Кругом все есть в таком ассортименте, что раньше и в голову прийти не могло. Но есть еще смекалка у русского человека! Есть! Посидел! Подумал! И! Эврика! А не замастрячить ли мне некое доселе невиданное на Руси заморское блюдо!? Заметано! Все!
На пару часов моим лучшим другом становится "Кулинарная книга". Сколько я с этим другом вел беседу – не помню. Как-то незаметно сон сморил меня. И тут начался такой ночной кошмар, который никакому шеф-повару не снится! Меня схватили "хе" – любимое лакомство корейских партизан – и грохнули о разделочную доску. Громадный бычара с одним жабьим глазом во лбу начал меня отбивать об эту доску, приговаривая: "Это тебе за наших подруг, жен, дочерей! А это тебе отдельно – за мою бабушку!" И как звезданет меня скалкой! Кто-то вдали завизжал: "А давайте ему сначала отхандахаем лишнее!?" Я ору: "Да нет у меня ничего лишнего! Все в одном, штучном, единственном экземпляре!"
Напрасно я орал и возмущался. Внезапно появилась щучья голова по-древнегречески и крабовыми клешнями – чик-чирик!!! И все! Тут же две трясущиеся от экстаза сосиски по-венски в грубой форме шмякнули на то место хрен из трехлитровой банки и удалились, матерясь: "Что то, что это! Одна хрень!"
Куры передрались с перепелками из-за остатков лишнего. В результате, честно и напополам разделив добычу из меня, остались довольны. А я – нет!!! В хлам пьяные креветки, все в лимонном соусе и специях, лузгая жареными трепангами и потягивая ямайский ром, прохромали где-то рядом.
С громким ревом, как гроб, сверху на меня рухнул зажаренный по-гвинейски в листьях бамбука броненосец с забитым в глотку по самое "не балуй" запеченным яблоком, весь политый нелегальным грузинским винищем. Противно лязгая хрящами и суставами из чилийского укропа, он прополз по мне сантиметров пять, развалился на ошметки и издох, расплывшись медузообразным желе по-вьетнамски. Один из ошметков мне все-таки достался. Попробовал! Ничего! Вкусно!
Подлетело кабанье рыло и, грязно чавкая и отрыгивая, прохрипело: "А это чтобы ты стал ароматнее!" И со всего размаху как засадит в меня громадный лавровый лист! А лист тот с рекламный щит на Ленинградке. И стебелек тот еще! Не меньше, чем у этого рекламного щита. Вовремя, гаденыш! А то бы я им точно все блюдо испортил!
Вдруг из воздуха появились лягушачьи лапки по-французски, но почему-то в наших кирзовых сапогах. Отплясав на моей печени чечетку, эти жабы испарились с победным кваканьем.
Заливная осетрина, проплывая сверху, стряхнула на меня всю свою черную икру вместе с Уголовным кодексом и слила весь свой желатин! Вот змеюга запрещенная! Игриво виляя кормой из новозеландской брынзы, подошла мажитель на мультифрукте с претензиями на беспардонное использование ее вымени немытыми руками кулинаров.
Бастурма по-грузински претворилась мастурбой по-никарагуански и обхохотала меня ливером, настоянным на тушеных мальтийских каракатицах. Балык из зверски замученного карибского краба подполз и исподтишка наклал на меня оладьи из почек гренландского тюленя под шубой по-уругвайски. Про то, как веселились обдолбанные жареные в сметане опята между пальцев моих ног, и вспоминать не хочу!
Вальдшнеп, лыбясь своим единственным крокодильим глазом, вообще обнаглел. Плюнул издали в меня индонезийским бычьим языком в горчичном соусе под маринадом и смылся.
Внезапно появился цыган из рецепта "Медальоны по-цыгански", потрясая свиными филями в одной руке и стаканом марочного коньяка в другой. Трясясь в первобытной пляске, расплескал полстакана, полудурок! Ни себе ни людям! Параноик пещерный! Доплясался до рагу из бычьего хвоста по-ямайски!
А как надо мной измывался этот жирный шакал Мужужи! Весь в трубчатых костях, вымоченных в кисло-сладком соусе из корней баобаба, и обваленный по пьяни в кукурузной муке! Мюллер вообще охренел бы от ужаса! Только один перезревший эфиопский стручок подошел, кряхтя и рыдая, поклонился моим истязаниям и гордо удалился, теряя по дороге свои гранатовые причиндалы!
Сколько же этой нечисти отыгралось на моем теле! И не сосчитать! Очнувшись от этого ночного кошмара, я принял единственно правильное в данной ситуации решение. Не-е-е-е, ребята! А сделаю я вот что! Пока еще 99% страны на сегодняшний день заморские рецепты особо не интересуют (а что там дальше будет, ни один нацпроект пока не объяснит!), сварю-ка я нашей картошечки! Да покроплю ее златом-маслицем! Ну представьте себе!.. А под студеную водочку? А с хрустящим солененьким огурчиком? Да с квашеной капусткой! Да со слабосоленой селедочкой в подсолнечном маслице и лучком тонкими колечками! Да с грибочками нашими, опятками! Да с бородинским хлебушком! Да по второй вдогонку! За вас! Оппачки! Это ж рай! И пойдет-потечет сама собой душевная наша беседа. Тихо! Мягко! С расстановочкой! О житье-бытье нашем бренном да о думах-помыслах насущных! А? Видал я эту заморскую кухню! Да пошла она в…! Да чтоб я…! Нет! Все! Решено!
