“Алькатрас” в переводе с испанского означает “остров чаек”, и это не случайно: в небе над островом беспрерывно кружат стаи белых альбатросов, а могучие океанские волны разбиваются о каменистый берег “Скалы”. С острова открывается завораживающий вид на Сан-Франциско — кажется, что лучше смотровой площадки и не придумаешь. Но внешняя красота этого места — неотъемлемая часть его суровой сущности.
“Вынужденная прописка”
Первое правило тюрьмы “Алькатрас” гласит: “Заключенный имеет право на постель, еду, медицинское обслуживание и... ни на что больше”. В период с августа 1934 года по март 1963 года одиночные камеры размером не больше кладовой были местом “вынужденной прописки” для более чем 1500 самых отпетых головорезов Америки тех времен. Убранство камер по-спартански скромно: прикрученная к полу железная кровать, две полки, умывальник и унитаз. Сами “клетки” выстроены в блоки по 4 ряда, каждый носит название — A, B, C и D. Узким коридорам заключенные дали свои, более человечные прозвища: “Бродвеем” стал именоваться проход между блоками B и C, а площадка, на которой сходились между собой все блоки, получила имя “Тайм Сквер” — на одной из ее стен висели часы, отмерявшие долгие минуты жизни “в застенках” для каждого из обитателей.“Дополнительные привилегии могут быть предоставлены узникам “Алькатраса” только за особые заслуги”, — говорится в подпункте о поощрении заключенных. Камеры “хорошей жизни” — так их называли сами заключенные — позволяли хоть немного почувствовать себя людьми. Внутри “улучшенных клеток” узникам позволялось иметь фотографии близких, радио, которое разрешали слушать в так называемые музыкальные часы — с 18.30 до 19.30, — а также журналы, книги и иногда — карандаши и бумагу. Именно в камерах “хорошей жизни” зародилось искусство “Алькатраса”. Многие из сидевших здесь заключенных участвовали в различных музыкальных и художественных кружках. Подобные привилегии можно было заслужить только годами примерного поведения.
Как Аль-Капоне опустился до параши
Чем больше заключенный занят работой, тем меньше времени и сил у него остается на разработку плана побега — таково негласное правило тюрьмы. Именно поэтому узники “Скалы” трудились с раннего утра до поздней ночи, прерываясь лишь на завтрак, обед и ужин. За эту работу им полагались небольшие деньги, но зэкам их на руки никогда не давали — во избежание соблазна подкупить охрану. Как правило, “зарплата” либо передавалась родственникам сидельцев, либо хранилась до дня освобождения.Самой почетной в “Алькатрасе” считалась работа на кухне — сюда допускали только самых “примерных” урок, поскольку тюремные повара имели допуск к холодному оружию. Чтобы никто не унес тесак с собой, на кухне установили так называемую доску теней. На ней были размещены все колюще-режущие инструменты и ответственные за них. Повара снимали ножи с “доски теней”, когда им это требовалось, и возвращали их на место перед тем, как покинуть пищеблок. Ниже всех в тюремной иерархии по традиции находились узники, убиравшие туалеты. Именно на этом незавидном поприще трудился в последние годы своего заключения легендарный Аль-Капоне, “лицо со шрамом”. Но как он до такого докатился? Дело в том, что Аль-Капоне нажил себе врагов уже в первые дни своего пребывания на острове. Едва прибыв в тюрьму, он попытался постричься в обход очереди, но его остановил некий Джеймс Лукас, отбывавший в то время 30-летний срок за ограбление банка в Техасе. “Эй, ты, итальяшка, встань в очередь!” — окрикнул Лукас Аль-Капоне. Тот покраснел от злобы, резко повернулся и спросил: “Это ты сейчас мне сказал? Да ты знаешь, кто я такой?!” Тогда Лукас схватил парикмахерские ножницы, приставил их к горлу мафиозного босса и прошипел: “Да, я знаю, что ты жирный пузырь. Встань в конец этой чертовой очереди, иначе мы все будем вспоминать, кем ты был!”
“Игра в пуговицу”
За разборку с Аль-Капоне Лукас поплатился заточением в штрафном изоляторе (блок D) — месте, которого заключенные боялись больше смерти. В карцере нет ни окон, ни света, а дверь открывалась только для того, чтобы впустить провинившегося узника внутрь и выпустить его оттуда через определенное количество суток — в зависимости от решения тюремных надзирателей. Три раза в день заключенному через специальный зазор доставляли пищу: это было единственной возможностью подсчитать количество дней, проведенных в “волчьей яме”.“Когда дверь изолятора захлопнулась, появилось ощущение, как будто меня живьем опустили в могилу. Там такая темнота, что хоть глаз коли, и кажется — вокруг пропасть, — так писал Лукас в своем дневнике. — Однако вскоре оцепенение прошло, и я решил пройтись по камере, пытаясь определить ее размеры, затем сел на пол и начал считать в уме. Так я хотел убить время. Однако это не помогло, и вскоре мне показалось, что стены движутся прямо на меня. По телу пробежал мороз, и я подумал: сейчас они раздавят меня. Я потерял сознание... Вскоре я придумал, как сделать так, чтобы не свихнуться там. Я отрывал от робы пуговицу и бросал ее на пол, а потом ползал на коленях и искал”. Заключенных помещали в “волчью яму” на срок не более 14 дней, но и 1 день в кромешной тьме длился для узников как полвека.
“Ко мне? Девушка?!”
“Заключенный имеет право на одно свидание в месяц продолжительностью не более 15 минут. Любой физический контакт с посетителем запрещен федеральным законом” — это правило тюрьмы “Алькатрас” для большинства ее обитателей было скорее формальностью. Ведь для тех, кто остался на свободе, попавший в “Алькатрас” отец (сын, брат, муж) был все равно что мертвый, о котором легче забыть, чем ждать его освобождения ближайшие лет 20—30. Но если к кому-то из осужденных все же приходили посетители — это становилось событием для целого блока, где жил “счастливчик”. Окошко, через которое разрешалось общаться с гостем, узники “Скалы” называли “разговорным”.— Представьте мое удивление, когда ко мне в камеру зашел надзиратель и сообщил: “Колин, к тебе посетитель”, — вспоминает Колин Джеймс Джонс, “№856”, отсидевший в “Алькатрасе” 45 лет за похищение людей и серию убийств. — Я переспросил: “Кто-кто?” А он ответил: “Посетитель, черт возьми, молодая девушка. Ты идешь или нет?” Не помню, как я оказался у “разговорного”. Когда я набрался смелости и заглянул в окно, то не поверил своим глазам. Оттуда на меня смотрела красивая девушка лет 20. Мне потребовалось время, чтобы понять: “Боже, это же моя младшая сестренка”. Последний раз я видел ее, когда она только начала ходить в младшую школу”.
“Я свободен”, или Бумажные головы и лодка из плаща
Попытки побега подавлялись в “Алькатрасе” жестоко, и, согласно правилу тюрьмы, “пойманный беглец был обязан в течение месяца носить чугунную гирю, закрепленную с помощью цепи на его щиколотке”. Но тем не менее рисковые вылазки иногда случались.Субботы и воскресенья были самыми ожидаемыми днями в “Скале”, ведь только в выходные узникам разрешалось гулять в тюремном дворе. Для осужденных прогулка была тем временем, когда наиболее сильно ощущалось, сколько лет предстоит “отмотать в застенках”, прежде чем паром отвезет их на “большую землю”.
“Сан-Франциско блестел в лучах солнца на том берегу, казалось, так просто доплыть до заветного места. Если ветер дул со стороны материка, то можно было слышать музыку, а иногда и голоса людей, отдыхавших в прибрежных кафешках. У них были секс и любовь, а у нас — только срок. Вот тогда-то в голову и закрадывалась искусительная мысль: а может, бежать?” — если для Колина Джеймса это было лишь мечтой, некоторые его товарищи действовали решительно. За всю историю тюрьмы на побег отважились только 36 зэков, участвовавших в 14 разных попытках бегства. Все вылазки с треском провалились, однако один случай до сих пор вызывает сомнения. Эта история была бы чем-то похожа на историю графа Монте-Кристо, только вот в благородстве ее героев приходится сомневаться...
В июне 1962 года, за год до того, как “Скалу” по приказу Кеннеди закрыли из-за дороговизны ее содержания, трое заключенных совершили самый таинственный побег в истории тюрьмы. 11 июня братья Джон и Клеренс Энглины, а также Фрэнк Моррис скрылись из “Алькатраса”, оставив после себя на подушках только слепленные из туалетной бумаги и раскрашенные в телесные цвета “головы”. Под одеяла так же скрупулезно была набита бумага, чтобы как можно точнее передать очертания тел.
Самые отчаянные усилия охраны и полиции не дали никаких результатов. Помощь пришла с неожиданной стороны. Как выяснилось, вместе с братьями Энглинами и Фрэнком Моррисом к побегу готовился третий участник — Аллен Вест. Однако он не успел вовремя выбраться из своей камеры в подсобный коридор, где заговорщики должны были встретиться друг с другом. От обиды Вест в деталях рассказал агентам ФБР о том, как готовился побег.
В течение долгого времени заговорщики выносили с рабочих мест все необходимые для побега предметы. Из них узники изготовили самодельные дрели, которые использовали для демонтажа вентиляционных решеток, ведущих из камер в подсобный коридор — через него узники планировали добраться до берега океана. Работали не один месяц, ведь для этого у них был всего один час в сутки — с 18.30 до 19.30, когда звучала музыка. Чтобы не утонуть в холодных водах залива, они соорудили плот из нескольких дождевых плащей и уплыли в ночь.
Официальные источники утверждают, что беглецам не удалось вырваться на свободу. В своих заключениях следователи ссылаются на показания рыбаков: те якобы видели в море в то утро человека за бортом. Рыбаки попытались приблизиться к тонущему, но прямо на их глазах человека накрыло волной. Считается, что это был Фрэнк Моррис, а остальных участников побега постигла та же участь. Но…
Почему их имена до сих пор числятся в списке самых разыскиваемых ФБР преступников и кто, если не бежавшие зэки, присылал своим родственникам открытки из Южной Америки?
“Тюрьма — мой дом родной”
К слову, осужденные были не единственными людьми, жившими на Алькатрасе в период с 1934 по 1963 год. В прибрежной зоне острова располагались роскошные виллы, принадлежавшие семьям администрации тюрьмы, а также апартаменты рядовых сотрудников. В их распоряжении был собственный городок со всеми удобствами — круглосуточным магазином, ночным клубом и даже аллеей для игры в боулинг. Скучать на Алькатрасе не приходилось: семьи сотрудников были дружны между собой, и праздники здесь, как правило, отмечались за одним большим столом. Вдобавок это место всегда считалось самым спокойным и безопасным во всей Америке, ведь попасть на остров можно было только на пароме по специальным документам, так же как и покинуть его.Жены надзирателей разбили на острове великолепный сад, пестрящий редкими цветами и диковинными растениями, которые до сих пор радуют глаз туристов, прибывающих на остров, чтобы окунуться в историю самой неприступной тюрьмы XX века…
