После новогодней “спячки” уже произошло немало событий, которые всколыхнули российскую политику и общество. Какие изменения ожидают нас дальше в 2010-м? Можно ли прогнозировать политические потрясения, громкие отставки и радикальные реформы? Об этом мы поговорили с известными политологами…
ЗАГАДКА ТАНДЕМА
Как будут развиваться взаимоотношения внутри тандема? Решение о том, кому баллотироваться в президенты в 2012 году — Медведеву или Путину, — будет приниматься ими совместно? Или оно уже принято?
Станислав БЕЛКОВСКИЙ, президент Института национальной стратегии: “Властные полномочия будут все более концентрироваться в руках Медведева просто в силу того, что он первое лицо государства. Поэтому фигура Путина будет постепенно терять значение. Однако это не значит, что между ними возникнет какой-то существенный личный конфликт. Я полагаю, у Путина нет иллюзий относительно того, как будет эволюционировать властный тандем. Если не случится каких-то форс-мажорных обстоятельств, то кандидатом в президенты от власти в 2012 году станет Дмитрий Медведев. У него есть такое желание, а у команды Путина нет механизма, позволяющего заблокировать это желание. Дмитрий Медведев решил остаться, и его решение в данном случае первично просто потому, что он президент”.
Алексей МАКАРКИН, замглавы Центра политических технологий: “Разногласия возможны, но не в виде антагонистического противодействия. Вполне возможен второй срок Медведева, если он сможет достаточно укрепить свои аппаратные позиции. Он сейчас это делает. Решение будет принято в рамках диалога Путин—Медведев. Вполне возможно, что это произойдет в 2011 году, перед парламентскими выборами. Из того, кто возглавит список “Единой России”, в каком формате будет идти избирательная кампания, состоятся ли праймериз перед президентскими выборами, станет понятно, кто официальный кандидат”.
Многие люди, имеющие доступ к президенту, утверждают, что Медведев сейчас не демонстрирует амбиций по поводу второго срока. В этой связи будет ли возвращение Путина означать конец модернизации?
Михаил ВИНОГРАДОВ, президент фонда “Петербургская политика”: “Лозунг “модернизация” в путинской повестке дня останется, но он скорее всего не будет приоритетным. Путин и Медведев насыщают этот лозунг разным содержанием. Дмитрий Анатольевич хотел бы прорывного движения, резких поворотов, а Путин всегда руководствовался принципом: “не расплескать”, не растерять того, что уже достигнуто. Он сторонник очень неспешных, осторожных перемен и кадровых решений”.
Геннадий ГУДКОВ, депутат Госдумы (“СР”): “У нас особое отношение к лозунгам. Достаточно на заборе написать “Модернизация” — и всем начинает казаться, что что-то происходит. Но ведь на заборе пишут и другие слова. Да, президент Медведев желает модернизировать страну, понимает, что без этого нам не жить. Я понимаю и полностью поддерживаю такое желание. Но как модернизировать страну, если у нее нет демократических институтов, зато есть дикое количество бюрократов и дикий произвол? Тогда уж лучше действительно писать на заборах”.
Николай ЗЛОБИН, директор российских и азиатских программ Института мировой безопасности (США): “Кончиться может только то, что когда-то начиналось. К 2012 году модернизация в России и не начнется толком при любом раскладе. А говорить о ее окончании вовсе не приходится”.
СУДЬБА “ТЯЖЕЛОВЕСОВ”
Продолжатся ли серьезные кадровые перестановки среди губернаторов? Возможна ли смена кадров и в правительстве?
Геннадий ГУДКОВ: “Нынешняя кадровая политика: пусть лучше будет слабый руководитель, но послушный, нежели самостоятельный, сильный, способный предлагать решения. Сильные кадры остаются за бортом из-за боязни вышестоящих, что они могут дестабилизировать ситуацию”.
Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Перестановки возможны, но они не приобретут революционного или перестроечного характера. Они сначала коснутся правоохранительной системы и только потом перейдут на экономический блок правительства. А в губернаторском корпусе перестановки уже идут полным ходом. Проблема только в том, что новые губернаторы ничем не отличаются от предшественников по своим взглядам, политической и жизненной философии. Тот же принцип будет действовать и на федеральном уровне. Новые лица не поразят наше воображение кардинально новыми идеями. Думаю, со временем в обойму попадут многие однокурсники и личные друзья Дмитрия Медведева. А поскольку они в основном являются юристами, значит, наибольшие изменения претерпит силовой блок исполнительной власти и судебная система. Там даже возможны и определенные реформы, связанные с созданием единого следственного органа, реорганизацией МВД. Возможна кадровая эволюция трех основных судов России: Конституционного, Высшего, Арбитражного”.
Вы считаете, что г-н Шаймиев действительно сам попросил об отставке или все-таки его попросили? И не будут ли сопротивляться другие тяжеловесы, если их тоже попросят?
Михаил ВИНОГРАДОВ: “Шаймиев был готов к тому, что ему могут предложить уйти, просчитывал варианты и заранее имел пакет условий, на которых он бы согласился оставить кресло президента республики. Раз он объявил об отставке — значит, все его пожелания Кремлем выполнены. Когда федеральный центр предлагает губернатору-тяжеловесу покинуть пост, он не имеет никаких гарантий того, что “отставник” не станет сопротивляться, не ввяжется в борьбу. Конечно, у Кремля есть рычаги давления на каждого регионального лидера, однако многое зависит и от его личной позиции. Это уже однажды наглядно продемонстрировал Рахимов. Можно предположить, что некоторые из тяжеловесов вовсе не собираются сдаваться, а другие, наоборот, готовы уйти и прекрасно знают, что хотят получить взамен. В этой игре многое зависит и от того, кто делает авторитетному губернатору предложение покинуть пост. Если первые два лица государства, лично — это одно дело. Если же такое предложение передается по цепочке — значит, президент и премьер оставляют губернатору простор для маневра. Вплоть до того, что он может это предложение просто “не заметить”.
Николай ЗЛОБИН: “Сопротивляться они не будут, потому что вертикаль власти выстроена довольно жестко. У регионов нет шансов выдержать конкуренцию с Москвой. Минтимер Шаймиев, как крайне мудрый в бюрократических перипетиях человек, вовремя понял, куда дует ветер, и ушел достойно. Он вовремя и сам принял решение, которое его все равно попросили бы принять. Шансов на продление полномочий от Медведева он бы не дождался”.
Какой, на ваш взгляд, “приз” ожидает Хлопонина, если он справится с “кавказским узлом”?
Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Думаю, миссия Хлопонина не будет успешной. В Кремле считают, что корень северокавказских проблем лежит в социально-экономической плоскости. Победим бедность, победим безработицу — победим и терроризм. Но, к сожалению, это не совсем так. В этом регионе уважают только военную силу — пусть даже враждебную, и не уважают дружескую податливость. Там это считают слабостью. В результате чем больше денег Россия туда будет “нагнетать”, тем крепче у местных царьков будет ощущение того, что они эту Россию нагнули.
Понимает ли это Хлопонин? Вполне возможно, что да. Но он готов рискнуть, и это говорит о его политических амбициях. Он не согласился бы на столь трудный участок, если бы не воспринимал его как пересадочную станцию и не мечтал о большем. С кавказского трамплина он планирует прыгнуть на качественно новый уровень — второго лица федерального правительства. А в перспективе — и первого. В глубине души Хлопонин наверняка рассматривает такой вариант. Да и Медведев, возможно, тоже задумывается о правительстве без Путина и ищет варианты. Ему пока не удается ввести в обойму правящей элиты новых людей, но он пытается продвинуть и приблизить к себе тех “старых”, которые мировоззренчески и поколенчески ближе к нему, чем к Путину”.
Николай ЗЛОБИН: “Думаю, бонусом стало сохранение места в высшей политической российской тусовке, так как отказ скорее всего означал бы постепенный закат звезды Хлопонина. Нельзя отказываться от предложений президента. Хотя, конечно, далеко не факт, что это назначение вызовет бешеный взлет его карьеры”.
ДЫМОВСКИЙ КАК СИМВОЛ
Как вы представляете реформу МВД? И насколько адекватны действия власти по отношению к Дымовскому? Говорят, что в Кремле его поведение оценили весьма критически…
Михаил ВИНОГРАДОВ: “Я пока не вижу никаких, даже символических, шагов, которые бы говорили о том, что сопротивление “корпорации МВД” сломлено. Она реформироваться не хочет, потому что у них там, во внутренних органах, все хорошо и комфортно. И чтобы было лучше — никому не надо. МВД не хочет терять полномочия. МВД не хочет служить обществу, а хочет, чтобы было все наоборот. Поэтому сегодня мы продолжаем видеть попытки отмазать Евсюкова и засудить Дымовского. И если это удастся, мы получим символ того, что никакой реформы не будет”.
Геннадий ГУДКОВ: “Президент правильно повел линию на реформу МВД. Но его советники явно недоработали. Мало сказать “реформа” и издать указ. Дальше-то что? А опять ничего. Необходимо создать рабочую группу (я бы с удовольствием в нее вошел и даже возглавил), которая бы в течение 1,5—2 месяцев разработала вменяемый план действий и обсудила его с профессиональным сообществом. Потом эту программу нужно было бы принять и начать реализовывать.
Что касается Дымовского, то его бывшие руководители действительно ведут себя неадекватно. Я читаю, в чем смысл предъявленных ему обвинений, и мне как бывшему сотруднику милиции, честно говоря, стыдно. Если вы не можете ничего на него накопать — то и не беритесь. Либо обвиняйте в чем-нибудь действительно серьезном. А эти все блохи, которые у него пытаются найти, — просто смешно...”
Николай ЗЛОБИН: “Нельзя реформировать МВД, не затронув ряд других сфер российской жизни, поэтому я думаю, что все сведется к тому, что будет плохо организованная имитация реформы. Главная суть реформы должна быть в том, чтобы поставить МВД под общественный контроль. Но если часть власти поставить под общественный контроль, возникнет вопрос: что делать с остальной частью российской власти? Если общество почувствует контроль как эффективное средство, не потребует ли оно контроля над другими институтами государства? Так что или системная реформа, или никакой. Иначе — неэффективная имитация.
Если Дымовский выражает настроения общества, то вопрос не к Дымовскому. Вопрос — насколько власть и милиция адекватны по отношению к этим взглядам. Фигура майора не имеет значения, пока она не выражает сложившиеся настроения. Если выражает реальность, то никакие санкции не дадут эффекта, а вызовут только более раздраженную реакцию. Власть должна понимать, с кем имеет дело — с одиночкой или с социальным общественным феноменом. Если с феноменом, то это не решение, а позорная мелкая месть”.
ВЛАСТЬ И ОППОЗИЦИЯ
Какое впечатление на вас произвел последний Госсовет? Нет ли ощущения, что этот диалог с властью только еще более озлобил оппозицию и что конфликт будет расти дальше?
Николай ЗЛОБИН: “Думаю, что да. Создается впечатление, что власть, обсуждая саму себя, больше всего интересовалась самой собой, а не эффективностью своей в обществе. Такая самодостаточность власти в стране, которая находится в тяжелой ситуации, приводит к тому, что власть все больше воспринимается народом как нечто чуждое. Власть это отлично понимает и все больше ведет себя именно как внешний управленец. Этот Госсовет показал, что для власти важнее не собственная эффективность, а собственная комфортабельность. Это было очевидно даже по той отцензурированной, ограниченной информации, которая дошла до общественности”.
Михаил ВИНОГРАДОВ: “Наша системная оппозиция уже давно лишилась каких-то эмоций и сосредоточилась на том, чтобы встроиться во власть. И это ей удается. От Госсовета она только выиграла: стало ясно, что непарламентские партии не получат доступа к выборам без сбора подписей. То есть конкурентов не будет. Вообще в России такая парламентская оппозиция, которую все давно устраивает”.
Геннадий ГУДКОВ: “Я, конечно, рад, что Госсовет в таком формате состоялся, но немного разочарован его итогами. Там были озвучены очень важные темы. В частности — тема парламентского контроля, которую я считаю самой важной и ради чего работаю в Госдуме. Но я не очень понимаю, когда члены нашей правящей партии делают вид, что мы обсуждаем не судьбоносные для страны вещи, а какой-то внутренний кухонный конфликт. Большинство населения убеждено, что выборы сфальсифицированы, что политической борьбы нет и избирательное право невозможно реализовать. А “Единая Россия” делает вид, что мы поскандалили из-за чашки чая, из-за того, что кому-то не досталось конфеты. И выводы, которые в конце Госсовета были озвучены уважаемым мной премьером, могут привести к тому, что следующий единый день голосования окажется таким же, как и предыдущий. А когда народ окончательно перестанет верить парламентским партиям, он начнет смотреть в сторону несистемных сил, в том числе националистических и экстремистских”.
Что произойдет с протестной активностью населения?
Алексей МАКАРКИН: “О какой-то массовой активности, которая могла бы подорвать стабильность власти в целом, говорить не приходится. Люди не видят в кризисе такой трагедии, которая заставила бы их пойти на какую-то революцию. Подвигнуть их на коллективные действия может только глупость власти, глупость собственника. В течение всего 2009 года старались такого избегать. В 2010-м тема поддержания социальной стабильности останется приоритетной. На это время Резервного фонда хватит, а там российская власть ожидает подъема, выхода из кризиса”.
Геннадий ГУДКОВ: “Все будет зависеть от направления нашего движения. Если страна решит двигаться в сторону смягчения режима и демократизации — появится шанс переплавить протестные настроения в цивилизованную политическую борьбу, противостояние идей. Если же мы будем действовать как во время осенних выборов: говорить, что у нас политическая система сложилась, когда все видят обратное... От слова “сахар” никому еще слаще не становилось.
К сожалению, в России вполне возможна уличная революция. Возможны межнациональные столкновения. Причем не только на периферии. Все революции всегда начинаются в крупных столичных городах. Незначительные и не очень трагичные события в стране могут очень быстро перерасти в массовые столкновения людей, если власть не сможет в силу слабости кадров предложить внятную политику. Только закручиванием гаек проблем не решить, оно дает временную отсрочку, не более того”.
Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Она будет нарастать и порой приобретать вполне экзотические формы вплоть до бунта. Но протесты будут носить не политический, а сугубо социальный характер. Люди готовы отстаивать свои права, но не станут консолидироваться вокруг политических требований и платформ. Поэтому протестная энергия не приведет к укреплению какой-нибудь легальной политической оппозиции. Зато приведет к росту насилия на всех уровнях”.
Андраник МИГРАНЯН, вице-президент Международного фонда экономических и социальных реформ: “Мы очень зависим от цен на энергоносители не только в экономическом, но и в политическом плане. Сейчас конъюнктура нормальная, она улучшается. Если этот тренд продолжится, правительство сможет выполнять социальные обязательства перед бюджетниками, пенсионерами и выделять достаточно средств на создание новых рабочих мест. И это резко снизит протестную активность”.
СЦЕНАРИИ-2010
Предположите лучший и худший сценарии для России на этот год.
Алексей МАКАРКИН: “Лучший: мы постепенно выходим из кризиса, не происходит заоблачного повышения нефтяных цен, которое отбивает охоту к изменениям, начинаются достаточно аккуратные и последовательные модернизационные процессы. В бюджете-2011, который будет обсуждаться в этом году, существенно увеличиваются расходы на инновационную сферу, активно привлекаются квалифицированные специалисты, уехавшие из России. Они возвращаются, проявляют интерес, у них загорается огонек в глазах. Появляется желание самим участвовать в процессах обновления. Люди начинают это ощущать не на уровне лозунгов, а понимать, что изменения необходимы им самим. Это оптимистический прогноз.
Пессимистический — сохраняется проблема второй волны кризиса. Резкое ухудшение внешней конъюнктуры. В этой ситуации достаточно сложно проводить осмысленные изменения, есть опасность чисто реактивной политики. Не только в отношении Северного Кавказа, но и на общенациональном уровне. Плюс серьезный рост социальной напряженности. Думаю, что на практике мы получим что-то среднее из наилучшего и наихудшего прогнозов”.
Геннадий ГУДКОВ: “Лучший вариант: мы начинаем демократизировать государство, даем политическим партиям возможность работать, улучшаем избирательное законодательство и демонстрируем это уже 14 марта, даем больше свобод СМИ. Все это позволяет выпустить пар из перегретого котла, в который сегодня превратилась Россия. В этом случае мы легче выходим и из экономического кризиса.
Худший сценарий: продолжаем закручивать гайки, запрещаем выходить на улицы, разгоняем тех, кто все-таки вышел. Будем компенсировать ошибки в политике и экономике строгостью по отношению к критикам этой политики. Так можно на какое-то время отложить наступление взрыва, но отсрочка не будет вечной. В результате получим брежневское наследие в полном объеме. Партия выпустит постановление о том, что кризис закончился и у нас все хорошо. Только закончится все гораздо хуже, чем в 80-е, потому что при социализме общество было более однородным, не было такого имущественного расслоения и разброса интересов”.
Станислав БЕЛКОВСКИЙ: “Наилучший сценарий — сохранение статус-кво. Продолжение вялотекущего гниения нынешней экономической и политической модели. Если в конце 2010 года все будет примерно так же, как в его начале, значит, нас пронесло и худшего не случилось.
Худший вариант — это концентрация на небольшом отрезке времени нескольких весьма крупных техногенных катастроф и экономический паралич целого ряда предприятий в моногородах. Это может привести к неконтролируемому разрастанию социального протеста, с которым власть не сможет ничего сделать разумными методами. Нужно понимать, что и сейчас страна не слишком управляема. Широко разрекламированной вертикали власти у нас на самом деле нет, потому что все решения принимаются на коррупционном уровне. Сигнал сверху на местах исполняется, только если он подкреплен коррупционными аргументами, а иначе его не слышат, он не проходит по вертикали вниз. Рано или поздно это приведет к распаду системы управления страной.
То же касается нашей экономической модели. Ситуация на международных финансовых рынках стала детонатором нашего кризиса, но вовсе не причиной. Поэтому у нас он теперь не кончится до тех пор, пока не будет заменена экономическая модель. Нашу экономику можно сравнить с машиной “Жигули” 20-летней давности. Она пока ездит. Совершенно очевидно, что она однажды развалится окончательно. В какой момент это произойдет — одному Богу известно. Но вероятность того, что она будет ездить вечно, равна нулю”.
АНЕКДОТ ДНЯ
Медведеву показывают новую машину. Он, довольный, садится на водительское сиденье, оглядывает салон, приборную панель, трогает педали. Смотрит — руля нет. Поворачивается к Путину.
— Владимир Владимирович, а где руль?
Тот достает из кармана пульт дистанционного управления:
— А рулить буду я.
