В 1980-е годы в Советском союзе был бум анкет. Каждый уважающий себя школьник заводил общую 48-листовую тетрадь, вписывал туда 20-25 вопросов, а потом просил ответить на них своих друзей-приятелей. Несколько вопросов были стандартными - имя, адрес, номер школы. Остальные - в зависимости от фантазии "интервьюера". У кого-то желание получить информацию о своих товарищах ограничивалось "любимыми книгами" и "кулинарными блюдами". А некоторые въедливые детишки (не иначе - будущие психологи-социологи) - требовали указать "имя девочки, которая нравится" и "описать свою тайную фантазию".
Современные школьники тоже имеют возможность заполнить анкету - но уже не для удовлетворения любопытства своих друзей, а для сугубо научных целей. Благодаря детским ответам ученые выяснят, как влияют на жизненную позицию и выбор профессии тип школы, состав семьи, отношения с одноклассниками, увлечение компьютером и прочие факторы. Но главное - специалисты намерены проследить, смогут ли дети воплотить в жизнь свои планы, а если не смогут, то почему.
- Мы опросили больше 4000 столичных пятиклассников, в том числе обучающихся в Новой Москве, - рассказала "МК" ведущий эксперт Центра культурсоциологии и антропологии образования НИУ ВШЭ Валерия Малик. - Это была первая волна лонгитюдного исследования (англ. longitudinal study - научный метод, в котором изучается одна и та же группа людей в течение длительного времени. - "МК".).
Если для девятиклассников анекеты были почти такими же, как для взрослых, - их спрашивали о составе семьи, профессии и образовании родителей, то анкета для пятиклассников намного проще. Школьники заполняли анкеты самостоятельно, в актовых залах. Для исследования было важно, чтобы родители не видели, что пишет ребенок, и не влияли на заполнение. "В принципе в анкете нет ничего такого, что можно было бы поставить в плюс или минус, но родители, скорее всего, захотели бы что-то поменять. Мы и учителей просили по возможности выходить из класса.", - считает Валерия Малик.
Впрочем, переговариваться друг с другом школьникам не возбранялось. В основном дети советовались, как ответить на вопросы про учителей, про музыку. Многие спрашивали свой номер телефона у соседа - не все его знают. Отдельно социологи опрашивали и родителей, и классных руководителей, поскольку дети не всегда могли безошибочно ответить на вопросы о себе и о своей семье. Были и другие нюансы.
- Мы потратили много времени на составление вопросов, чтобы дети поняли их однозначно, - продолжает Валерия Малик. - Сначала привлекали детских психологов, потом тестировали анкету на детях. При этом интервьюеры сидели рядом с ребенком. И фиксировали все, что происходит. Например, школьник задумался. Или задал уточнящий вопрос. Или потерял способность отвечать. Оказалось, что на 40-50-м вопросе дети обычно пишут или полную ерунду, или просто бросают заполнять анкету. Падает концентрация внимания.
Проще всего отвечать на фактический материал - ходишь ли ты на музыку, на танцы, в спецшколу с углубленным изучением языков, имеешь ли страничку в соцсетях.
Если же спрашивают, "как часто с тобой случались какие-то вещи" и предлагают оценить, "сколько раз в неделю в течение последнего полугода", это для ребенка очень сложно. Даже взрослые теряются.
Или взять вопрос с упоминанием "этого" года. Взрослые понимают его как календарный. А дети - как учебный. Если их спрашивать о случившихся с ними событиях "в этом году", они думают, что идет отсчет с сентября.
Почему ученые решили исследовать именно пятиклассников?
- Пятый класс - это первая ступень после начальной школы, - объясняет координатор проектов Фонда общественного мнения Станислав Моисеев. - Именно в это время закладываются основы того, кем станет ребенок, куда пойдет после девятого класса. Мы получаем возможность проследить влияние разных школ, специальной среды, семейных факторов на то, как сложатся образовательные траектории учеников.
Помимо научной составляющей ученые собирают много информации, которая может помочь и столичным властям в улучшении образовательной политики в Москве. В анкете есть открытые вопросы - когда нет вариантов ответа, а ребенку просто предлагают "вписать нужное". Ученые будут иметь возможность задать такой же вопрос через два года, через четыре, через шесть, и посмотреть, изменится ли предпочтительная специализация и какие факторы на это влияют. Возможно, ребенок в итоге выберет что-то близкое к профессии его родителей. Или он достигнет высот в другом предмете. Важно понять также, какую роль играют изменения в составе семьи - развод родителей, рождение братьев-сестер и т.д. Хотя, согласно общемировой практике, уже через два года часть школьников "потеряется". А на момент поступления в вузы их останется хорошо если половина человек.
- Хочу сказать спасибо руководству школ, оказавшим нам максимальное содействие, - говорит Станислав Моисеев. - Всего в исследовании участвовало больше 200 школ, и 98 из них мы выражаем глубокую благодарность.
Речь идет о тех учебных заведениях, в которых был назначен психолог, объяснявший учителям и родителям уникальность проекта. Собрать 4000 человек - а именно столько пятиклассников стали участниками исследования - было очень тяжело. Администрация школ неохотно шла на контакт. Несмотря на официальное письмо из Департамента образования, которое рекомендовало учебным заведениям участвовать в исследовании. А родители боялись, что предоставление информации - это риск для ребенка. Анкета не анонимная (в ней есть имя, адрес проживания, телефон ребенка, чтобы найти его через два года). Но эта информация никому, кроме исследователей, недоступна. Те, кто работают с массивом данных, не знают ни имен школьников, ни адресов, ни телефонов.
Чаще всего отказывали частные и узкоспециализированные школы, родители с хорошим достатком. Наблюдали социологи и эффект попугая: один родитель в классе отказался - а за ним и остальные. При этом люди с высшим образованием больше склонны доверять ученым.
