Юрий Дружков (скончался в 1983-м) — писатель детский. Детский… да не совсем. Это сейчас кажется, что для детей писать легко — тяп-ляп, сюсю-мусю. Дружков имел что сказать не только детям, но и взрослым. Его единственный роман для больших дядь и теть “Кто по тебе плачет” пролежал без публикации 20 лет. Сейчас сын писателя Валентин Постников выпустил его в печать. Сказать, что роман злободневный — ничего не сказать.
Современная обложка, белизна хорошей, качественной бумаги… А кажется, словно читаешь пожелтелые страницы рукописи какого-нибудь хорошего писателя XX века — не то Олеша, не то Нагибин, не то Казаков… Мерный, тихий, такой человеческий слог.
Поездка на самолете из одной точки России в другую. Летят: бабушка с мягким платком на плечах, молодая женщина (“вроде не красавица”), японец, мама с мальчиком… и автор-герой (роман написан от первого лица). “Ударило что-то в хрупкий металл над нами. Скрежетом, гулом и свистом наполнило весь обетованный, милый неповторимый, единственный земной, угасающий навеки белый свет… Целое море воздуха на меня… Я давился им, кусал и глотал, боясь не поймать…” Самолет потерпел катастрофу над таежным озером. Выжили, упав в воду, только два “последних героя” — автор и та самая женщина, вроде не красавица.
Лес. Тайга. Ни еды, ни обуви. Ночь — в дупле, в земле, в шалаше. Два чужих друг другу человека. У нее “там”, “в той жизни” осталась маленькая дочка. У него — сын Валя. “Наверное, лес вокруг был очень красив. Я не видел его… Поднять ногу, опустить, поднять, опустить”.
Через пять дней набрели на поляну. Кирпичные постройки, механизмы, техника, машины, водонапорная башня. О, счастье — запасы еды. И ни единого людского следа. Ели консервы руками, дрожа от радости, запивали какой-то фруктовой водой… Выжили.
Есть все — как в каком-то искусственном раю. Вода, полотенца, продукты, даже машина есть. Нет только дороги, по которой можно доехать до людей. И нет родных детей, воспоминания о которых стали дороже воздуха. Сны, кошмары, мысли. Как не бережем мы наших маленьких, как легко их обидеть. Что страшнее предательства, когда тебе три года? Как забываем в суете самое главное.
Они прожили там полгода. Они справляются с истериками друг друга, со внезапными слезами, с подступающей тоской, с виной перед близкими. Потом случилось… Она забеременела. А потом — появились люди. Оказалось, эта станция задумана как экспериментальный очаг выживания на случай общемировой беды. Нечто вроде Ноева ковчега. Путь домой открыт. “Она прижалась мокрым лицом к моим ладоням: ты найдешь меня в той жизни? Грохот ветром летел над нами. Ты найдешь меня в той жизни?..”
Известная передача, инсценирующая тяжкую жизнь участников спектакля на необитаемом острове, отдыхает. Роман невелик. И пронзителен. И всеохватен. И глубок. “Если кто-то по тебе плачет, все будет хорошо. Главное — знать, кто по тебе плачет…”
BOOKвально
Филипп Джиан. “Трения”
Немного о хорошей зарубежной прозе а-ля семейная драма. Джиан имеет во Франции огромный успех. Эта самая семейная драма окрашивает собой всю жизнь главного героя — и в нежном возрасте, и будучи уже взрослым. Жуткие нервные ссоры между матерью и отцом — на глазах мальчика. Идут годы, мать все больше пьет и ведет все более и более беспорядочную, неосмысленную жизнь. Герой погружается в семейные проблемы — уже не только матери, но и собственные. Роман как будто выдолблен в льдине — так все холодно и беспросветно. “Я думал о том, что жизнь — это такой большой спрут”.
Леонид Тишков. “Как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта”
Часто случается, что художник оказывается еще и неплохим писателем. Перед нами как раз тот случай. Впрочем, книга автора множества персональных выставок в России и в Европе Леонида Тишкова, работы которого хранятся в Третьяковской галерее, Центре современного искусства и галереях других стран, не роман и не учебник. Это вдумчивый экскурс в историю творчества. Каждый художник, пишет Тишков, даже перерисовывая цветок или дерево, создает его заново. Творчество — это жизнь. Каждая вещь на картине несет свою историю. На листочке не петух, а душа петуха, не веник, а пахучие степные травы. А Дали писал: “Необходимо, чтобы рукой вашей водил ангел”.
Рене Петер. “Одно лето с Марселем Прустом”
Книга для тех, кому интересно погрузиться в мир, для нас совсем недоступный. Начало ХХ века, Франция, бомонд, творческая интеллектуальная элита — куда деваться! Рене Петер, писатель и драматург, был знаком с Прустом с детства. В юности они друг другу очень не понравились: “Этот тип (Пруст) кое-чем похож на меня” — “И чем же?” — “Он тоже сноб”. На самом деле автор витиеватых обращений к памяти (“В поисках утраченного времени”) был феноменальной фигурой. Он дожил до 1922-го. А Рене Петер описал свое лето с Прустом в 1947-м, незадолго до смерти. Опубликовала эти воспоминания его внучка, оформив их редчайшими фотографиями. “Ах, Рене, люди так глупы, но какое же несказанное удовольствие за ними наблюдать!” — говорил Марсель Пруст своему другу.
