— После последних выборов с предельно низкой явкой избирательная система поставила перед собой задачу: вернуть людей на участки. Могут ли в этом ей помочь некоммерческие организации?
— НКО, наблюдающие за выборами, не ставят перед собой задачи поднять явку. У них цель — выяснить, честными ли были выборы. Но в принципе это очень близкие вещи. Ведь явке, кроме прочего, мешает и отсутствие доверия к выборам. Контроль призван это доверие повышать. НКО могут вести и просветительские проекты, участвовать в правотворческой деятельности, в программах по повышению правовой культуры. Чтобы избиратель понимал, в каких процедурах и для чего он участвует: не просто совершает пешую прогулку до участка, а реально формирует власть в стране.
— В 2012 году НКО запретили получать иностранные гранты. Но если они будут получать гранты из России, то не смогут быть независимыми, будут танцевать для тех, кто им платит. Как такое наблюдение может повысить доверие?
— Гранты НКО получает от государства, которому выгодно, если это цивилизованное и демократическое государство — а именно это записано в Конституции, — сформировать представительную власть на основе свободного волеизъявления своего народа. Получать пожертвования от участников избирательных кампаний и одновременно проводить «независимое» наблюдение — это не только аморально, но и нарушает наш неписаный кодекс профессиональной этики. Это примерно то же самое, если бы судьи спонсировались участниками споров. Кстати, история знает такие примеры. В США до Гражданской войны в некоторых штатах судья получал официальное вознаграждение от победившей в споре стороны. Причем официальная пошлина владельцев собственности была выше пошлины работника, и, как следствие, абсолютное большинство судебных исков выигрывали плантаторы.
Что касается «иностранных агентов», то и здесь наше государство проявило достаточно высокую степень либерализма. НКО, получающим средства от иностранных спонсоров, не запретили заниматься политикой — как это установлено в ряде западных государств, — просто они должны в этом случае зарегистрироваться в качестве иностранных агентов...
— Но в нашей стране такое словосочетание звучит ругательно, на такую перерегистрацию никто не хочет идти. А если и пойдет, то это будет дискредитировать выборный процесс, обыватель начнет говорить: ну вот, уже и агенты ходят...
— Ничего страшного в этом словосочетании нет. У нас даже в новейшей истории России несколько раз менялось отношение к иностранным, международным организациям. Было, например, время, когда они считались самыми модными, самыми престижными и привлекательными, особенно в период 90-х — кто только не мечтал устроиться на работу в иностранную фирму.
Сейчас, я думаю, отношение взвешенное: если международный проект направлен на оказание помощи — к нему отнесутся позитивно, если в нем заложена ловушка, капкан, то и отношение будет соответствующее. Я думаю, международные грантодатели вполне могут давать деньги на те проекты, которые будут получать поддержку у нашего избирателя. Если, к примеру, НКО — иностранный агент начнет издавать статистические материалы, изучающие динамику явки на выборах, участие молодежи, женщин, анализировать состояние нашей избирательной системы в сравнении с западными — но объективно, без раболепства, — то их с удовольствием будут читать. Независимо от качества полиграфии, вплоть до самиздата через принтер. Главное, чтобы эти гранты позитивно воздействовали на общество, а не работали на подрыв общества и национальных устоев, в чем был замечен «Голос».
А название приживется, как это уже случилось с довольно неблагозвучными иностранными словам — «лайкать», «шопинг», «гаджет», «фейс-контроль»… Если иностранные агенты будут действительно помогать населению и нашему обществу, это право — называться иностранным агентом — надо будет еще и заслужить.
— Но это в будущем. А сейчас многие НКО взамен иностранного начали получать государственное финансирование. Ну и какой после этого толк от их наблюдения?
— Их никто не обязывает работать в пользу власти. В уходящем году получила грант Московская Хельсинкская группа. Трудно обвинить Людмилу Алексееву в том, что она ангажирована властью. Грантодатель просто отслеживает выполнение условий, указанных в заявке. Грант надо направлять на прописанные в заявке мероприятия, а в чьих они интересах — это, как правило, даже не указывается.
Конечно, власти может не понравиться деятельность организации, тогда эта НКО попадет в «черный список» и может ничего больше не получить. Единственная страховка от такого развития событий — действовать в интересах общества и иметь его поддержку.
«Вместо удочек Запад подсовывал тротиловую шашку»
— Чтобы получить грант, нужно сначала зарегистрировать НКО. Это сложно?
— С точки зрения процедур — сложно зарегистрировать общероссийскую общественную организацию: для этого нужно создать региональные отделения более чем в половине субъектов федерации, провести общероссийскую учредительную конференцию, потом собрания в каждом субъекте Российской Федерации. Но это дает определенный статус, который, впрочем, совсем не обязателен для правозащитной деятельности. Зарегистрировать региональное НКО или фонд не составляет никаких проблем.
— В Сети много объявлений от фирм, которые обещают зарегистрировать НКО в течение трех недель за 15–17 тысяч рублей...
— Я думаю, что это завышенные ставки. Предполагаю, что можно найти студента-старшекурсника с юрфака, который сделает эту работу в 10 раз дешевле. Проблем для организаций регионального уровня вообще нет, надо внимательно выполнить все требования закона. Вся информация сегодня есть в Интернете.
Но многие вообще не учреждают юридического лица. Тот же «Голос» сейчас реорганизовался и работает, не являясь юрлицом. Проблема в том, что без юрлица нет возможности управлять финансовыми инструментами, в том числе официально получать гранты. Но эти люди могут получать заказы и зарплату от других организаций, включая иностранные. Это как раз один из способов обхождения закона об НКО — иностранных агентах.
— Зачем столько усилий и ухищрений? Неужели общественный контроль — такой «лакомый кусочек»?
— Непосредственно наблюдение на избирательных участках — это, скорее, волонтерская деятельность. Если наблюдатель и получает какие-то деньги, то они соизмеримы с компенсацией за питание в течение 14- или 16-часового рабочего дня — 12 часов на голосование плюс подсчет голосов.
Основные суммы, которые обычно выдаются в иностранной валюте, оседают в карманах руководства за «правильный» результат наблюдения, который потом «докладывается» на заседаниях ПАСЕ, Европарламента и профильных комиссий Евросоюза. А те в свою очередь используют его в качестве своеобразного «козыря» в переговорах с Российской Федерацией, требуя определенных уступок и поблажек, например, в длящемся уже несколько лет диалоге по безвизовому режиму с ЕС. Поэтому Запад очень серьезно относится к тематике правозащитной деятельности в России, понимая, что каждый вложенный в нее миллион долларов сэкономит миллиарды. Отсюда и размеры грантов, выделяемых западными спонсорами, они не сопоставимы с российскими. Так, ассоциация «Голос» в 2009–2010 годах получила только от Агентства международного развития США (USAID) 38 млн рублей.
— Так это же здорово — США дают деньги нашим гражданам!
— Не все так здорово. К сожалению, эти деньги до наших граждан не доходят, и куда они списываются, приходится только догадываться — свои полные финансовые отчеты подобные организации стараются не афишировать. В настоящее время бывший руководитель «Голоса» проживает в одной из стран Евросоюза, и это навевает опасения относительно целей деятельности ряда организаций, спонсируемых с Запада. И обосновывает необходимость более четкой законодательной регламентации их работы. Но не запрета, а регламентации! Как и поступает сейчас наш законодатель.
— Если речи о запрете не идет, почему тогда сворачивается деятельность обнаруженных у нас в России «иностранных агентов»?
— А кто сказал, что их деятельность сворачивается? Во-первых, как оказалось, проведенная масштабная проверка прокуратуры выявила очень мало организаций, которые были вовлечены в политические процессы и получали деньги на свою деятельность от иностранных и международных организаций, — всего менее трех десятков из 200 тысяч НКО, зарегистрированных в России. И я горжусь и преклоняюсь перед своими соотечественниками, которые даже в непростые экономические времена не разменивают свою Родину на евро или доллары! Во-вторых, сегодня продолжают действовать и работать все выявленные «иностранные агенты» — правда, кое-кто из них сменил маску. В-третьих, СМИ после такой медийной раскрутки стали даже чаще цитировать представителей «иностранных агентов». Идет нормальный цивилизованный процесс становления нашего общества в соответствии со всеми демократическими канонами.
— А Запад не откажется от финансирования российских НКО?
— Запад надеялся сделать из государств постсоветского пространства своих вассалов. Поняв, что это ему не удалось, он начал вести подрывную деятельность изнутри: вспомните «бархатные» и «оранжевые» революции: 2003 год — Грузия, 2004-й — Украина, 2005-й — Киргизия.
Сегодня все возвращается на свои места. Народы разобрались в цене «западной демократии». Под видом демократических ценностей населению навязывались чуждые им западные модели в интересах прежде всего западных государств. Причем они маскировались в красивую легенду: «Мы не будем кормить население, мы научим его добывать пищу самостоятельно и дадим ему удочку в виде филиалов своих НКО и национальных дочек». Но вместо удочек Запад подсовывал тротиловую шашку, которая в определенное время должна взорваться. Кстати, обратите внимание, что при отсутствии ассоциации «Голос» на последнем едином дне голосования 8 сентября в России выборы прошли гораздо чище и, по признанию всех национальных наблюдателей, в том числе представителей радикальной оппозиции, справедливее.
Полагаю, что Запад признал свое поражение в этом проекте и понял, что деньги, направляемые на него, просто разворовывались. Но далеко не все западные доноры заинтересованы в развале и ослаблении России. Те, кто действительно хочет помочь населению, улучшить экологию, развить волонтерские движения, повысить уровень культуры, будут продолжать направлять свои средства на благотворительность.
Правозащитники в «чужой шкуре»
— Возможен ли хоть в теории беспристрастный общественный контроль на выборах?
— Сегодня он уже существует де-факто. Все выборы проходят при пристрастном общественном контроле. Организуются штабы, «горячие линии». Общественные объединения направляют своих наблюдателей на избирательные участки. Правда, им приходится искать пути обхода требований закона и направлять своих наблюдателей в качестве представителей от кандидатов или партий, либо выдавать удостоверения журналиста — закон позволяет СМИ присутствовать на избирательных участках.
Естественно, что правозащитники в «чужой шкуре» чувствуют себя неуютно и зачастую сталкиваются с проблемой обобщения своих же данных людьми из другой организации, которые направляли их на избирательные участки. Поэтому мы возлагаем большие надежды на скорейшее принятие закона «Об основах общественного контроля в Российской Федерации», совместно разработанного Общественной палатой Российской Федерации и Советом при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Этот закон уже де-юре придаст импульс общественному контролю на выборах.
Надеюсь, что в скором времени общественные палаты и советы смогут направлять своих наблюдателей на участки. Кстати, последние выборы 8 сентября уже проходили под контролем общественных палат Москвы и Московской области. Они направляли своих представителей на избирательные участки — правда, для этого им пришлось согласовывать этот вопрос с избирательными комиссиями. Алексей Венедиктов, главный редактор «Эха Москвы», развернул общественный штаб, который просматривал в режиме онлайн видеозаписи со всех избирательных участков столицы и направлял мобильные группы в критические точки.
— Какие из общественных организаций, занимающихся контролем на выборах, вы считаете авторитетными?
— Их достаточно много: ассоциация «Гражданский контроль», корпус наблюдателей «За чистые выборы», Российский фонд свободных выборов, «Честный выбор», Общественная палата…. Много НКО создано и наблюдают на региональном уровне.
— И все-таки кто в большинстве: нейтральные или политически ангажированные?
— К сожалению, проблема ангажированности существует, и не только в сфере электоральных процессов. Даже в Совете по правам человека периодически случаются скандалы, связанные с конфликтом интересов его отдельных членов. Чаще всего в их основе лежит финансовая составляющая — я уже приводил примеры «правозащитников», отрабатывающих западные гранты.
Сегодня институт наблюдателей от кандидатов и партий потерял доверие у общества, так как их деятельность нацелена на политический результат — победа своего визави любой ценой. Наблюдателям от кандидата или партии, чьи рейтинги накануне выборов явно не дотягивают до победы, ставится задача на «снос» выборов: принесешь столько-то актов о нарушениях — получишь вознаграждение. И, наоборот, наблюдателям, чей кандидат или чья партия вырвалась в фавориты, по результатам социологов, дается установка вообще не вмешиваться в избирательный процесс.
В нашей стране правовая культура, гражданское правосознание еще не поднялись на должный уровень. Люди не привыкли отстаивать и защищать свои права и живут наследием прошлого — якобы этим должны заниматься парткомы, профсоюзы, прокуроры… А не мы. Но это проходящее явление. Обществом уже сформирован запрос на контроль общества за властью. И власть начинает это понимать. Ведь общественный контроль не только инструмент легитимизации власти, он является проявлением рациональности власти, без чего она кажется непонятной и пугающей. Поэтому контроль не должен превращаться из реального в номинальный. И власть как никто другой заинтересована в этом.
Однако у этой «медали» — права общества контролировать власть — есть и другая, оборотная сторона: когда общественный контроль используют в борьбе за власть. Под лозунгами борьбы «против фальсификации на выборах» ряд оппозиционных политиков в России предпринимают попытки оседлать волну недовольства, которая всегда есть и будет в любом обществе, и направить ее в русло борьбы за свое участие во власти. За примером далеко ходить не надо — на наших глазах Алексей Навальный очень виртуозно применил эту технологию.
Контроль над властью должен осуществляться не для ее подмены либо разрушения, а для защиты прав и свобод граждан и поддержки легитимности всенародно избранных. Функция контроля состоит не в том, чтобы вызвать паралич государственных органов, как это представляется некоторым «правозащитникам», а в том, чтобы разделить с ними ответственность, способствовать их лучшей работе и полной реализации прав и свобод граждан.
В этом направлении и должна проводиться просветительская работа и со стороны НКО, и со стороны государства, что, на мой взгляд, требует реанимировать правительственную программу по повышению правовой культуры избирателей, которая положительно зарекомендовала себя в предыдущие годы.
Где густо, а где пусто
— А можно оценить количественно, сколько у нас общественных наблюдателей?
— Где густо, а где пусто. Например, общественные наблюдательные комиссии, контролирующие соблюдение прав лиц, содержащихся под стражей, хорошо работают в столичных городах, а если взять всю Россию, то периодически мы сталкиваемся с вопиющими случаями нарушения прав осужденных. Аналогичная картина и на выборах. На избирательных участках Москвы и Подмосковья присутствуют до трех десятков наблюдателей, а в Сибири и на Дальнем Востоке есть участки, где наблюдателей вообще нет.
Сегодня в России ни одна политическая партия не закрывает 100% избирательных участков своими представителями — наблюдателями и членами комиссий с правом совещательного голоса, хотя закон предоставляет им такую возможность. Как раз есть резерв для общественников.
Более того, законодатель должен обратить внимание на этот факт и привести законодательство в соответствие с существующими реалиями — партиям и кандидатам «забронировать» место члена комиссии с правом совещательного голоса, а освобожденное им место наблюдателя передать общественнику. Но в любом случае все заинтересованные субъекты должны задуматься о подготовке кадров для работы на участках в день голосования.
— Если мы заговорили о кадрах на избирательных участках, то сейчас завершился этап формирования участковых избирательных комиссий на постоянной основе. Как он, по-вашему, прошел?
— Он прошел лучше, чем предсказывали скептики. По данным ЦИК России, от политических партий назначено более 520 тысяч членов участковых избирательных комиссий с правом решающего голоса. Кандидатуры в составы участковых избирательных комиссий предложили 48 из 62 политических партий, зарегистрированных в Минюсте России на тот момент. А вот по предложениям общественных объединений — только 45 тысяч — чуть более 5%.
Власть была вынуждена для обеспечения нормального функционирования избирательной системы содействовать формированию комиссий «сверху». Около 40% предложений поступило от собраний избирателей по месту жительства, работы, службы и учебы. Общество через свои структуры, включая партии, не смогло закрыть все вакансии в составе участковых комиссий, которых более 800 тысяч. Надеюсь, что к очередным выборам в Государственную думу 2016 года на каждом избирательном участке будет представитель общественности.
— А сможет ли нам в этом вопросе помочь заграница? Могут ли быть союзниками наших наблюдателей международные организации?
— Я бы очень осторожно относился к международным организациям. Россия с 90-х годов, выполняя свои международные обязательства, на каждые общенациональные выборы приглашает международных наблюдателей. К сожалению, западные мониторинговые миссии — БДИПЧ ОБСЕ, ПАСЕ, ПА ОБСЕ — грешат «двойными стандартами» и нацелены на исполнение политического заказа, а не на оказание содействия в реализации избирательных прав и свобод граждан. Стагнация в развитии институтов международного наблюдения — все основные международные акты в сфере выборов датированы началом 90-х годов, — отсутствие четкой нормативной базы, внутренние конфликты и противоречия не дают основания надеяться на помощь западных мониторов.
Яркое проявление кризиса института международного наблюдения проявилось на выборах президента Азербайджана, прошедших 9 октября 2013 года, когда оценки выборов БДИПЧ ОБСЕ в корне не совпали с оценками наблюдателей ПА ОБСЕ и ПАСЕ. Поэтому надежды мы можем возлагать только на себя, на свое правосознание и гражданскую ответственность, которые развиваются и крепнут вместе с нашим обществом и государством.
ИЗ ДОСЬЕ "МК"
ЧТО НУЖНО ДЛЯ РЕГИСТРАЦИИ ОБЩЕРОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВЕННОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ
Проведение учредительного съезда (конференции) или общего собрания. Принятие решения о создании общероссийского общественного объединения, утверждение устава, формирование руководящих органов и контрольно-ревизионной комиссии.
Проведение учредительных съездов (конференций) или общих собраний региональных отделений общероссийского общественного объединения (принятие решения о создании регионального отделения, формирование руководящих и контрольно-ревизионного органов).
Подготовка документов для представления в Министерство юстиции РФ. В перечне документов должно быть заявление с просьбой о регистрации и нотариальное заверение подписи заявителя, протокол учредительного съезда (конференции, общего собрания), устав в трех экземплярах, сведения об учредителях, протоколы учредительных съездов (конференций) или общих собраний не менее чем 42 региональных отделений, квитанция об оплате госпошлины (4000 рублей).
Представление документов в Министерство юстиции РФ (в течение трех месяцев со дня проведения учредительного съезда (конференции) или общего собрания).
Получение документов о регистрации в Министерстве юстиции РФ (не позднее одного месяца со дня представления). В пакет входят документы о внесении в Единый государственный реестр юридических лиц и постановке на налоговый учет, выдаваемые Федеральной налоговой службой.
ПОРЯДОК РЕГИСТРАЦИИ ОБЩЕСТВЕННОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ
Проведение учредительного съезда (конференции) или общего собрания с участием не менее трех учредителей. Принятие решения о создании общественного объединения, утверждение устава, формирование руководящих и контрольно-ревизионного органов.
Подготовка документов для представления в Министерство юстиции РФ. В Минюст следует представить заявление и нотариальное заверение подписи заявителя, протокола учредительного съезда (конференции, общего собрания), устав в трех экземплярах, сведения об учредителях, квитанцию об оплате оплате госпошлины (от 1000 до 4000 рублей в зависимости от целей объединения).
Представление документов в Министерство юстиции РФ (в течение трех месяцев со дня проведения учредительного съезда (конференции) или общего собрания).
Получение документов о регистрации в Министерстве юстиции РФ (не позднее одного месяца со дня представления). В пакет входят документы о внесении в Единый государственный реестр юридических лиц и постановке на налоговый учет, выдаваемые Федеральной налоговой службой.
КАК ЗАРЕГИСТРИРОВАТЬ НЕКОММЕРЧЕСКУЮ ОРГАНИЗАЦИЮ
Провести учредительный съезд (конференцию) или общее собрание, на котором принимается решение о создании НКО, утверждается устав и формируются руководящие органы. Количество учредителей зависит от избранной организационно-правовой формы НКО, некоторые НКО могут быть созданы одним учредителем.
Подготовить документы для представления в Министерство юстиции РФ. В Минюст требуется представить протокол учредительного общего собрания, устав в трех экземплярах, сведения об учредителях, сведения об адресе, квитанцию об оплате госпошлины (4000 рублей), заявление с просьбой о регистрации и нотариальное заверение подписи заявителя.
Представить документы в Министерство юстиции РФ (в течение трех месяцев со дня принятия решения о создании).
Получить документы о регистрации в Министерстве юстиции РФ (чиновники обязаны всё оформить не позднее одного месяца со дня представления). Вместе с бумагами Минюста учредители получают документы о внесении в Единый государственный реестр юридических лиц и постановке на налоговый учет, выдаваемые Федеральной налоговой службой.
