Если в эпоху Карла Маркса в Европе бродил призрак коммунизма, то сейчас на просторах Евразии время от времени объявляется еще более неуловимое привидение — призрак демократии. Обретет ли он когда-нибудь плоть и кровь? Обычно посвященные этой проблеме конференции сводятся к переливанию из пустого в порожнее. Прошедший на днях на берегах киргизского озера Иссык-Куль форум “Слово и дело” оказался редким исключением.
Право “первого слова” в вопросах демократии было предоставлено казахстанским участникам форума. Задача перед ними стояла просто неимоверно трудная. Ведь недавно Казахстан пошел на такой двусмысленный шаг, как предоставление президенту Назарбаеву права на пожизненное президентство. Но надо признать, что казахи стоящую перед ними задачу выполнили — с помощью просто беспощадной откровенности.
“Между Востоком и Западом есть два принципиальных различия, — заявил видный казахстанский политолог Султан Акимбеков, — на Востоке право собственности носит условный характер. Кроме того, целью политической конкурентной борьбы “по-восточному” является абсолютное доминирование, а не взаимодействие, как на Западе. В основе госустройств стран Центральной Азии все равно лежит племенная организация. Попытки ускоренной политической модернизации в таких условиях отбросят общество назад и приведут к его дезинтеграции”.
В качестве примеров опасности чрезмерно быстрой “демократизации” Акимбеков привел Афганистан и Ирак. Но гораздо более наглядным примером является страна, в которой проходил форум, — Киргизия. Слабая и не обладающая никаким авторитетом центральная власть, криминализация и упадок экономики, вопиющая по сравнению с советскими временами бедность населения — таковы будни страны, победившей в “тюльпановой революции”. Некоторые киргизские участники форума пытались, правда, объяснить проблемы своего государства исключительно отсутствием у него природных ресурсов. Однако в свое время международные финансовые организации вкачали в “демократическую Киргизию” просто сумасшедшие деньги. Но все они ушли в песок...
Акимбекова поддержал и бывший депутат российского Верховного Совета, а ныне видный политолог Евгений Кожокин: “Все мы вышли из многовековой монархической традиции, которая была фактически продолжена и в советское время. Ведь реальная власть генсека была всегда гораздо выше его власти юридической. Политическое сознание невозможно изменить быстро. Например, когда в России государство фактически ушло из сферы регулирования хозяйственных отношений, роль регулятора стал выполнять криминалитет”.
Однако все это не значит, что страны бывшего СССР должны вечно пребывать в состоянии “просвещенного авторитаризма”. Как сказал тот же Султан Акимбеков: “Простое консервирование нынешней ситуации создаст огромное количество проблем и соблазн перехода к восточной деспотии. В отличие от всех других государств Центральной Азии в Казахстане уже наличествует независимая от государства прослойка среднего класса. Поэтому страна готова переходить к этапу постепенной политической модернизации”.
По словам казахстанских участников форума, продление полномочий Назарбаева — своеобразная страховка, которая позволит сохранить стабильность в стране. Мол, на самом деле Нурсултан Абишевич не собирается править вечно. Но ему нужна свобода маневра при передаче власти. Ведь в преддверии окончания прежнего конституционного срока полномочий президента в Казахстане активизировались силы, способные утащить страну назад в Средневековье.
Таких сил в Казахстане действительно предостаточно. Взять, например, обвиняемого сейчас в уголовных преступлениях экс-зятя Назарбаева Рахата Алиева. Не скрывавший своих президентских амбиций Алиев открыто призывал и к восстановлению в Казахстане ханской формы правления. А ведь еще недавно он считался одним из самых могущественных политиков в стране. Но правильный ли способ “обеспечения стабильной передачи власти” выбрал Назарбаев? Это покажет лишь время.
Невозможность быстрого глубинного изменения политической системы следовала и из выступлений политологов из государств, в которых победили цветные революции. По словам директора украинского Центра исследования проблем гражданского общества Виталия Кулика, после триумфа “оранжевой революции” в 2004 году в стране резко вырос уровень доверия к судебной системе. Например, количество исков граждан к государственным учреждениям и ЖЭКам повысилось почти на 400%. Но уже в 2005 году судебная власть оказалась в глазах населения полностью дискредитированной. То же самое произошло и с уровнем гражданской активности: сначала резкий всплеск, а затем не менее резкое падение.
Президент грузинского медиахолдинга “Джорджиан Таймс” Малхаз Гулашвили сумел одной фразой объяснить причину доминирования американцев в грузинской политике: “США сначала строят свою контрэлиту, а затем убирают старую элиту”.
Как это выглядит на практике, расшифровала политолог Майя Кавтарашвили: “В Грузии процветает возрастная дискриминация. Если ты старше 30, для тебя, как правило, нет места в политической жизни и госаппарате”. Надо ли говорить, что молодые дарования, перед которыми в Тбилиси открыты все двери, воспитаны в американском духе. Взять, например, неправительственную организацию “Институт свободы”. Недавно холдинг “Джорджиан Таймс” составил рейтинг самых влиятельных людей Грузии по шести направлениям. Почти в каждом из этих рейтингов как минимум шесть мест из десяти занимают питомцы “Института свободы”.
Что же до прежней элиты, то во многом ее судьба весьма незавидна. Согласно рассказу Майи Кавтарашвили, сейчас в Тбилиси стало модно выселять представителей старой интеллигенции из их квартир в центре города. Мол, нечего пользоваться подарками “незаконной” советской власти! Или, как сказал сам президент Саакашвили, “выступающую против демократии” интеллигенцию надо “смыть в унитаз”! “В Грузии не то что преследуется инакомыслие. Не приветствуется любое “мыслие”. Слово “личность” у нас уже стало ругательством”, — с горечью сказала Майя Кавтарашвили.
Впрочем, все это, видимо, следует отнести не к американской злокозненности, а к особенностям политстроительства в бывшем СССР. Если пытаться достичь здесь чего-то одним рывком, то даже на демократических знаменах вдруг проступает портрет Берии.
