В чем в чем, а в излишнем оптимизме Александра Гордона упрекнуть трудно. Его мрачные интонации знакомы обитателям двух континентов, поскольку он пожил в Америке, оставил там родителей, жену и дочь, успел поработать на тамошнем ТВ и вернуться обратно в Россию. Здесь он сменил несколько телеканалов и нашел свою половинку в лице молодой девушки Кати, с которой прожил пять лет, подавая пример менее прочным семьям. И вот недавно общественность с удивлением узнала, что супруги решили отдохнуть друг от друга и разъехаться. Посмотрим, что происходит на телевизионном и личном фронте у господина Гордона.
Ночи с уродцем
— Полуночный “2030” для вас — основное занятие или продукт побочный?
— Это уродец на тонких ножках.
— Зачем же так про свое детище?
— Надеюсь, что за годы работы на телевидении не потерял самокритичности. Надо уметь отказываться от проектов, которые не приносят должного удовлетворения. А этот проект должного удовлетворения мне не приносит.
— Кто виноват? Вам не дают обсуждать то, что хотите? Или у вас что-то не получилось?
— Причин тому много: и политических, и общественных, и личных. И устранить их невозможно. Поэтому надо будет или закрывать программу, или как-то ее модернизировать.
Когда задумывал передачу, исходил из того, что российский народ в какой-то момент потерял образ будущего. То есть некую договоренность о совместных задачах. И наивно полагал, что в интеллектуальных беседах можно хотя бы признать то, что мы его потеряли. Столкнулся же я с тем, что есть люди, убежденные в том, что у них лично этот образ есть. И пытающиеся навязать его остальным как рецепт, которому должна следовать вся страна.
— Обычная история. Может, других гостей нужно приглашать?
— Других нет. Приходят лучшие специалисты в своем вопросе. Проблема в том, что у нас профессионалы знают, куда нам плыть.
— Если уж и они не знали бы…
— Я-то как раз хотел поселить сомнение или растерянность в их душах. Кроме того, наши профессионалы, как политики так и ученые, грешат тем, что, когда речь идет об обществе, они начинают желаемое выдавать за действительное. Начинается их выступление с критики существующего строя и заканчивается фразой “а вот я бы смог”. И когда спрашиваешь у них про технические подробности, расскажите “как”, в ответ слышишь либо невнятное мычание, либо призывы к свержению власти. Но ужаснее всего себя ведут отдельные политики.
— Подраться пытаются?
— Поскольку у большинства из них нет никаких реальных шансов дорваться до власти, они тешат свои амбиции тем, что толкают предвыборную программу у меня в эфире. В результате вместо серьезного разговора получается профанация и торговля собственными способностями. Я что, для этого жил все эти годы? Если получится, попробую что-то изменить в программе.
Не там трясут достоинствами
— Какие варианты трансформации?
— В корне поменять здесь можно немногое. Например, позицию автора — более активно, яростно не соглашаться с тем, что происходит в студии. А мне этого не хочется. И прямо противоречит задачам движения “Образ будущего”, секретарем которого я являюсь. Оно и нацелено на то, чтобы с помощью людей внизу, с помощью конкретных маленьких дел разглядеть, что же это за страна. Если я буду говорить с экрана телевизора, что я хочу вот так, что я один знаю куда и зачем, это будет нарушением. Если людям не мешать делать то, что они хотят…
— У людей весьма странные желания бывают.
— Да, некоторые хотят устроить гей-парад в Москве. Против гей-парадов, наверное, ничего не имею. Видел их много, идут мирные геи, трясут своими достоинствами. Но эти люди понимают свободу как капризные дети. Трахаться любят, а размножаться не хотят. По соседней улице тогда надо пускать демонстрацию нормальных семей с плакатами “а у меня есть жена”, “а я нормальный”. На нас пытаются примерить этот тришкин кафтан западных либеральных ценностей, когда каждый думает, что ему все можно, никому он не должен, а все должны защищать его права.
— Так неплохо же живут люди. Может, стоит поучиться?
— Давайте посмотрим. В Европейском союзе коренное население перестало размножаться, хотя экономика стабильная. Ну не обеспечивает она прироста населения. Инструмент придуманный ради человека — экономика, стал главнее человека.
Щупальца Петросяна
— Вы как себя в 2030 году видите?
— Холмик, крестик и надпись “Гордон”.
— Так, значит, обсуждаете то, что вас уже не коснется?
— Только так можно добиться чистоты разговора. Когда ты беседуешь не о своем будущем. Выбрали дату максимально отдаленную. По мнению ученых, это горизонт научных прогнозов, за которым они уже не могут достоверно говорить о том, что будет. Пока делал программу, понял, что будущее у нас немного демонизируется. Мы уже его боимся, как на Западе.
— Почему они его боятся?
— Там все живут в страхе расплаты за кредит. Этим все соки выжимаются, особенно из американского общества. И для нас будущее стало непонятно, и мы теперь его боимся. Поэтому и у нас женщины не рожают. Куда рожать-то? Надо развеять этот страх. А поскольку будущее явно вытекает из настоящего, значит, надо менять настоящее, жить в реальном, а не в виртуальном мире, который для нас конструируют в новостях.
— Предлагаете выкинуть телевизор? Или его реорганизовать?
— Если работать с телевизионным миром, то здесь мы вступаем в противоречие между рынком и совестью. Было бы нужно — не призываю к этим действиям никого, имею в виду в четырех кавычках — телевизионно “убить” Петросяна, запретить ему приближаться к “Останкино” на пушечный выстрел.
— Такие деньги просто так не выкинешь.
— Деньги — это ерунда.
— Что еще ценится на телевидении?
— О, Петросян, равно как и Дубовицкая, встроены в систему управления страной.
— Не слишком ли почетно?
— Поясняю — человек приходит с работы, проголосовав за политика, которого ему всучили по телевизору, купив бутылку пива, которую ему продали по телевизору, смотрит на Россию в программе новостей и испытывает некую обеспокоенность, что завтра ему не достанется пива, потому что где-то что-то взрывается.
— У нас-то обычно все тихо. Это за границей бушует стихия.
— И у нас неспокойно. Появился же Ваня Усачев с погодными пугалками. Больше пугать нечем, кроме погоды. И вот тогда включается Петросян и говорит: да че ты, мужик, нормально все, расслабься! Так что телевизор изменить нельзя. Надо находить людей, которые предпочитают не смотреть телевизор, а заниматься добрыми делами ради окружающих.
Размножаться в пользу США
— Жена вас в благом начинании не поддержала?
— У нее своих забот хватает. Катя считает, в силах каждого изменить эту реальность, если талантливо и честно трудиться. Мне, как человеку пожившему, очевидно, что этого подчас недостаточно.
— Так вы расстались?
— Не буду комментировать. Тема может интересовать разве что пару друзей мужского пола Кати и женского моих.
— И как же вы лично будете помогать приросту населения?
— Демографические проблемы не хочу решать за свой счет. Будь у меня четверо детей, разве занимался бы общественными проблемами? Одна дочь у меня уже есть, Анна. Ей восемнадцать, и когда она начнет размножаться, то пополнит ряды... граждан США.
— Кем она собирается стать?
— Психологом или социальным работником. Наверное, гены.
— Часто с ней видитесь, проводите воспитательные беседы?
— Бесед вообще не провожу, видимся раза три в год, когда прилетаю туда. Недавно и она приезжала в гости.
— Впервые? И как ей показалась историческая родина?
— Она уже была как-то в России после того, как в год с небольшим мы с женой увезли ее в Америку. Ей здесь не нравится: холодно, комары, в деревне сортир во дворе — неустроенно.
— И родителям вашим в Штатах больше нравится?
— Мама и отчим сейчас выходят на пенсию и уже посчитали, что получаемых от государства денег им не будет хватать процентов на сорок. Притом что они отработали на эту страну 12 лет, платили налоги.
Гордон отвлекся, чтобы ответить на телефонный звонок.
— Да, Катя. Я уже заканчиваю интервью и перезвоню, — сказал он строго.
— Так чем вам Америка пришлась не по душе?
— Когда мы только что приехали в Штаты, нас встречала эстонка, социальный работник, попавшая туда в девятилетнем возрасте. Первое, что сказал ее отцу ее дядя, приехавший туда раньше ее: никому не верь — все обманут. И эту же фразу она сказала нам. Мы не поверили.
— И что — надували на каждом шагу?
— Или около того. Когда я уже вернулся в Россию, в аэропорту одна женщина, знавшая меня по программе “Нью-Йорк, Нью-Йорк”, подошла поздороваться, поделилась, что улетает на ПМЖ в Бостон. Смотрела передачу и ничего не поняла! Тогда рассказал ей эту историю, можно сказать, передал эстафету. Интересно, как она там?
