В телевикторинах можно выиграть все что угодно. И картофелечистку, и миллион. Для школьников же самый желанный приз — возможность попасть в престижный вуз без экзаменов. Игра “Умницы и умники” дает ребятам такой шанс. Ее ведущий, писатель и профессор МГИМО Юрий Вяземский, рассказал нам, как он мешает ребятам сорвать большой куш.
Примаковым вход заказан
— За годы существования “Умников” дети поменялись?
— Мне кажется, что нет. Только с каждым годом провинция все больше ненавидит Москву.
— Дети так и заявляют?
— Понял это по некоторым репликам ребят и по гневным письмам родителей, дети которых проиграли. Вот одна девочка приехала на игру, на вопросы не отвечала, а потом написала, что у нее выиграла девочка с Камчатки, потому что привезла ведущему и съемочной группе по банке красной икры.
— На игре бывали отпрыски известных родителей?
— Понимаете, у нас есть три запрета на профессию родителей.
— И...
— Даже не знаю, стоит ли об этом говорить. Дети же начнут скрывать... Расскажу. Мы не берем детей людей, работающих на телевидении. Сталкивались с этим. Довольно крупное искушение, особенно ближе к финалу, когда главный приз — поступление в вуз. И не берем детей с известными фамилиями.
— Были прецеденты?
— С этого все и началось. Пришла племянница под такой известной фамилией, что сейчас ее и не назову. И мы подумали, что если она выиграет...
— Скажут, заплатили.
— А если проиграет — тоже ничего для нас хорошего не будет. Поэтому у нас никогда не было игроков с фамилиями Примаков, Лавров. Ивановы были, но не родственники.
Горе от ума — это не выдумка
— К “умникам”, которые потом у вас учатся, относитесь особенно строго?
— Стараюсь. Но обычно они учатся хорошо и так и остаются “умниками”. Мы вот сделали недавно программу, на которую в ареопаг пригласили бывших умников. Они, конечно, мало изменились. Такие же странные, искренние, такие же неприспособленные в каких-то вещах. Ведь за ориентированность на жизнь духовную надо расплачиваться материально.
— Вы тоже расплачиваетесь?
— Все время. Но делаю это радостно, уже привык. Вот квартира моя. Скажите, разве нормальный человек или даже хорошо воспитанное животное не побрезговали бы жить в таких условиях? — Юрий Павлович обводит взглядом прокуренную комнату. — Здесь ремонта не было 20 лет. Но мне хорошо.
— Вопросы для игры по-прежнему сами придумываете?
— Все сам. И книги читаю по теме программы. Учился на ошибках одного уважаемого ведущего, который запустил программу об истории, и было видно, что он не только не понимает ответа, но и вопрос не очень хорошо понимает — книг этих не читал.
В последнее время пытаюсь по примеру моей любимой игры “Что? Где? Когда?” сочинять вопросы, где можно догадаться. Но увы...
— У вас не получается придумывать или у детей отгадывать?
— У них. Если они не знают, то отвечают плохо, даже подсказок моих не воспринимают. Некоторые умеют соображать — но соображать в одиночестве сложно. “ЧГК” — игра командная.
— В вопросах для “Умников” не ошибаетесь?
— Могу допускать неточности в деталях. Но не как Дэн Браун, не перепутаю Соломона с Давидом. Открываешь и читаешь, что Давид — правнук Соломона. Так же как у Брауна герои добираются от отеля “Риц” в Лувр мимо Эйфелевой башни. Очень люблю Париж, когда приезжаю, по утрам долго бегаю по набережной Сены и хорошо знаю расположение тамошних достопримечательностей.
— В Москве бегаете?
— Здесь это сложнее. Увлекаюсь конкуром. Я закурю?
— Не пытались расстаться с вредной привычкой? Неспортивно как-то.
— Нет. Дело в том, что когда был студентом, переводил различные конференции и конгрессы. В том числе — по онкологии.
— Как вас занесло?
— Надо было деньги зарабатывать. Рано женился, на втором курсе. Так вот, когда человек курит пятнадцать лет, то с точки зрения онкологической статистики вопрос уже решен. За эти годы зарабатываешь себе надежный капитал на рак.
Между двумя женами
— Что прервало вашу карьеру переводчика?
— В 80-м году в три часа ночи меня выслали из Испании за нарушение правил поведения.
— В нетрезвом виде набили кому-нибудь лицо?
— Не удалось, но собирался. Когда вернулся, мама очень переживала. Ведь высылка означала конец всего, возможно, исключение из партии.
— Что спасло от репрессий, папа заступился?
— Что вы. Когда учился, папа только иногда интересовался, не исключили ли меня. Декан дважды снимал меня со стипендии, говоря, что на курсе два злостных прогульщика. У одного отец — глава министерства. А у меня — завлабораторией Физиологического института. Мы с женой начинали без стипендии голодать, и декан давал мне денег взаймы.
— Почему вы женились так рано?
— О-о-о... Есть такое чувство, оно до перестройки, похоже, было, — любовь называется.
— Как отнеслись к этому браку родители?
— Мама приняла мою Ирину настолько, что потом была гораздо больше на ее стороне, чем на моей, когда мы стали расходиться.
— Мирила, значит?
— Мирить было трудно, поскольку я уже начал жить со второй женой.
— С первой супругой вы расстались друзьями?
— Мы долго расставались. И сейчас встречаемся, хотел сказать, воспитываем детей, но уже не понятно, кто кого воспитывает. У старшей дочери Насти двое детей, у младшей Ксюши один ребенок, и еще одна внучка от Сергея — сына. Так что я четырежды дедушка.
По стопам знаменитой сестры
— Ваша вторая супруга Татьяна Смирнова тоже участвует в программе. Как работается вместе?
— Когда после 98-го года создал свою студию, моя жена — ее можно видеть в судейской коллегии с первого сезона — стала заниматься практически всем. Она любит говорить, когда спорим по производственным вопросам, что я человек нетелевизионный.
— Так вы на работе познакомились!
— Познакомились мы в год, когда меня выслали из Испании.
Неожиданно погас свет. Ю. В. проявил недюжинную хозяйственность, достал фонарик, а затем и свечку.
— Хорошо вы экипированы. Часто перебои с электричеством?
— Первый раз.
Продолжился разговор при свечах.
— Вы ведь по паспорту Симонов. Вас никогда не принимали за родственника поэта Константина Симонова?
— Как Симонова меня давно никто не знает. А вот у Жешки (младшая сестра Вяземского, актриса Евгения Симонова. — Авт.), знаю, были всякие казусы. Завистники называли ее дочерью Симонова — руководителя Вахтанговского театра. Или любовницей.
— Благодаря сестре вы попали в Щукинское училище?
— Я поступил туда на спор в 24 года. Женя тогда училась на третьем курсе и была довольно известна. Уже была “Пропавшая экспедиция” с Александром Кайдановским, чуть ли не брак. И сначала в приемной комиссии сидели знакомые люди, которые знали про спор: Костя Райкин и другие. Я прошел все туры, проучился полгода, никак не мог сказать себе, что это не мое. После того как ушел, чувствовал себя ужасно. Тогда и написал первый серьезный рассказ.
