В среду-четверг в Москве прошел международный семинар, обсудивший итоги Болонского соглашения 1999 года об интеграции систем образования европейских стран (в 2007 году вместе с Россией, примкнувшей к Болонскому процессу еще в 2003 году, их набралось 46).
Болонское соглашение было призвано стать основой для создания единого образовательного пространства в Европе. Его преимущества, по мнению участников, очевидны: жители любой присоединившейся страны получают равные возможности для выбора места обучения, а затем и трудоустройства. Правда, у медали оказалась и другая сторона: создание общей образовательной системы предполагает значительную унификацию систем национальных. И это понятно: чтобы студент университета одной страны в любой момент мог продолжить изучение тех или иных предметов в другой, а потом, вернувшись домой, зачесть пройденное за границей, учебные курсы и программы должны быть сопоставимы. То же касается дипломов и ученых степеней: полученные в разных странах, они могут быть признаны за рубежом и позволят учиться там дальше, только если по ним можно будет определить уровень квалификации владельца. Во имя достижения этой цели страны-участницы Болонского процесса и пошли на то, чтобы отказаться от ряда специфических особенностей местных систем образования.
В основу создания новой, унифицированной системы образования они положили введение многоуровневого (трехуровневого) профобразования по схеме "бакалавр – магистр – доктор" (PhD), переход на новое поколение европейских образовательных стандартов, а также возможность широких академических обменов. А чтобы облегчить взаимный перезачет периодов обучения в разных вузах и по разным программам, страны-участницы перешли на кредитно-модульную систему оценки учебной нагрузки (как правило, в единицах ECТS). (Напомним, что под европейскими кредитами подразумеваются не деньги, взятые взаймы на обучение, а единицы, выражающие трудоемкость освоения курса, предметов, дисциплин или учебной программы и охватывающие все виды учебной нагрузки. Именно они и позволяют сопоставить различные курсы, в том числе одинаковые по продолжительности, но отличающиеся, скажем, по уровню необходимой внеаудиторной подготовки.)
Вслед за Европой, где система начала работать, аналогичные преобразования начала Россия. Однако здесь болонские идеи вызвали неоднозначную реакцию, причем как со стороны образовательного сообщества, так и общества в целом. И это понятно: в отличие от остальных стран-подписантов Россия не может рассчитывать на главные дивиденды от мобильности кадров – широкую возможность учиться и работать за рубежом. На учебу в Европе у подавляющего большинства россиян нет денег, а для массового трудоустройства там отсутствуют политические предпосылки. Таким образом, в результате полного слияния с Болонским процессом Россия мало что приобретает, но многое теряет, в первую очередь в результате вынужденного снижения традиционно высокого качества своего образования, утверждают оппоненты идеи. Зато Европа получает преимущество в виде "утекших по облегченным правилам российских мозгов", негодуют они.
Отсюда медленное, "с боями" вхождение России в Болонский процесс. Даже сейчас, через четыре года после присоединения к нему, "в России, как ни удивительно, продолжаются бурные дискуссии по этому поводу", – признала замдиректора Департамента госполитики в сфере образования Минобрнауки Нелли Розина. То же отмечают и западные партнеры, все чаще связывая медлительность вхождения России в Болонский процесс с нежеланием перестраивать российскую систему образования на европейский лад, рассказала представительница Французского института международных отношений Татьяна Кастуева-Жан. Проведенные ею опросы свидетельствуют, что в России в целесообразности присоединения к Болонскому процессу сомневаются даже студенты, в том числе 20% опрошенных опасаются "утечки мозгов", а еще 25% – "непредсказуемых последствий".
По последним данным, лишь 60 российских вузов из 1100 применяют кредитно-модульную евросистему, да и то охватывая ею не более 15–20% своих студентов. Не лучше обстоит дело и с многоуровневым образованием. Эту траекторию обучения, по данным Французского института международных отношений, добровольно выбрали лишь 7% российских студентов, в то время как 93% предпочитают традиционное для России непрерывное пятилетнее образование. Для большинства же участников Болонского процесса эта российская традиция остается "непонятным гибридом бакалавра с магистром", констатировала Кастуева-Жан. Таким образом, подытожила она мнение французских экспертов, к моменту окончания срока действия Болонских соглашений в 2010 году "Россия, скорее всего, не закончит начатых преобразований".
Правда, в известной мере их подхлестнет принятый в октябре закон об обязательном введении уровневого образования в стране с 2009 года. (Он, как рассказал "МК" представитель России в Болонском процессе, директор Центра по развитию образования и инноваций Вадим Касевич, должен "сыграть роль указа Петра I об обязательном внедрении в России картошки": мол, первоначально навязали сверху, а потом распробовали – и понравилось).
Часть вузов тогда и в самом деле будет вынуждена открыть бакалавриат и ограничить выпуск специалистов (открывать позволят лишь ограниченному количеству вузов по специальному списку, утвержденному правительством). Однако к увеличению потока российских студентов в европейские вузы это не приведет: из-за российской бедности и после перехода на новую систему из семи миллионов российских студентов на учебу за рубеж, как в 2007 году, выедут те же нынешние две тысячи. Впрочем, констатировали участники семинара, судьба самих Болонских соглашений после 2010 года остается неясной. В какой форме продолжится интеграция европейского образования, покажет время.
