер, то понял, что это не метод. Теперь одновременно думаю и пишу.
— Зачем вам телевизор фоном?
— Иногда что-то цепляет. А новости смотрю обязательно.
— Только по “России”?
— На разных каналах. Знаю позицию каждого канала, мне интересна интерпретация.
— А разве новости на госканалах как-то различаются?
— Конечно. И весьма сильно. Та же война в Ираке. Или энергетический кризис по-разному освещаются.
— “Исторические хроники” для вас — больше работа или больше хобби?
— Как сказать. И про “Зеркало” можно то же самое спросить. Это все — и работа, и хобби одновременно. Это такая работа, которая составляет значительную часть жизни. Сейчас, поскольку времени больше уходит на “Исторические хроники”, то от них и кайфа больше.
— “Зеркало” несколько лет назад выходило в формате ток-шоу? Почему отказались от этого?
— Да, где-то около года мы выходили в режиме ток-шоу — с круглыми столами на 40 человек, с живыми медведями, слонами и ослами. Чего только не было. Как-то не прижилось. Наверное, это не совсем мое. Хотя если мы с моим начальником Олегом Борисовичем Добродеевым сочтем, что на данный момент этот формат для политической аналитической программы наиболее адекватен… Можно и с голыми девочками, и с медведями. Но Олег Борисович — стилистический пурист, сторонник чистого стиля. И я его прекрасно понимаю: аналитика отдельно, девочки отдельно.
— Есть люди, которых вы точно в студию не пригласите?
— Есть. Вообще же есть удобные гости, есть неудобные — это такие, от разговора с которыми не жду ничего интересного. Но бывает, что не позвать такого гостя нельзя: по информационному наполнению недели он — именно тот человек, который нужен. Хотя знаю, что будет тоска зеленая. Он, может, и рад бы быть интересным, но у него ни фига не получится. А другой — чистое политическое развлекалово, но народ будет смотреть.
— И кто же это?
— Имен называть не буду.
— С кем вы советуетесь по поводу гостей?
— С женой и с Добродеевым.
— С кем сначала?
— С женой, конечно. А потом согласованную кандидатуру выношу на суд Олега Борисовича.
— Бывает, что он ваши кандидатуры “рубит”?
— И не раз. Я ведь с ним не как с начальником советуюсь, а как с профессионалом. Иногда он сам мне говорит, что вот такая тема и такой человек будут безумно интересны. А такую-то тему надо отложить.
— Наверное, к вам очередь стоит из желающих попасть в эфир?
— Очередь не стоит, но заказы поступают. Мне говорят, что такой-то человек не против появиться в “Зеркале”. Если он нам интересен и достоин, то когда возникает информационный повод — приглашаю.
— С политиками, которые у вас в студии бывают, вы дружеские отношения поддерживаете?
— О дружбе сказать нельзя. Но доверительные и приятельские — со многими.
— Помирились ли вы с Сорокиной? Ведь в свое время у вас конфликт был: вы ее с “России” попросили.
— Не было у нас никакого конфликта. Просто в конце 97-го года настоял на том, чтобы она сменила “Вести” на авторскую программу. И все стали говорить о том, что я ее выгнал, потому что Света стала тогда вести эту программу на другом канале. Я же всегда считал ее талантливым человеком и красивой женщиной, и мне казалось, что “Вести” ей уже вести неинтересно. Сейчас беседуем иногда по телефону — встретиться, попить кофейку все времени нет.
— Часто пользуетесь политическими связями в личных целях?
— Сейчас ни в каких целях и не воспользуешься. Дача у меня была еще до того, как стал известным человеком. А что еще? Сейчас институт блата отсутствует. Больше того скажу. Когда у меня сын поступал в университет в 96-м году, старался обходить это заведение за милю, чтобы ни в коем случае его со мной не ассоциировали. Поскольку еще неясно было, чем закончатся президентские выборы и какой будет страна, а я — известный политический журналист.
Известность мне может скорее помешать.
— Как же?
— На уровне бытовых служб, когда надо тот же унитаз починить, возникают проблемы. Были такие случаи. Жене отвечали: “Ваш муж Советский Союз развалил”. В таких случаях говорю, что благодарю за комплимент: я способен развалить Советский Союз.
— Вы с женой по-прежнему работаете?
— Она у меня — выпускающий редактор “Зеркала” и автор сценария “Исторических хроник”. Поэтому в “Зеркале” она меня редактирует, а в “Хрониках” — я ее.
— Не возникало сложностей из-за семейного подряда?
— Когда брал ее на работу, то думал, что это составит проблему. Пока — тьфу-тьфу.
— Какой у вас главный семейный праздник?
— Новый год. Еще мы отмечаем день нашего знакомства. Так получилось, что мы его случайно запомнили. Я тогда работал в Институте США и Канады и в качестве общественной нагрузки отвечал за ОСВОД — спасение на водах. В Серебряном Бору сидел в милицейском “стакане”, как правило, с приятелем, пил портвейн и наблюдал за акваторией. Никого не спас, но никого и не утопил.
— В рабочее время спасали?
— По выходным. Как-то позвал своего приятеля, который пришел со знакомой барышней. А та привела подругу — мою будущую жену Марину. 21 мая у меня значилось в графике дежурств — его и отмечаем.
— На лето вы перебираетесь на дачу?
— Мы живем в городе и на дачу редко выбираемся, хотя это полчаса езды по Волоколамке.
— Дом вы строили?
— Старый дом рухнул. Мы его пытались достроить, и он не выдержал наших попыток — сложился как карточный домик. И нам пришлось строить новый.
— А кто у вас в семье занимается бытовыми вещами — ремонт организовать или то же строительство?
— У нас на этот предмет теща есть. Мы с тещей живем. Но если что, и Марина может плечо подставить. Я же в этот момент думаю о чем-нибудь высоком.
— И приобретения в дом происходят без вас?
— Со мной все непременно согласовывают. Я выступаю в качестве редактора. Иногда у меня бывает настроение “ноу”: в бытовом плане я достаточно консервативен. Как, наверное, большинство мужчин. А женщины склонны все менять. Сам никогда не говорю, что надо купить диван. Могу с этим согласиться или не согласиться.
— Что вы для себя из поездок привозите?
— Если понравится — то фигурку собаки или животного.
— Из домашних животных у вас по-прежнему кавказец?
— Был кавказец. К сожалению, собаки живут не так долго, как люди. Теперь у нас лайка маламут. Не нарадуемся.
— Кого ваш пес считает главой стаи?
— Он одного хозяина не выделяет: семейная собака, в отличие от того же кавказца. Тот безумно любил жену. А меня слушался, но все время проверял, выяснял отношения. Проходит месяц, и он на меня смотрит, как бы говоря: “Ты, мужик, еще ничего? Выходи — померяемся”.
— И кто побеждал?
— А вы как думаете?
