— Сергей, скажите, встречались ли вы все-таки с Гиви Таргамадзе, и если да, то зачем?
— Я уже многократно заявлял во время следствия и суда: человек по фамилии Таргамадзе мне незнаком, с ним я не встречался. Действительно, в 2012 году Константин Лебедев (в прошлом — пресс-секретарь движения «Наши», перешедший в «Левый фронт». — «МК») познакомил меня в Минске со своими друзьями-бизнесменами, мы обсуждали с ними разные деловые проекты (причем абсолютно законные и легальные). Как показали последующие события, наше доверие к Лебедеву оказалось большой ошибкой.
Версия про встречи именно с Таргамадзе основывается на показаниях Лебедева (предполагаю, что он и позвал нас с Развозжаевым в Минск в провокационных целях). Надо отметить, что его показания считать правдивыми никак нельзя хотя бы потому, что в ходе следствия и судебного разбирательства Лебедев давал три разных (!!!) варианта своих показаний, которые, как мне кажется, не стыкуются друг с другом. Особенно важно отметить, что тот вариант показаний, который лег в основу предъявленного мне обвинения, был дан уже после подписания Лебедевым досудебного соглашения о сотрудничестве со следствием. То есть он был непосредственно заинтересован в облегчении своей участи, поэтому и дал показания на меня и Развозжаева. Характерно, что сейчас Лебедев уже на свободе: он был освобожден по УДО после того, как выступил свидетелем в нашем судебном процессе. Мне тут все ясно как белый день.
Еще один «козырь» обвинения — пресловутая видеозапись скрытой камерой, частично показанная в фильме «Анатомия протеста-2» по телевидению. Но это абсолютно негодное доказательство! Во-первых, в деле нет никаких данных о том, что сбором «секретной» информации занимался какой-либо правоохранительный орган, как это положено по закону. «Лицо кавказской национальности», якобы передавшее сотруднику телеканала жесткий диск с видеозаписями, не установлено. Сотрудники телеканала в суде сообщили, что диск, переданный «бдительным кавказцем», был утрачен еще до выдачи следователям.
Выяснилось, что в СК РФ был передан уже совсем другой диск, который переписали с диска, переданного «неизвестным», а затем вообще стерли всю информацию с редакционного компьютера. То есть по факту в материалах дела находится дважды «непервичный» носитель видеоматериалов, неизвестно откуда полученный, да еще и, вероятно, подвергшийся изменению, что просто недопустимо. Однако следствие эти доказательства положило в основу обвинения, а эксперты проводили по ним свои исследования.
— Но ведь Гиви Таргамадзе есть на видеозаписи.
— Это самое интересное! Оказалось, что в материалах дела отсутствуют какие-либо документы, удостоверяющие личность Таргамадзе. Сторона обвинения делает вывод о том, как выглядит Таргамадзе, на основании записи телепередачи, где присутствует человек, подписанный в титрах как «Гиви Таргамадзе, грузинский политик». Какие-либо иные доказательства, подтверждающие портретные данные Таргамадзе, в ходе судебного следствия не представлены. Мог иметь место один из следующих вариантов: использование псевдонима, использование двойника, участие однофамильца или родственника. Я думаю, что многие смотрели передачу «Один в один» — там мы наблюдаем, условно говоря, выступление Аллы Пугачевой, а потом оказывается, что это был загримированный артист. Для меня история с «Таргамадзе» — просто страшилка Следственного комитета, некий «призрак беспорядков», который бродит по планете и которым пугают доверчивых граждан. Все это было бы смешно, однако следствие считает, что этот «призрак» руководил всеми моими действиями в 2012 году. Убежден, что любой нормальный суд должен был выбросить все вышеназванные «доказательства» в мусорное ведро, и тогда уголовное дело просто-напросто рассыпалось бы.
«Ощущаешь себя запертым в чулан»
— В суде говорилось о том, что на деньги Таргамадзе вы купили автомобиль — где он сейчас, кто на нем ездит? А деньги этого «Таргамадзе»?..
— Отвечая на эти вопросы, вновь и вновь поражаюсь, сколько же лжи и грязи в нашем уголовном деле. Просто ужас! История про «деньги Таргамадзе» — это ведь тоже все взято из показаний Лебедева. Других доказательств в деле нет и быть не могло. «Денежная тема» нужна была для того, чтобы дискредитировать меня и Развозжаева (а в нашем лице — и оппозицию в целом), выставить всех нас людьми, за доллары продавшими душу дьяволу. Что касается машины, то «Таргамадзе» здесь ни при чем. Наша семья на нее копила долго, брат жены сильно помог — спасибо ему. В 2012 году купили подержанный «Опель» за 300 тысяч, но уже через несколько месяцев нагрянули доблестные следователи и цап-царап — несчастную машинку арестовали. Оказывается — в счет будущего возмещения ущерба, причиненного «беспорядками на Болотной площади» (хотя на тот момент еще и исков никто к нам не предъявлял)! Так и ржавеет она почти два года на стоянке возле здания СК, может, и сгнила уже.
— Если денег этих не было, то на что вообще живет ваша семья, особенно сейчас, когда вы под арестом?
— Если говорить об источниках дохода семьи, то я трудоустроился сразу же после окончания института в 1999 году (а подрабатывать начал еще на первом курсе), иждивенцем не был никогда. Жена тоже работает. Так что на хлеб себе всегда зарабатывали сами, к тому же запросы у нас скромные. Когда у меня был обыск, то следователи даже прониклись сочувствием и сказали, что я «самый аскетичный оппозиционер». Ну а сейчас, находясь уже полтора года под домашним арестом, я, конечно, лишен возможности зарабатывать, поэтому выручают семья и друзья. К счастью, их у нас много.
— Насколько тяжело вам дался домашний арест и был ли он строгим? Я приезжал к вам во двор делать репортаж и видел, как вы возвращались домой один, без сопровождения...
— Если знаешь, что ни в чем не виноват, то и домашний арест воспринимается как огромная несправедливость. Ощущаешь себя «лишним человеком», запертым в чулан. Тем более что у меня были самые жесткие ограничения: нельзя ни с кем общаться (кроме родных и адвокатов), писать письма, говорить по телефону, пользоваться Интернетом. Даже к врачу долгое время не отпускали, и только недавно суд все же разрешил мне пройти необходимое медобследование. Для этого сотрудники ФСИН повесили на меня мобильное электронное устройство, которое позволяет отслеживать перемещение человека по городу, и пару раз отпускали для посещения врача. Именно тогда меня можно было увидеть возле моего дома без сопровождения.
«Лебедев зубы поставил выше совести»
— Приговор, вероятно, будет обвинительным — готовы к нему?
— Отношусь к этому философски. Внутренне я свободен, и этой свободы меня никому не лишить.
— Что возьмете с собой в СИЗО? Может, книжки какие-нибудь?
— В тюрьму лишних вещей лучше не брать. Сначала надо там обжиться, а потом уже к чтению классиков переходить. Ну а если серьезно, то во всех тюрьмах и колониях есть библиотеки (иногда весьма неплохие), а недостающее с воли передадут. Но все же и Маркса, и Платонова лучше читать на свободе…
— Константин Лебедев, выйдя на свободу, как-то о себе заявлял?
— Лебедев, как я и предполагал, после выхода из «Лефортово» залег на дно. Никаких сигналов от него не поступало, да и мы его не искали. В ходе судебного процесса я принципиально отказался задавать ему какие-то вопросы. Меня этот гражданин совершенно не интересует, все про него давно понятно. Он сам в каком-то интервью заявил: «Наверное, подумав о своем политическом имидже, я должен был держаться до последнего, сидеть десять лет, остаться без здоровья и зубов…» Думаю, это и есть мотив его поступка: Лебедев свои зубы поставил выше совести, дав показания на меня и Развозжаева. Но я почему-то уверен, что жизнь еще накажет его.
— У себя в семье вы решили, чей Крым? (Сергей Удальцов присоединение Крыма к России поддержал, а его супруга Анастасия — сама с Украины. — «МК») Не стала политика причиной семейного раздора?
— Моя позиция по этому вопросу принципиальна, не является конъюнктурной. В сложившейся обстановке я полностью поддерживаю право жителей Крыма, Донбасса, Луганщины и других юго-восточных территорий на самоопределение. А те, кто называет искренних патриотов «ватниками» и быдлом, мне глубоко неприятны. Вот и все. Кстати, с женой у меня на эту тему споров нет, ее позиция примерно такая же.
Анастасия Удальцова: «Где будем жить с детьми — зависит от событий на Украине»
— Анастасия, вы сумку Сергею собрали? Он в суд с вещами пойдет?
— Давно собрана. Там необходимый минимум одежды, мыло, зубная паста и так далее — все как полагается. Возьмет с собой, конечно. На всякий случай.
— Что вы планируете делать после вынесения приговора? Останетесь в Москве, последуете за Сергеем, поедете к детям — они же не в России находятся все это время?..
— Да, дети из-за всех этих уголовных дел, обысков и арестов уже два года живут на Украине, ходят там в русскую школу и кружки. В Москву они, конечно, приезжали пару раз в год — на каникулы, пообщаться с отцом. Ехать на постоянное жительство в тот регион, куда отправят Сергея в случае обвинительного приговора, нам с детьми смысла нет, потому что в колонии общего режима (а именно туда его просит направить прокуратура) регулярно видеться, а тем более проживать совместно (в отличие от жен декабристов) мы все равно не сможем. Ну а ездить на свидания к Сергею, конечно, буду. Где мы будем жить с детьми в этот период, пока не знаю — многое будет зависеть от развития событий на Украине.
— Не боитесь, что границу закроют и семья окажется разделенной?
— Не думаю, что это произойдет. Могут ввести визовый режим, но что может воспрепятствовать мне ездить туда? У меня там родные.
— Вы входите в «клуб жен репрессированных оппозиционеров»: Навальный, Удальцов, Янкаускас... Общаетесь между собой?
— Я ничего не слышала о клубе жен репрессированных, поэтому не уверена, что вхожу в него (улыбается). Тесно общаюсь я сейчас с женой Леонида Развозжаева, последние месяцы — в основном в суде. Будем поддерживать друг друга и дальше. С Олей Горелик (супруга Янкаускаса. — «МК») и Юлей Навальной я тоже знакома, виделись на разных мероприятиях. Желаю им не терять оптимизма — все трудности преодолимы.
— Вы сняли кандидатуру с выборов в Мосгордуму, хотя КПРФ поддержала ваше выдвижение. На вас оказывали давление?
— Мое выдвижение было инициировано товарищами из КПРФ, я им признательна за доверие и поддержку. Действительно, было серьезное намерение поучаствовать в выборах. Однако ближе к регистрации кандидатов я поняла, что мне тяжело будет совмещать участие в предвыборной гонке и судебный процесс Сергея, которому мне пришлось уделять большую часть своего времени в последние полгода. Никакого давления и уж тем более каких-либо закулисных договоренностей у меня не было. Это мое собственное решение.
