С ведущей “Фабрики звезд” Яной Чуриковой мы встретились перед ее отъездом. “Мы наконец едем в отпуск! Времени сейчас очень мало, но часик для вас выкроим”, — пообещал Янин муж Ваня. Выкроили. Чурикова не была похожа на уставшего от работы человека: много говорила, смеялась, спорила и с горящими глазами рассказывала о своем новом увлечении — дайвинге.
Муж вместо парашюта
— Ну что, долгожданный отпуск близок?
— Вообще-то это не отпуск. Еду работать. Такая вот командировка с возможностью совсем чуть-чуть замочить ноги в море.
— Когда последний раз отдыхали нормально?
— В начале января. Неделю. Проходила дайверский курс.
— Вы дайвингом парашютный спорт заменили?
— Получается, что заменила. Ваня очень настоятельно попросил больше не прыгать: объяснил, что очень расстроится, если со мной что-нибудь случится.
— На скольких прыжках остановились?
— На 120. Рубеж, когда пора переходить в профессиональный спорт. Но тут у меня внезапно появился муж, и я не смогла уделять так много времени парашютам. Муж их заменил.
— Тот же риск?
— Скорее, тот же адреналин! (Смеется.) Но дайвинг муж не заменил. Я решила поступить мудро: приобщить к этому делу Ваню. Сейчас он проходит первый курс. Кстати, я, как дайвингом увлеклась, стала значительно организованней. Даже за рулем по-другому себя веду.
КПД служебного романа
— В командировке будете снимать продолжение своих “Историй песни”?
— Да, это все моя документалистика. Кстати, в этом году отметили с Ваней 10-летие моей работы на телевидении. Так вот, за все это время я ни одному проекту не отдавала столько времени и душевных затрат.
— Когда премьера ожидается?
— Пока все вилами по воде. Так что ничего конкретного не скажу.
— Над этим проектом вы с Иваном работаете вместе?
— Да. Но свела нас другая программа. Я там была просто приглашенной героиней, а Ваня — режиссером-постановщиком. Служебный роман — лучший выход для нас обоих. Поскольку мы телевизионщики, и работа — это дом, а дом — это работа.
Мы теперь и живем рядом с “Останкино”! Переселились с юго-запада. На шестой “Фабрике” я горя не знала: десять минут — и ты на работе. Поспать можно подольше.
— В документалистику вы нырнули не по тому ли случаю, что решили избавиться от “фабричного” ярлыка?
— Я себя в этом плане чувствую совершенно спокойно. Ярлык приклеился не ко мне, а к имиджевой Яне Чуриковой. Могу быть такой, могу другой. Документалистикой я не хочу ничего никому доказывать. Просто еще на журфаке мечтала заниматься расследованиями. Да и с точки зрения профессиональной реализации эта передача мне очень много дает.
— А что вам дает “Фабрика”?
— О! Помню свой первый выход. Он был ужасный, кошмарный, жуткий! На MTV тоже приходилось вести прямые эфиры, но там мы просто разговаривали со своими ровесниками, не запариваясь на камеры. А тут понятия не имела, что говорить, где стоять, как вести программу. Но от раза к разу мне становилось все легче. Если сейчас посреди обычного разговора с вами мне скажут: “Вы в прямом эфире” — я спокойно переключусь и проведу его.
“На фабрикантов приходилось орать”
— Ян, по уровню ваш проект ставят в один ряд с “Домом-2” и прочими не шибко высококультурными реалити-шоу…
— Начинались мы, может, и как реалити-шоу. Но последняя “Фабрика” строилась все же на концертах. Отчеты о жизни ребят шли только раз в неделю. И этот реалити-привкус ушел безвозвратно.
На первом проекте мы не знали, как все это делать. На отечественном телевидении тогда ничего подобного не было. В результате проект оказался фабрикой не только для молодых артистов, но и для целого поколения телевизионщиков. А потом уже начались все эти “Дома”, на которые, кстати, и ушла часть наших людей.
— Получили вы этот опыт, а дальше-то что? “Санта-Барбара” нескончаемая получается.
— Каждый раз мы сами себе ставим высокую планку и должны ее перепрыгнуть, сделать лучше. Все шесть раз это получалось. Мне интересен процесс: подготовка передачи, общение с режиссером, световиками, операторами, пиротехниками. Я всех знаю, мы — кореши, мы — команда. Так что, когда я слышу, что намечается очередной проект, я думаю: “Отлично!”. И у зрителя, между прочим, тоже есть потребность. У шестой “Фабрики” рейтинги зашкаливали.
— Вы сказали об имиджевой Яне Чуриковой. В чем фишка “фабричной” Яны?
— Определенная манера. Эфир идет полтора часа — все должно быть драйвово, быстро, плотненько по эмоциям. У меня полна студия народу, от них тоже зависит настроение — надо их “раскачивать”. Это, кстати, притча во языцех: “Почему Чурикова опять так орет?!”. Тут я классическая пионервожатая.
Ложная беременность
— О вас слух ходил…
— Их несколько: за мной ухлестывал Таркан; я беременна, причем не от Таркана…
— А еще на позапрошлом проекте вы вдрызг рассорились с Аллой Борисовной.
— Да, помню эту серию статей. Смешно. Мы с Аллой Борисовной практически не общались — так что испортить отношения было, честно говоря, трудно. Тогда наша с Александром Анатольевичем роль была исключительно комментаторская.
— С Виктором Дробышем в этот раз было по-другому?
— Сравнивать бесполезно. У каждого продюсера свой подход. Труднее всех было первому — Игорю Матвиенко. Он должен был придумать эту драматургическую схему: “продюсер — герои”. Сейчас продюсер с самого начала им отец родной. Да и дети пришли уже другие. Насмотрелись, поняли, каким должен быть кандидат в звезды.
— Но проигрывать им от этого не легче.
— Тут уж кому как повезло. Кто-то не сошелся с продюсером по музыкальным вкусам или просто по-человечески. Но сломавшихся я не видела. Каждому из 102 участников “Фабрика” что-то дала. Кто-то понял, что весь этот шоу-бизнес не для него: Жанна Чарухина с первого проекта месяц пожила и сказала: “До свидания, я домой”. А Катя Шемякина решила, что для нее дороже собственная творческая линия, и не стала подписывать контракт с продюсером.
Некоторых ребят, по моим ощущениям, не оценили. Руслан Курик с третьего проекта — очень талантливый парень, но куда-то пропал. Правда, Светикова рассказывала, что Руслан все-таки выпустил альбом. Я часто пересекаюсь с кем-то из ребят и всегда спрашиваю, как дела у остальных.
Клип вместо квартиры
— Говорят, финалисты в этот раз были разочарованы подарками. Гитары какие-то вместо квартир и машин…
— Заелись детишки. Каждому хочется, чтобы было не хуже, чем у других. Но они, между прочим, еще и по клипу, по альбому получили. Не знаю… я бы обрадовалась, если бы мне подарили хорошую гитару. Потому что сама себе я ее купить не могу.
— Вы еще и на гитаре умеете?
— Хочу научиться. Вот на фоно я играю. Подарите мне фоно!
— Яна, признайтесь, звездной болезнью страдали?
— Ну вы уморили! (Хохочет грудным басом.) Хотя… наверное, все-таки был момент. На MTV. Но быстро прошел. Потому что я была не только ведущей, но и начальником. Так что могла на секунду остановиться и подумать: “О! Да я крута собой!” — а потом: “Ё-у! Да мне завтра программу сдавать к эфиру!”. Если “звезду” и схватила, то ненадолго.
— Недавно вы объявили войну стилистам. Победили?
— Да! Это моя маленькая победа. У стилистов не хватало на меня времени — на их совести еще 16 детей висело. Пришлось самой напрягаться. Магазины прокляла: шопинг ненавижу как понятие! В результате образовался огромный гардероб, который мне больше никогда не понадобится. Приедем из командировки — исполню свою давнишнюю мечту и устрою интернет-аукцион. Вырученные деньги отправим на какое-нибудь доброе дело. А то страшно меня раздражало, что львиная доля дохода уходила просто на одежду.
Шалости телекамеры
— Что за вещи такие страшные, что вы их продавать хотите?
— У телекамеры есть интересные особенности. Если тебе нравится одежда на человеке — значит, в кадре будет полная лажа. И наоборот: самый неказистый наряд на экране смотрится круто.
А еще камера полнит. Мне это абсолютно не в кассу. Поэтому приходится учитывать особенности своего тела и одежды — как она визуально расширяет, удлиняет. Ужас! У меня мозг от всего этого просто распух! А еще трудно было объяснить продавцам, почему какая-то вещь не подходит. Они говорят: “Но вам же идет!”
— Бурный период смены причесок прошел?
— В этот раз я тоже от эфира к эфиру была более или менее разная. Но поспокойней, чем раньше. Никаких фиолетовых голов или коротких стрижек с выбритым затылком. Видимо, эмтивишное прошлое уже отыграло.
— Чем вам не нравится ваш натуральный русый цвет волос? Анекдоты про блондинок не смущают?
— По барабану. Я все равно внутренне не чувствую себя блондинкой. Это мимикрия. Хамелеон сел на зеленый листик и стал зеленым. И я тоже: работаю на телевидении в качестве шоувумен — и решила стать блондинкой! (Смеется.) Потом мне смертельно надоел этот блондинистый имидж. Кстати, сейчас волосы практически натурального цвета — сто лет не красилась.
