Сегодня в час дня г-н Швыдкой пригласил нас на презентацию уникального статистического сборника "Культура России 2001—2006", созданного Роскультурой совместно с ГИВЦ (Государственный информационно-вычислительный центр). Но это, как говорится, лишь повод поговорить (отталкиваясь от материалов книги) о прогнозах развития культуры на ближайшие 15-20 лет.
Перед входом в агентство стояли защитники Дома скульптора с креативной наглядной агитацией весьма недвусмысленного содержания. Поэтому первый вопрос «повестки» коснулся именно этой скандальной истории.
— Михаил Ефимович, проясните, пожалуйста, ситуацию с Домом скульптора и какое отношение вы лично к ней имеете?
— Эта коллизия целиком находится в сфере имущественных отношений. Я, помнится, уже сказал эту фразу: когда-то кинематограф был важнейшим из искусств, а теперь важнейшим искусством является недвижимость. История с Домом скульптора абсолютно юридическая и находится в компетенции Росимущества. Больше скажу. Вместо того, чтобы устраивать демарши, проще всего и правильнее всего было бы сразу обратиться в суд. Суды выигрываются, — почему нет? Не надо думать, что этот суд кем-то был бы заведомо выигран или проигран.
Моя роль в истории такая, — продолжает Швыдкой, — я являюсь представителем Правительства РФ в этом фонде (здание передано в пользование Межгосударственному фонду гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ, — Я.С.). Вот завтра перестану быть чиновником — и автоматически перестану быть представителем Правительства в этом фонде. И точка. На моем месте мог быть кто угодно — человек из Минфина или МИДа, выбор, к несчастью, пал на меня. То есть к Роскультуре или ко мне лично эта история не имеет никакого отношения. И потом: я знаю значительно больше, чем журналисты, я знаю, ЧТО стоит за этими акциями — и это, во многом, не имеет никакого отношения ни к фонду, ни к реальному положению вещей. Всё!
На этой фразе все дальнейшие комментарии по данному сюжету были пресечены. Хотя, честно говоря, и без того меньше всего хочется постоянно писать о бесконечных имущественных дрязгах, в которых сам черт ногу сломит. Тут же возник и еще один вопрос (из серии "культурных мыльных пузырей"):
— Если информация о находке Янтарной комнаты в Германии подтвердится, какая будет процедура её возвращения на родину?
— Хочу, к сожалению, всех огорчить: я уверен, что никакой Янтарной комнаты в природе уже нет. — подчеркнул Швыдкой. — Возвращения — вы говорите? С юридической точки зрения проблем не будет: Германия ее вернет по всем международно-правовым актам и конвенциям, которые были заключены. Проблема в другом: янтарь в темноте погибает. И если эта комната гипотетически существует, она просто не выдержит выхода на свет — превратится в прах. Но повторяю: я уверен, что ее нет. Скажу еще одну "страшную вещь", пусть меня осудят все: та комната-реплика, которая была сделана нашими мастерами в Царском Селе ничуть не хуже, чем комната, которая была изначально изготовлена немцами. Не хуже, — если не сказать, что даже изящнее.
Теперь по "повестке". Г-н Швыдкой вместе с Олегом Неретиным (гендиректор ГИВЦ) прокомментировали суть своего совместного фолианта "Культура России":
— Эта книга отражает реальную ситуацию в стране, тенденцию сохранения того лучшего, что было в российской культуре за всю её историю. Голая статистика с элементами аналитики.
— Михаил Ефимович, так чем же из сделанного за 2000-е годы вы довольны, а чем нет — какие проблемы сейчас наиболее острые?
— Во-первых, мы сделали самое главное — сохранили культурную элиту России. Во-вторых, подняли ..даже не с колен, а с какой-то другой позиции.. российское кино. И в-третьих, сберегли (хотя и в боях) элитарное художественное образование. Это то, что не расстраивает. Теперь — проблемы. Во-первых, наш бюджетный кодекс не помогает нам развивать культуру совместно с регионами. То есть, по части культуры позиция федерального центра ослаблена. До 2002-03 гг. мы могли еще как-то со-финансировать регионы, но сегодня это запрещено законодательством (мы можем со-финансровать только строительство крупных культурных учреждений, а, допустим, помочь в клубе сделать свет, звук и проч. — уже нельзя). Во-вторых, не менее болезненная тема — низкие зарплаты. И третья, вытекающая из зарплат, проблема — кадры. Сегодня очень постарел культурный контингент. И это очень тревожит.
— Так какие основные вехи вашего прогноза?
— Когда говорят о 2020-25 годах, — я немножко вздрагиваю, припоминая старый анекдот: у человека моего возраста спрашивали "как вы собираетесь проводить XXI век?", он отвечал — "в основном, на кладбище". Поэтому прогнозировать мне до 2021 года ну уж совсем негоже, но, поскольку здесь собрались молодые люди — можно и попробовать. Но, опираясь на статистику последних семи лет, что и представлено в нашей книге.
Итак, исследования ГИВЦа отражают серьезные противоречия культурной жизни России. Во-первых, это разрыв в финансировании культуры в региональном срезе: "отпуск" денег на культуру в различных регионах отличается друг от друга в разы (а в некоторых случаях — в тысячи раз). Во-вторых, инфраструктура культуры достаточно напряжённа и сложна: например, детские театры существуют только в 22% российских городов; на все города — всего 100 кукольных театров. Или взять ту же цену билетов: в Москве на отдельные спектакли официальный билет в кассе стоит 100 евро (а на благотворительные акции вообще под 1000), а в среднем областном городе (не рассматривая крайности — зажиточный Ханты-Мансийск или бедный город Назрань) люди могут заплатить максимум 350 рублей за билет.
Исходя из статистики видно, как целый ряд "расхожих мнений" не совпадает с реальностью. Все думают, например, что Москва и Питер — самые "накаченные" по части культуры города. Но оказывается, что в перечне региональных центров они занимают, дай бог, 50-е место. То есть в Москве и в Санкт-Петербурге — серьезнейший дефицит культуры. И тут же — такой "аномальный", в хорошем смысле слова, город Ханты-Мансийск: там на культуру тратится 4500 руб. в год на одного человека (по России же в целом эта цифра не превышает 200-350 руб.).
Впрочем, за эти (2000-е) годы прослеживается существенное увеличение посещаемости учреждений культуры по стране. Швыдкой:
— На это напрямую влияет общеэкономическая ситуация. Когда нет денег совсем — большее число посещений приходится на бесплатные учреждения культуры: вот был чудовищный обвал в зарплатах — первое место по посещаемости было у библиотек, а когда экономическая ситуация начала выправляться, то на первое место вышли зрелищные учреждения (театры, кинотеатры).
— Так чего же нужно добиться в самое ближайшее время?
— Нужно прийти к другой методике при формировании бюджета. Мы должны исходить не из потребности учреждений культуры, а из потребности самих граждан. Нам надо не дефлятор включать, то есть увеличивать бюджетное финансирование культуры на сумму инфляции, а понять — каковы возможности каждого гражданина получить доступ к культуре. Так сложилось еще с XIX века и оставалось в XX-ом, — у нас очень скверная культурная инфраструктура. Приведу простой бытовой пример: у нас есть программа выступлений труппы Большого театра по всей стране. Так вот выяснилось, что Большой может съездить максимум в 7-10 городов: больше помещений нет, выступать негде. Остальное — это полевые станы, металлургические цеха, где балерины будут танцевать… нет зданий!
Или взять книжную сферу: сравнить "книжный репертуар" в Москве и в Ульяновске. Он отличается существенно: в Ульяновск книги не приходят, а если и приходят, то такими дорогими, что студенчество не имеет возможности их купить. Вот и получается, что с живой культурой (не через интернет) общаются всего около 10% населения! Всегда был этот невероятный разрыв между 5-7% образованного культурного населения и… всеми остальными. Что там говорить: 66% детей в стране никогда не видели живого артиста и музыканта (профессионального).
— Михаил Ефимович, а есть ли сравнительная статистика по другим странам?
— Аналогии с другими странами? Пожалуйста: в Австрии на миллион жителей в 8,2 раза больше театров (посадочных мест), чем в России. В Америке — 39 000 кинозалов нового поколения, во Франции — 5500, а в России — 1485 (для справки: только в одном Лондоне 1500 новых кинозалов). В Америке — 1000 симфонических оркестров, а у нас — 100. Вот вам цифры. Я уж молчу про библиотеки, музейные фондохранилища… Нам — по самым минимальным оценкам — не хватает 400 000 кв. м. фондохранения. Или взять библиотеки: весь их фонд должен ежегодно обновляться на 20%, у нас же в городских (о сельских вообще упоминать страшно) обновляется лишь 5-7% фонда. В деле обновления появляется и некоторое лукавство: вот регион говорит — "мы дадим деньги нашим издательствам, наши издательства издадут наших писателей, и вот книги наших писателей пополнят библиотеки области". Не хочу обидеть — не все писатели сейчас плохие, но кому они, прости господи…
Швыдкой также обратил внимание, что к 2010 году Россия войдет в тройку ведущих стран Европы по объемам потребления на душу населения, то же относится и к системе высоких технологий.
— Так какой тип гражданина мы хотим увидеть в стране — потребительски ориентированного или креативно ориентированного? — Вопрошает Швыдкой. — Кстати, это проблема не только России. И у нас, и в мире сейчас создается, допустим, множество многофункциональных центров, где не только магазины, но и концертный зал с галерееей, — всё в одном флаконе. Это тоже культура, но контекст восприятия ее совсем иной, нежели тот, когда вы сознательно идете в консерваторию.
Да, в такой типовой культурно-развлекательный торговый центр вы идете на целый день, там и бассейн, и тренажерный зал, и кино, и картинная галерея… Оговорюсь сразу: это совсем даже неплохо для нашей страны (всё лучше, чем водку пить), но восприятие будет меняться, акценты будут смещаться, это уже что-то другое, чем "чистая" культура. И к этому тоже надо готовиться — понимать, какого человека мы получим, если он вырастет на такой вот "типовой культуре".
