В нашей стране страшно стареть и болеть людям, так что же говорить о животных. Тем более о лошадях: они менее жизнеспособны, чем кошки или собаки, подвержены множеству болезней, требуют профессионального ухода, содержать их дорого, да и пристроить в хорошие руки трудно.
Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?
Породистым жеребцам и кобылам с эффектными внешними данными и выдающимися спортивными достижениями проще – они могут попасть в производители и матки на конезавод. А те, кому с генами не повезло?
Некоторые спортсмены заботятся о своих напарниках, даже когда те уже не могут служить их спортивной
карьере. Замечательная конкуристка Наталья Симония отправила мерина Брусничника на заслуженный отдых – гулять в леваде Кировского конного завода вместе с кобылами Теплицей и Эфедрой. Может быть, именно благодаря заботе о своих лошадях она давно и стабильно входит в первую тройку наших лучших спортсменов.
А другие спортивные лошади часто передаются в детские и юношеские школы верховой езды, а оттуда в прокат – катать начинающих. Я училась ездить в Битце на рыжем буденновце Забавнике – бывшем чемпионе СССР по троеборью.
Прокаты бывают разные – более или менее гуманные, но все равно жизнь там не сахар: даже на самых цивилизованных конюшнях из животных стараются выжать максимум (при минимуме затрат).
Но самое печальное начинается, когда для лошадей заканчивается «прокатский» век и их выбраковывают (обычно в возрасте около двадцати лет). Куда дальше? Перспектив немного. Можно попасть на мясной завод. Того же Забавника из Битцы вместе с двумя «старичками» – Топазом и Вальсисом – подарили какому-то детскому дому. Что с ними стало – неизвестно.
Но есть кое-что похуже мясного завода – это «покатушки».
Об этом позоре Москвы писали и говорили много, но все равно ситуация не меняется. Все равно на Пушкинской площади регулярно стоит юная «покатушница» с изможденным белым коньком и собирает деньги «лошадке на овес», а скорее – себе на водку и сигареты. А еще вероятнее – ее хозяйке, поскольку «покатушечный» бизнес, как и любое прибыльное дело, управляется взрослыми расчетливыми дельцами, которые и посылают на улицы малолетних оторв.
«Покатушечные» лошади живут в неотапливаемых гаражах, без воды, на голодном пайке. Студеной зимой в гараже одной из таких «хозяек» конь просто примерз к металлической стене.
А ведь есть еще и проблема безопасности. В городе даже самая спокойная лошадь может испугаться и понести, покалечив окружающих. И такие случаи были…
Впрочем, виноваты в процветании «покатушничества» не только власти, не принимающие мер, чтобы запретить это варварство. Виноваты и потребители «услуг», которым спьяну или по недомыслию хочется ощутить себя лихим ковбоем. Платя деньги, они поощряют надругательство над лошадьми.
Если так уж хочется покататься, идите на нормальную конюшню, где животные содержатся в более или менее приличных условиях, где их кормят и где они спят по ночам, а не возят по Арбату подвыпивших гуляк. Кстати, для вас там и безопаснее, а может быть, и дешевле: в цивилизованном конноспортивном комплексе вам выдадут шлем, и если что, падать вы будете не на асфальт, а на опилки, песок или траву.
Вот одна история из жизни «покатушечников», сильно нашумевшая, но, может быть, и не самая ужасная. Ночью прошлого года русскую рысачку Бестию сбила машина на Тверской улице. Девочки-«покатушницы», посоветовавшись с хозяйкой, сняли с кобылы амуницию и бросили покалеченное животное прямо в городе… А хозяйка письменно отказалась от прав на Бестию.
Благотворительное общество «ЭквиХелп», узнав о происшествии, вызвало ветеринаров, которые поставили диагноз: «сложный перелом передней ноги со смещением и осколками». Выход был один – хирургия. Бестию перевезли в Битцу, сделали сначала одну, потом вторую операцию. Они прошли успешно, и кобыла, поразив всех, не только оправилась, но и родила жеребенка.
В двадцать лет жизнь только начинается
Кстати, о возрасте. Когда у лошади наступает старость?
В России – лет с восемнадцати. А белый арабский жеребец Маренго, на котором Наполеон вел в бой свои войска и прошел всю русскую кампанию, попал в плен после битвы под Ватерлоо в возрасте двадцати двух лет. Когда ему исполнилось двадцать восемь, его отправили на конный завод, где он умер в возрасте тридцати восьми лет.
Те, кто бывал в Вене, наверняка любовались белыми липицианами из Венской школы верховой езды. Там с лошадьми так продуманно и аккуратно работают и обеспечивают им такой хороший уход, что для них двадцать пять лет – совсем не старость. В этом возрасте они отлично выступают, поражая зрителей сложнейшими элементами школы верховой езды.
На Западе лошади, которым за тридцать, участвуют в соревнованиях для лошадей-ветеранов, используются для обучения верховой езде детей, катают своих владельцев по лесам и полям. Правда, за границей и у людей, вышедших на пенсию, начинается новая жизнь – спокойная, с путешествиями, с возможностью заняться любимым хобби…
А вот пример из личного опыта. В том же битцевском прокате в 2000 году выбраковали двадцатилетнего латвийского жеребца Сампо, на котором я много ездила. Раньше он был лучшим пятиборным конем, честно прыгал под самыми бездарными спортсменами, работал в юношеской выездке – а потом попал в прокат. Там у него возникли проблемы с суставами и сердцем, дальнейшую судьбу больного жеребца с тяжелым характером можно было представить… Я не выдержала и под смех окружающих купила его.
Отдохнувший и окруженный заботой, Сампо пришел в себя, стал проявлять здоровый интерес к кобылам и показывать остальным жеребцам и меринам, кто на конюшне хозяин. И научился даже… улыбаться.
Все-таки у нас встречаются не только любители верховой езды, но и любители лошадей. Одна моя знакомая выкупила четырех коней, добитых прокатом (двоих даже перевезла в Поленово, бывшее имение знаменитого художника, где они наслаждаются сельской жизнью). Другая приобрела в Битце кабардинского мерина Машука, которому каскадеры в свое время оторвали язык, – сейчас он блаженствует в Подмосковье. В хорошие руки попал Сюрприз. Повезло Набату, Камышу, Подарку…
Добро должно быть с кулаками…
Все это – усилия отдельных лиц. А что делается у нас организованно? Крайне мало. Слава богу, появилось общество «ЭквиХелп» – благотворительная организация, живущая на частные пожертвования и деньги учредителей. Она координирует помощь добровольцев, привлекает ветеринаров, решает вопросы о передаче спасенных лошадей новым владельцам, следит за их дальнейшей судьбой.
КСК «Матадор» выделяет денники для пострадавших животных, Битца предоставляет услуги лазарета. Невзирая на ограниченные возможности, «ЭквиХелп» уже спасла десятки жертв человеческой жестокости и невежества.
Есть приют для лошадей «Уникум» – бесприбыльное объединение людей, которые помогают лошадям выжить.
Туда принимают животных, выбракованных по возрасту или здоровью либо попавших в беду. Приют, основанный Лидией Оспинниковой в 1988 году, находится на ее дачном участке в Подмосковье. Там энтузиасты построили три маленькие конюшни, сеновал и леваду. Ухаживают за лошадьми добровольцы, есть коваль и ветврач, которые работают бесплатно. Средства на корма, лекарства, опилки и приобретение новых пансионеров собирают активисты приюта.
Кстати, больных, покалеченных животных очень часто «Уникуму»… продают, стараясь заработать и на этом.
Еще есть приют «Платиниум». Говорят, идея его создания возникла у Михаила Корнеева, когда он увидел на ВДНХ умирающую лошадь, лежащую под памятником «Рабочий и колхозница».
Вот, пожалуй, и все, что есть у нас в Москве и Московской области. Мизер, учитывая масштабы проблемы (буду
рада ошибиться и узнать, что существуют и другие благотворительные организации). В любом случае Россия пока не Великобритания, где Общество по предотвращению жестокого обращения с животными (RSPCA) имеет статус королевского.
