(Окончание. Начало в “МК” от 26 ноября 2007 года)
Их политические биографии удивительно схожи. Оба из органов: полковник госбезопасности и майор милиции. Оба пришли к власти как преемники. Успешно юзают один образ — сильного и понятного лидера. Оригинал и модель в масштабе 1:88 — по числу субъектов Федерации. Но большой уже может ретироваться, а маленькому еще служить как медному котелку.
— Если бы я был слабым, — говорит Рамзан, — не держал слова, не выполнял обязательств, разве такой сильный человек, как Путин, сделал бы на меня ставку? После гибели моего отца я был командиром. Он сделал меня вице-премьером, потом председателем правительства, потом президентом. Значит, каким же я должен был быть честным, чистым, справедливым и правильным, чтобы такой человек поддержал меня.
Сделай ставку на слабого человека, дай ему власть — он не удержит. Примеры у нас есть. Путин оставил Кадырова с его искаженным, оскорбленным, униженным, убитым народом. И Кадыров нашел с народом общий язык. И теперь 98 процентов народа поддерживают сегодняшний курс! Каким я должен быть тогда?
Уточню. Я не человек президента. Я не человек ФСБ, МВД, ГРУ, прокуратуры. Я человек Путина Владимира Владимировича.
“По воле Всевышнего, благодаря Путину…”
— А кем бы ты был, Рамзан, если б не Путин?
— Просто Рамзаном Кадыровым. Таким, каким создал меня Всевышний. Не политиком, не президентом.
— Согласен ли ты, что твоя нынешняя власть сильна во многом потому, что тебя лично поддерживает Путин?
— Да. Сейчас у меня идеальные условия для возрождения Чечни. По воле Всевышнего и благодаря Путину.
— Но все идет к тому, что с марта Путин уже не будет президентом. Кем он станет — не важно. Премьером, национальным лидером, топ-менеджером или просто Владимиром Путиным, каким создал его Господь. Но самым главным не будет. А если будущий президент не поддержит Кадырова так, как поддерживал его Путин? Назначит вместо тебя другого. Что ты будешь делать?
— В любом случае отстаивать позиции своего народа, защищать его. Защитник народа — моя любимая профессия. А вообще, о чем разговор? Ну придет другой человек, зачем ему война в Чечне?
— Да мало ли? В первый раз, что ли? В Москве война спецслужб, в Ингушетии русских расстреливают. Поезда под откос пускают, автобусы взрывают. Врагов хватает и у России, и у тебя лично.
— Нет у нас другого пути, кроме того, что обозначил Путин. У нас до Путина ничего не было. Мы только становимся на ноги. Почему он должен уйти? Почему в Туркменистане, Казахстане можно быть президентом пожизненно, а у нас нельзя? Да потому что Россия — сильное государство. А такие, как Америка, не хотят видеть во главе России сильного человека. Им нужен Ельцин — пьет, пьет, пьет, своего мнения не имеет, Березовский за него политику делает. И вот мы нашли Путина. И если мы не поймем, какая ценная это находка, то жестоко ошибемся. И почему какие-то шнурки бегают, пишут, говорят всякое. Какие-то шахматисты. Почему бы нам всем не сказать правду? Он лидер мирового уровня. Каждый думает так. Но всё во власти Всевышнего. Если народу России суждено быть счастливым, то Путин останется. Как президент страны и Верховный главнокомандующий. Это мое мнение и мнение нашего народа.
Комментарий обозревателя.
Среди известных широкой публике апологетов третьего срока Рамзан — самый мотивированный. Одни заботятся о карьере, другие о бизнесе, третьи впадают в холопский раж. А для Кадырова — это вопрос жизни и смерти. Единоличная власть в Чечне никогда не держалась долго и всегда на федеральных штыках. В данном случае на личном покровительстве Путина. И главную опасность для Рамзана представляют отнюдь не американцы и шахматисты, а такие же чеченцы, как он, которых Кадыров с помощью Путина сейчас придавил, порой очень жестоко. “А как только кадыровцы ослабнут, мы их всех перебьем”, — сказал мне месяц назад один чеченец, отнюдь не бандит, сотрудник федерального силового ведомства. И какими бы благородными ни были цели Кадырова, сколько бы он ни построил домов, чеченцы не простят Рамзану его железную руку, которой он наводил порядок так, как он его понимает. И Рамзан это знает.
“Из нас делали душманов…”
— Рамзан, с помощью Путина ты Чечню зажал. Со всеми ее противоречиями, смертельными обидами, последствиями двух войн. И вот вы вдвоем сидите на этом бурлящем котле и держите крышку. Уйдет Путин — кого ты вместо него на крышку посадишь?
— Эта крышка давно сама лежит, никто ее не держит.
— Надолго ли? Приведу два примера. Первый ты знаешь. В августе этого года 27-летний Турпал-Али Джамалханов с бандой напал на свое родное село Ца-Ведено. Избивали людей, пожгли дома, обстреляли машину, трое погибших, в том числе трехлетний ребенок. Чеченцы походя убивают чеченцев, младшие запросто избивают старших. Другой пример, уже из мирной жизни. Мой товарищ — чеченец — получает эсэмэску от своего племянника из Гехов: “Брось мне деньги на телефон”. Дядя в шоке, специально едет из Грозного в Гехи, чтоб дать племяннику подзатыльник и научить почтительному обращению к старшим. Примеры несоразмерные, но суть одна. За последние 10—15 лет, после двух войн, традиционные устои, на которых испокон веков держалось чеченское общество, дали трещину…
— Это случилось, когда у нас здесь появились арабы, турки, сирийцы, афганцы. Президент Масхадов не справился со своими обязанностями — дал иностранцам волю, и они стали делать из нас душманов.
— Порой с успехом…
— А мы хотим быть чеченцами. У нас самые хорошие обычаи. У нас менталитет особенный, не как у других, у русских. У нас самый сильный и красивый народ. В этом году мы подняли вопрос духовно-нравственного воспитания. Подняли раньше, чем в России, где это только сейчас начинают обсуждать. Это беда России, если человек не знает, откуда он родом, не знает своего отца, религии. А где-то там крестили — папа-мусульманин, мама-христианка, черт его знает… Лет пять—десять, и кто будет защищать Россию? А мы готовим свое подрастающее поколение, чтобы они вернулись к нашим красивым обычаям и не писали дядям таких эсэмэсок.
— Кстати, Рамзан, о ваших красивых обычаях. Много ли чеченцев находятся между собой в состоянии кровной мести? Все-таки гражданская война прошла.
— Не думаю, что таких много. Кадыров-старший объединил всех.
— Тем не менее даже я, человек посторонний, лично знаю двоих. К чему я клоню: власть, замкнутая на одном человеке, уязвима. Случись что с тобой, и все придется начинать заново. Сейчас ты можешь все. Почему бы тебе, Рамзан, не восстановить железной рукой горскую демократию. Традиционную коллективную власть старших. В Чечне не меньше сотни тейпов, а в парламенте 35 человек. Разве это представительская власть? Если вернуть Чечню к ее красивым обычаям, то она выдержит любой удар. Выгляни в окно — что ты построил? Аэропорт, стадион, мечеть. Все это разрушается. Временем или фугасом. Может, стоит возвести что-то более прочное?
— У нас есть Конституция, будем жить по ней. К тому же в каждом районе есть имам (глава мусульманской общины. — В.Р.), и в селе есть имам, и в каждом тейпе есть старший уважаемый человек, который решает вопросы, необязательно созывать их в совет. Это все в прошлом. Когда у нас бывает необходимость решить вопрос между тейпами, мы собираем своих старейшин и спрашиваем.
— По какому вопросу ты последний раз обращался к старейшинам?
— Я?! Мне они не понадобились. Я сам решаю любой вопрос. Могу поехать в любое село и разрешить все непонятки. Старейшины не разбираются в тонкостях политики, не знают управленческих секретов. То, что они должны определять судьбу народа, указывать руководству, — это все басни. Пусть занимаются духовно-нравственным воспитанием в мечетях, на похоронах, в местах массового скопления людей, а лезть в политику не надо.
— А какой ты видишь современную власть?
— В виде авторитетного человека, который не выпендривается, а делами доказывает, что он слуга народа. И если кто не понимает, руководитель должен силой остановить такого непонимающего. Если кого не устраивает власть Кадырова, пусть обоснует свое мнение. А болтать, собрав кучку людей, он не имеет права.
— У моего знакомого чеченца украли отца. Он его выкупил, но похитителям не отомстил. Отец не позволил. Сказал: пока в Чечне не наступит мир, мстить запрещаю. И сын — мастер спорта по вольной борьбе — послушался девяностопятилетнего старика.
— Этот мастер просто болтун. Не мужчина. Если он чеченец, должен разбираться с врагами, несмотря ни на какие законы. Если бы моего отца забрали, не посчитавшись со мной, я бы разбирался по нашим обычаям. И отца я бы не послушал.
Комментарий обозревателя.
В этом-то все и дело. Вся красота и суть чеченской традиции. Безоговорочное смирение молодого и сильного перед старым и мудрым. Но Рамзан Кадыров, 1976 года рождения, — дитя своего времени, воспитанный как отцом-муфтием, так и ваххабитским нигилизмом героев его юности. Отсюда, наверное, и замашки халифа.
“Мне не нравится моя должность…”
— Скажу тебе как мужчина мужчине — я не хочу быть президентом, — вдруг заявляет Рамзан. — Уйду при первой возможности.
— И что для этого нужно?
— Еще спроси, что Речкалов может для этого сделать. Восстановлю республику, и все. Для этого нужно 2,5 года.
— И тогда ты будешь рассматривать свою отставку?
— Уже рассматриваю.
— А куда уйдешь?
— Домой.
— Чем будешь заниматься в Хоси-Юрте?
— Как говорил Басаев, пчел разводить. Шутка. Найду чем заняться. Я люблю красивую жизнь. Клянусь, мне не нравится моя должность. У меня другое воспитание. Мне неприятно, когда меня называют президентом.
— А как бы ты хотел, чтоб тебя называли?
— Могу я не отвечать на этот вопрос?
— Можешь. А если отставка случится раньше? И не по твоей воле?
— У нас есть команда друзей-единомышленников, среди которых я старший. Меня могут убить, но нашу идею, нашу команду убить невозможно. Уже назначен человек, который будет руководить командой, если меня убьют. И не важно, кого назначат президентом республики. Человек, которого выбрал я, будет командовать нашей командой. И как команда будет существовать дальше, мы тоже просчитали.
— А в чем заключается ваша идея?
— Спасение народа, помощь, готовность в любое время встать на его защиту.
Комментарий обозревателя.
Так Рамзан представляет передачу власти. Это вам не список “ЕдРа” возглавить. Важные, но преждевременные вопросы — численный состав будущей команды, количество штыков.
“Почему я такой несчастный?..”
— Мне тут недавно одну запись дали послушать, — говорит Рамзан. — Твой телефонный разговор с Вячеславом Измайловым (обозреватель “Новой газеты”. — В.Р.). Ты хоть знаешь, что вас записывали, а потом этой записью торговали? И вот вы там рассуждаете, кого Кадыров хотел убить первым — Политковскую, Измайлова или Речкалова. Смешно слушать, честное слово! Если б вы знали, насколько мне не до вас.
— Я слышал, Рамзан, ты правозащитной деятельностью занялся. Хочешь помочь Заре Муртазалиевой, которую в 2005 году осудили на 9 лет за подготовку терактов в Москве. А с чего ты решил, что она невиновна?
— Не знаю. Что-то внутри мне подсказывает.
— А по убийству Политковской что тебе известно?
— А тебе?
— Я думаю, что Шамиль Бураев, который сейчас сидит, невиновен. Что-то внутри мне подсказывает!
— Согласен. Если, конечно, он не связан с Березовским… Хочешь узнать мое мнение про Бураева? Я его вообще не знаю. Вот Речкалов и Бураев — одинаково я вас знаю.
А можно теперь я тебе задам вопрос? Мне всегда было интересно спросить человека, который плохо обо мне говорит. Речкалова, Измайлова, Политковскую, Латынину. Почему вы не ставите себя на мое место? Разве я счастливый человек? Что я видел в жизни? Я никогда не отдыхал за границей и вообще из Чечни в отпуск не выезжал. И каждый год — трагедии, каждый день — убийства и оскорбления. Вы приезжаете в командировку на неделю. А я каждый день здесь с этими бедными людьми, которым негде жить. Они каждый день плачут, а я их успокаиваю. Говорю, что завтра у нас настанет прекрасный, красивый день. Я люблю свой народ. Я потерял за свой народ все. Ничего у меня не осталось, кроме народа.
— Отвечу за себя. Я никогда тебя не жалел, Рамзан, потому что считаю, что в Чечне есть люди куда несчастнее Кадырова. Например, Раиса Мастаева и Хусейн Бетишев из поселка Мичурина. Я написал о них две статьи. Они никак не могут получить компенсацию за разрушенный дом, потому что отказываются уплатить откат. Дом достался Раисе в наследство от покойной матери. И Раиса считает, что мухлевать на материнском доме — грех. Помоги им, Рамзан, что тебе стоит. Город Грозный, улица Комарова, 15.
— Спасибо, что просишь за наших граждан. Но Хусейн и Раиса счастливей меня в сто раз. Они не несут ответственности ни перед Всевышним, ни перед народом. Живут для себя. А почему я несчастный? Судный день настанет, это однозначно. И на том свете я буду отчитываться перед Всевышним. А в этой жизни перед народом. Если слуга неправильно служит, хозяин всегда недоволен.
— И один неприятный вопрос напоследок. Видно, что ты верующий человек. Но в Грозном напротив новой мечети стоит памятник твоему отцу. По канонам ислама — вопиющее нарушение.
— Я совершил большую ошибку, когда позволил поставить этот памятник. Это был подарок Церетели — неудобно отказывать. Поставили, и пошло-поехало. И теперь я думаю, как его убрать. Мой отец не хотел бы такого памятника.
— Так убери.
— Пока я не знаю, как это сделать, не вызвав политического резонанса.
P.S. Разговор закончен, Рамзан смотрит в окно:
— Холодно будет. Видишь, птицы кружат? Примета есть такая, народная. И ведь как красиво летают, будто смерч вертится. А ведь это простые вороны.
Наутро пошел снег.
