Апрельские волнения в ряде развивающихся стран заставили говорить о надвигающемся на планету голоде. Так называемый цивилизованный мир пока не столкнулся вплотную с дефицитом еды. Но он уже задумался о необходимых мерах по локализации возможных рисков, а также о дивидендах, которые можно извлечь из всеобщей нужды.
В свою очередь, в России, которая плотно привязана к поставкам импортных продуктов питания, активизировался дискурс о проблемах продовольственной безопасности. Появилось ощущение, что есть куда более ценные вещи, чем нефть.
Волна продовольственных бунтов прокатилась по Афганистану, Боливии, Йемену, Мозамбику, Сенегалу, Индонезии и ряду других стран. В Камеруне в ходе беспорядков погибли 40 человек. На Гаити толпы голодающих пытались штурмом взять президентский дворец.
Еда вместо нефти
Причины кризиса известны: увеличившийся спрос на продукты питания, вызванный потребностями интенсивно развивающихся Индии и Китая и ряда других стран, рост цен на энергоносители, глобальная засуха. Называются и полукомичные версии. Например, эксперты Лондонской школы гигиены и тропической медицины полагают, что в кризисе виноваты… толстяки. Исследователи подсчитали, что они потребляют на 20% больше суточной нормы калорий, чем люди со средним весом. А производители за такими аппетитами не поспевают. И чем больше на планете граждан с избыточным весом, тем быстрей растут цены на продукты питания.
Эксперты отмечают еще один фактор, лихорадящий рынок, – растущий спрос на биотопливо, этанол. Власти индустриально развитых стран поддерживают стратегическую отрасль на государственном уровне, невольно стимулируя увеличение цен на продукты питания.
Например, богатые и сытые США давно могут себе позволить субсидирование биотопливной индустрии, в связи с чем резко вырос спрос (и соответственно цены) на кукурузу и соевые бобы – основные продукты для производства биотоплива. Однако цель оправдывает средства – этанол в перспективе может заменить традиционные энергоносители, и вряд ли развитые страны в ближайшее время откажутся от разработок и дальнейшего наращивания производственных показателей в области биотоплива.
Надо признать, что международное сообщество делает осторожные попытки найти разумный компромисс в данном вопросе, попутно решая и тактическую задачу – ведущим игроком на рынке биотоплива являются США (наряду с Бразилией), а ограничить влияние Вашингтона в мировых вопросах для той же Европы – святое дело.
Ряд видных политических деятелей, в первую очередь канцлер Германии Ангела Меркель и японский премьер Ясуо Фукуда, выступили с официальными заявлениями в том духе, что человечество «нуждается в биотопливе, но не в ущерб производству продовольственной продукции». Похожей точки зрения придерживается и гендиректор продовольственной программы ООН Жак Диуф. По его мнению, за последнее время 100 млн. тонн зерновых было переведено с употребления в пищу на производство топлива. Субсидии на эти цели составляют 11–12 млрд. долларов в год.
«Непонятно, почему в такой ситуации невозможно найти 30 млрд. долларов в год на то, чтобы реализовать фундаментальное право 862 миллионов человек на пищу и жизнь», – удивляется Диуф.
Совокупность социальных и природных явлений породила основное дестабилизирующее обстоятельство – перманентное удорожание еды. Буквально за пару лет мировые цены на продовольствие выросли почти в два раза, достигнув максимальной отметки за последнее тридцатилетие. Только в 2007 году молоко подорожало на 80%, а зерно – на 50%.
В период так называемой зеленой революции, пик которой пришелся на 70–90-е годы, производительность сельского хозяйства существенно увеличилась. В первую очередь благодаря технологическим инновациям и системному внедрению удобрений. Впрочем, положительные сдвиги коснулись в основном и без того благополучных стран, а, например, африканский континент так и остался на весьма низком аграрном уровне.
К началу XXI века стремительно увеличились и трудовые доходы населения. У людей появилось больше денег, и они стали лучше питаться. Соответственно расход зерна превысил объем производства, запасы стали снижаться, а цены расти. В начале нынешнего года запасы достигли критической отметки, тогда как цены на мировом рынке выросли в 2–3 раза. В итоге под угрозой голода оказалось около 100 млн. человек, а с дефицитом продовольствия столкнулось более 800 млн.
Не последнюю роль в росте цен играют и перекупщики. Схожие процессы можно наблюдать в нефтяной отрасли, где стоимость барреля при активном участии трейдеров уже побила все мыслимые рекорды. Однако подобные «издержки», видимо, неизбежны – человечество не в состоянии отказаться от еды, так же как и от продуктов нефтепереработки. А где есть интенсивно растущий спрос, всегда найдется место для спекуляции.
Неудавшийся саммит
Мировое сообщество в спешном порядке пытается найти выход из сложнейшей ситуации. Всемирный банк выделит 1,2 млрд. долларов для борьбы с мировым продовольственным кризисом. Межамериканский банк развития предоставит кредиты на общую сумму 500 млн. долларов странам Латинской Америки и Карибского бассейна. Исламский банк развития выделил 1,5 млн. долларов голодающим в мусульманских регионах. Основные средства пойдут на адресную помощь голодающим и программы социальной поддержки. Кроме того, будет увеличен объем средств, предназначенных для поддержки фермерских хозяйств в 2009 году с 4 млрд. долларов до 6 млрд.
Но главное, как считает президент Всемирного банка Роберт Золлик, необходимо разработать новую систему взаимодействия между развитыми странами по аграрным вопросам, поскольку очевидно, что прежние механизмы дают сбой.
Именно такие задачи ставил перед собой июньский продовольственный саммит ООН в Риме, впервые оказавшийся столь представительным. В столицу Италии съехались не только министры сельского хозяйства, но и главы нескольких десятков государств, включая премьер-министров Франции, Испании и Великобритании. Прибыли даже те, кого там решительно не ждали, – президент Зимбабве Роберт Мугабе и президент Ирана Махмуд Ахмадинежад.
В ходе саммита звучали самые неутешительные прогнозы. По расчетам ООН, суммы, расходуемые в мире на импорт продовольствия, в 2008 году могут превысить 1 трлн. долларов. Что вызовет еще больший рост цен на продукты питания и приведет к подорожанию импорта на 26%. Для беднейших стран планеты эта цифра составит 40%.
Параллельно цены на мясо вырастут на 20%, на сахар – на 30%, на зерно – на 40–60%. А растительное масло подорожает на все 80%. По мнению некоторых докладчиков, в 2017 г. страны будут «почти воевать за продукты питания».
Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун заявил, что для увеличения производства продуктов питания в целях борьбы с голодом необходимо выделять от 15 до 20 млрд. долларов ежегодно. Пан Ги Мун призвал мировое сообщество увеличить объем производства продуктов питания к 2030 году на 50%, а также минимизировать экспортные ограничения и импортные тарифы на продукты питания и возобновить переговоры по межгосударственным торговым соглашениям.
Кроме того, в большинстве выступлений чувствовался скорбный, но справедливый диагноз: несмотря на осознание человечеством нависшей угрозы, данные показатели на протяжении последних нескольких лет неизменны. И только сейчас нарыв прорвался в виде беспорядков в различных уголках планеты. Как следствие, очевидно, что эффективность ныне существующих программ по борьбе с голодом необходимо подвергнуть ревизии и пересмотру.
Однако, несмотря на осознание нависшей угрозы, прийти к какому-либо консенсусу в ходе жарких дискуссий так и не удалось. Западная пресса констатировала фиаско мероприятия. Ведущие государства оказались не в силах отказаться от собственного эгоизма, и даже более того – всячески старались защитить национальный протекционизм.
США, Бразилия, Канада, Евросоюз отстояли свое право на дальнейшее производство биотоплива без существенных ограничений. Практически все представители богатых держав сняли с повестки дня вопрос о сокращении протекционистского субсидирования национального АПК, ликвидации торговых барьеров, которые, по мнению министра сельского хозяйства РФ Алексея Гордеева, «не дают использовать мировой сельскохозяйственный потенциал».
Выяснилось, что голод – проблема не столько гуманитарная, сколько политическая. С помощью еды становится удобно диктовать свои условия. Наряду с понятием «энергетический шантаж» прочно закрепляется шантаж «пищевой».
Сытый голодному не товарищ
Генри Форд в свое время сказал: «Чем заниматься благотворительностью, я лучше буду совершенствовать условия труда рабочего класса». Применительно к нынешней ситуации можно сказать, что Запад ведет себя точно наоборот. Он не откажет третьему миру в помощи, но ровно настолько, чтобы снять напряжение.
Принципиально система распределения продуктов не претерпит существенной коррекции. Ведь, по сути, единственное, что может существенно напугать США и Европу, – очередной неконтролируемый поток мигрантов и беженцев из нищих регионов.
Но и здесь предварительные меры предусмотрены. Мигрантское законодательство в США уже довольно жесткое, а в Старом Свете оно все более ужесточается. Так что, несмотря на все разговоры, саммиты и конференции, «фактор еды» становится мощным инструментом политических манипуляций. Более того, тенденция последних лет свидетельствует: усилия развитых стран на «голодном» направлении неумолимо снижаются. Экс-генсек ООН Кофи Аннан в интервью «Нью-Йорк таймс» был предельно откровенен: «Эпоха продовольственной помощи закончилась. Отправлять продукты из Америки в Африку больше никто не будет».
Оживление гуманитарной тематики после Второй мировой войны вызвало целый ряд соответствующих программ по улучшению материального положения в Африке и некоторых азиатских странах.
Застрельщиком аграрных ассигнований и отраслевых исследований выступили США. Но с течением времени благотворительная практика только ослабевала. Бизнесу подобные проекты не особо интересны даже с точки зрения имиджевой составляющей – затраты оказываются куда более ощутимы.
За период с 1980 года США сократили поддержку сельского хозяйства в бедных странах с 2,3 млрд. долларов до 624 млн. Был свернут или сведен к минимуму ряд перспективных научных разработок как в сфере повышения урожайности на африканском континенте (она там не увеличивается с 60-х годов), так и по созданию новых сельскохозяйственных культур, способных произрастать в условиях круглогодичной испепеляющей жары.
Американцы сократили на 75% расходы в рамках содействия международным усилиям по созданию культур для развивающихся стран, в том числе риса. За-стопорилась работа в Международном институте улучшения кукурузы и пшеницы в Мексике. Там создали сорт кукурузы для Африки, который хорошо переносит засуху. Но нет средств, чтобы передать новинку тамошним фермерам.
Осознавая, что большинство ассигнований не приносит отдачи, США переориентировали свои исследования на решение проблем пищевой ценности и безопасности продовольствия.
Снижалось количество гуманитарной помощи и по другим каналам. Фактически отказался от практики низкопроцентных займов на развитие для аграрного бизнеса в третьих странах Всемирный банк. Отдельные развитые государства, контролирующие в том числе международные агентства, также существенно сократили свои пожертвования. С учетом инфляции и обменных курсов валют ассигнования упали с 6 млрд. долларов в 1980 году до 2,8 млрд. в 2006-м.
Еще один существенный фактор «снижения поддержки» – постоянное удорожание энергоносителей, ведь параллельно дорожает и перевозка продовольствия. Благотворительность становится весьма накладной.
Но, как известно, кому война, а кому мать родна. Некоторые западные инвесторы не нарадуются на столь стремительный рост цен. Финансовые аналитики отмечают, что по сектору розничной торговли сельскохозяйственная отрасль на фоне резкого роста инфляции стала одной из самых доходных. Тех, кто в свое время основательно вложился в производство продуктов питания, ждут золотые времена. Ведь отказаться от еды невозможно.
Опасная зона
Россию продовольственный кризис тоже не обошел стороной. По данным опроса Аналитического центра Юрия Левады, каждый второй россиянин тратит на еду половину своих доходов (тогда как на Западе этот показатель не превышает 20%).
В свою очередь, фонд «Общественное мнение» поинтересовался у граждан, как повлиял рост цен на продукты питания на их материальное положение. Две трети опрошенных заявили, что пищевая «инфляция» значительно ухудшила их материальное положение. 24% полагают, что рост цен ударил по их кошельку, но незначительно. И только 10% считают, что подорожание продовольствия никак на них не отразилось.
В последние годы в России все активней заговорили о продовольственной безопасности. Законодательно пока это понятие не закреплено, но необходимость соответствующих постановлений уже осознана, причем на самом высоком уровне. Подобные законы есть в Германии, США, Японии. Граница продовольственной безопасности, по разным оценкам, пролегает на уровне 18–35% присутствия импортных продуктов на внутреннем рынке. Все, что выше этих показателей, уже можно назвать опасной зоной.
В РФ тревожный порог преодолен уже давно. Потребность населения России в еде удовлетворяется отечественными производителями примерно на 50%. В Москве и Санкт-Петербурге зарубежная продукция достигает 70%.
Столь грустные показатели обусловлены прежде всего крайне сложным состоянием доморощенного агропрома, производство в котором составляет около 60% среднегодового уровня за 1986–1990 годы.
Государственные субсидии селу в стоимости сельскохозяйственной продукции
По данным английского журнала «Экономист»
США - 30%
Швеция - 59%
Канада - 41%
Япония - 68%
Австрия - 52%
Норвегия - 77%
Швейцария - 80%
Финляндия - 67%
За рубежом сельское хозяйство – важнейшая стратегическая отрасль, на которую выделяются огромные средства. В среднем в Европе расходы на господдержку составляют 40% себестоимости сельскохозяйственной продукции в расчете на 1 га пашни – то есть в 60 раз больше, чем в России. Вот главные условия стабильности цивилизованных стран и основы их конкурентоспособности на мировых рынках.
У нас же продовольственная безопасность, как правило, – «дело рук самих утопающих». По признанию Алексея Гордеева, в некоторых субъектах РФ благодаря успешной работе личных подсобных хозяйств население самостоятельно обеспечивает себя необходимыми продуктами питания, в первую очередь овощами и некоторыми видами фруктов, молочных продуктов.
Частично ситуация сдвинулась в лучшую сторону с запуском аграрного национального проекта. За первый год его реализации производство мяса увеличилось на 9%, молока – на 2%. Но говорить о принципиальных сдвигах пока преждевременно.
Вместе с тем сельскохозяйственный потенциал России будоражит воображение. В стране 25 миллионов гектаров неиспользуемой пашни и 52% черноземов. Государство может без видимого риска для внутреннего рынка отказаться от заградительных пошлин на экспорт зерна. По общему признанию, при должном финансировании восстановить былое (на 1990 год) производство мяса птицы возможно за два-три года, свинины – за пять-шесть лет.
Сложнее с поголовьем крупного рогатого скота, однако и здесь есть возможности для развития. В апреле делегация Минсельхоза во главе с руководителем ведомства посетила Ямал, где кроме запасов углеводородов насчитывается около 800 тыс. голов оленей. Оленина в нашей стране прежде не пользовалась большим спросом, тогда как в Европе это диетическое мясо считается деликатесом.
Упадок отечественного животноводства заставил обратить взор власть имущих на северные регионы – сейчас уже разрабатываются программы по мобилизации производства оленины. Правда, пока непонятно, в какой степени аграрные проекты могут затронуть интересы газовых компаний, основательно развернувшихся на Ямале. Прежде, когда Россия не испытывала проблем с мясными продуктами, приоритет в этом регионе отдавался добыче «голубого» топлива.
По самым оптимистичным прогнозам, с учетом имеющихся возможностей России предоставляется уникальный шанс стать не только заметным поставщиком зерна на мировые рынки, но и потенциальной житницей планеты. Однако для реализации столь амбициозных планов необходимо кардинальное изменение отношения государства к аграрной отрасли.
По мнению советника министра сельского хозяйства РФ Бориса Чернякова, требуются мощные инвестиции в разработку и реализацию государственной программы возвращения в хозяйственный оборот запущенных и опустевших в последние годы сельхоз-угодий. «Надо так построить систему внутренних взаимоотношений, так построить свой финансовый баланс, так построить свое сельхозмашиностроение, так построить систему приоритетов, чтобы все поняли: мы в действительности можем вложить в мировую копилку продовольствия свой настоящий весомый кусок».
Похоже, что в местных условиях нелишним будет взять на вооружение американский опыт, когда в ходу адресная поддержка отечественных сельхозпроизводителей через субсидирование доходов и поддержание общего уровня цен в условиях их резкого колебания. В обеспечении продовольственной безопасности придется переориентироваться с внешних, чисто фискальных способов (таможенных пошлин) на поддержание и развитие отечественного сельскохозяйственного производства.
По словам Алексея Гордеева, Минсельхоз предполагает «составить как минимум пятилетние балансы производства и потребления основных видов продовольствия: мяса мы должны производить 80% от того количества, что потребляем, молочной продукции – 90%, сахара – 75% и так далее». Это и есть задачи «государственного регулирования и прямой поддержки сельского хозяйства».
Пока же в обществе и во властных структурах обсуждается переход на карточную систему распределения некоторых видов продуктов для беднейших слоев населения. Опять-таки по американскому образцу. В Штатах насчитывается 20 млн. человек, получающих еду по продовольственным талонам. Чем мы хуже?
