Жизнь моей знакомой француженки Элен изменилась коренным образом в день собственного сорокалетия. У французов нет приметы по поводу «сорок лет не отмечают», поэтому Элен гуляла.
Не так, конечно, как на 39 лет, а по полной программе. Она арендовала загородный ресторан под Парижем, в кои-то веки накрасила свои пышные ресницы диоровской тушью и созвала такое количество друзей, знакомых, родственников и их детей, что даже огромного зала оказалось мало.
Среди разнообразных коробок и пакетов с подарками, которые вносили имениннице, Элен обнаружила крохотный сверток с маленькой цифровой «мыльницей». Теперь она уже и не помнит, какие были технические характеристики у этого представителя первого поколения любительских цифровых камер. Хотя бы потому, что для девушки, всю жизнь делавшей карьеру, далекую от электроники, все эти «количество пикселей» и «параметры разрешения» являлись совершенно незначительными фактами при оценке фотокамеры. Тем не менее Элен прекрасно помнит, что спустя несколько минут после начала тестовых съемок память аппарата полностью себя исчерпала. Но друзья сказали: «Ничего! Завтра купишь дополнительную, и будет с чем ехать на Маврикий».
Маврикий был запланирован именинницей в качестве подарка самой себе на день рождения. Однако воспоминания о нем хранят даже те из друзей Элен, кто никогда его не посещал. Потому что по возвращении с острова Элен отослала всем по е-мейлу какие-то нереально красивые красные цветы, запечатленные на новый цифровик.
Вслед за фотографиями мы получили открытки с изображением цветов – уже по почте. Потом Элен нашла типографию, где ей отпечатали сверстанный ею же на собственном компьютере календарь с нереальной красоты цветами. А теперь у нас дома есть даже подушки, украшенные маврикийскими цветами, майки с нашими именами в виде цветочных принтов и много других воспоминаний о Маврикии.
Через год после поездки Элен сообщила, что купила новую «мыльницу» – более современную (мы, помню, тогда долго обсуждали количество пикселей и прочие возможности технического прогресса). Еще через год мы узнали, что Элен приобрела профессиональную камеру. «С самым дешевым объективом, но зато какие возможности!» – писала она нам по «мылу».
А недавно она приезжала в Москву. Когда Элен распаковывала сумки и чемоданы, мы застыли в недоумении: половину багажа занимали французские сыры (которые мы заказывали), а половину – самые невероятные приспособления для профессиональной камеры. Элен никогда не была в Москве, она хотела «пофотографировать» Кремль и Троице-Сергиеву лавру.
«Пофотографированный» Кремль мы рассматривали на экране «плазмы», и я тогда подумала, что, конечно, нашу старую цифровую «мыльницу» пора менять. «Черт возьми, как же красиво!» – прокомментировала я увиденное: почему-то факт того, что фотографии можно просматривать не только на экране компьютера, но и на экране телевизора, произвел на меня неизгладимое впечатление. И я попросила Элен «дать подержать» ее новый фотоаппарат с самым громоздким объективом. А наутро уже снимала этой камерой в парке «Коломенское» с твердым убеждением, что такая профессиональная штуковина и есть та единственная вещь, которая мне необходима для полного счастья.
Так что нынче я уже не пожимаю плечами, когда приятели приглашают меня на выставки собственных фоторабот или фотоколлажей, сделанных из фотографий с мобильных телефонов. Не пролистываю безучастно – «из уважения» – интернет-страницы, где друзья выставляют изображения пейзажей, неба или животных. Мало того, у меня самой появилась «фотографическая» слабость – снимать архитектурные декоративные элементы старых зданий.
А все почему? А потому, что теперь «в сорок лет жизнь только начинается» не только благодаря телевидению. Теперь «в сорок лет жизнь только начинается» благодаря неуемной жажде жизни тех, кто давно уже сделал себя и ищет другие возможности реализоваться. И, конечно, благодаря зацветшему пышным цветом, как маврикийская растительность, обществу потребления, которое сделало фотоискусство доступным не только ограниченному кругу профессионалов, но и всем тем, кто к сорока годам из-за реализованности на другом карьерном поприще не решался замахнуться на чужой хлеб.
