— Гелиевые ручки!..
— Плюшевые хомячки, игрушки-повторюшки…
— Натуральная крымская лаванда…
— Хозяйственные ножи с зубчиками и без…
— Универсальные зарядные устройства…
— Женские носки…
— Зубные щетки…
— Контейнер для уничтожения насекомых…
Что еще у них там? Носовые платки, зонтики, вакуумные настенные крючки, лунные календари садоводов и огородников, овощечистки, дамские журналы, сумки-кошельки. Разумеется, если верить железнодорожным купцам, все супердешевое и супернеобходимое.
А еще время от времени для нас играли на гитаре, пели… Веселись или хмурься (в зависимости от настроения), пассажир, по полной. И все это передо мной прошло, пробежало, прогремело не за неделю, не за месяц, а за какие-то полтора часа дороги от Чехова до Москвы. В чем-то похоже, если кто знает, на пляжи в индийском Гоа. Легко прикинуть: одна электричка давала работу примерно полусотне человек.
Почему торгуют в вагоне, а не на рынке? Почему предлагают то, а не другое, куда смотрит (если смотрит) милиция и контролеры? Зачем вся эта морока? И кто они вообще — такие-сякие коробейники а-ля рус?
Познакомился с продавцом мочалок. Назвался тот Серегой. Мы вышли в Подольске, и мочалоначальник на холодной платформе поведал второпях свою торговую сагу…
ОБАМЕ И НЕ СНИЛОСЬ
Мой собеседник ушел с третьего курса Гнесинки, когда жена родила сына и стало нечем платить за квартиру. Это было в конце 80-х. С отцом-инвалидом стали поначалу делать фотокопии схем метро в Москве, гороскопы, расписания электричек. Потом распечатывали фотографии модных групп — «Квин», «Металлика»… Все это тогда шло, сам помню, на ура.
— Продавал, — вспоминает Сергей, — в подземном переходе на Арбате. Тогда за день можно было сделать 2–3 зарплаты. Но в тоннеле особо не развернешься. Пошел торговать на Рижский рынок. Там стол, там товар есть где разложить. Занялся шелкографией, стал переводные картинки для детей делать, а взрослым — пивные знаки. С женой тогда уже развелся, познакомился с девушкой из Литвы. Уехал к ней под Ригу — своя ферма, четыре коровы. Днем косил, навоз разбрасывал, а вечерами играл на фортепиано, стоял инструмент в комнате. Через пять лет разошлись, вернулся в Москву… Чего-то не хватало. А не хватало электричек…
— Первый опыт «железки» в 1997-м, — вспоминает ас торговли под стук колес, — на Белорусском направлении. Продавал портативные швейные машинки. Спрос на них был ажиотажный. Делала мечту портних наша «оборонка» в Нижнем Новгороде. И забирал я товар прямо с завода, «КамАЗ» заказывал — и в Москву. Упаковка для швейного чуда — как ящики с патронами.
— А чем же электричка хороша?
— Да хотя бы потому, что столько потребителей едет… Всегда тепло, сухо и за аренду не платишь. Особенно хорошо торгуется перед праздниками, тогда народ щедрый.
…Потом у Сереги был на какое-то время опять подземный переход. На «Беговой». Теперь он предлагал меховых зайчиков, тигрят, кошечек… А рядом узбечка Махиня продавала полотенца.
— Узнал я от нее, — продолжает Серега, косясь на проходящий мимо по платформе милицейский патруль, — что у нее дома на огороде натуральные мочалки растут. Предложил: «А давай в электричках ими торговать?!» — «Давай!». Махиня привозила, а я выбивал, отбеливал, распаривал. На каждой мочалке наваривали от 25 до 80 рублей. С 2006-го так этим и занимаемся. Удобно — мочалки легкие, компактные. В баул входит, если как следует умять, до сорока штук. Для многочасовой ходьбы по вагонам это важно. Потом японские мочалки стали на фирме брать. Они меньше шампуня требуют, и грибок в них не заводится. Сохнут моментально. Покупали по 150 рублей, продавали по 300. А когда гиперсети торговые появились, заработок раза в два упал. И кризис нынешний дает о себе знать. Иной раз в электричке только две мочалки и продашь. А иногда — стадный инстинкт — пассажиры как мухи налетают. Но тридцать тысяч рублей — это мой минимум.
— Не надоело — столько лет одно и то же? По замшелой формуле Карла Маркса: товар-деньги-товар. А мог бы музыкантом стать…
— Да, тяготит иногда. Двери, вагоны, платформы. Как перекати-поле. Одна суета. И говоришь одно и то же. С утра до вечера. Круглый год. Электричек десять за день. И так уже восемнадцать лет. Четыре-пять раз в неделю. Ментам отстегивай, хулиганов терпи, пьяниц избегай... Хорошо, я человек выдержанный. Но когда в электричку вошел, надо работать, уже не до сантиментов. А совсем надоело, могу и не поехать, дома посидеть. Я ж не в офисе. Свобода.
— А как же пенсия?
— Будет мне пенсия. Я зарегистрировал индивидуальное предприятие, плачу налоги… Кстати, приобрел единую транспортную карту. Как заяц по вагонам не бегаю…
— Говорят, работы нет, — размышляет, как настоящий патриот, Серега, — поэтому, мол, и пьют. Е-рун-да. Вот она, ЭЛЕКТРИЧКА…
ПО ВАГОНАМ С ПУТИНЫМ
Сергей Мустаев, сценический (то бишь вагонный) псевдоним Елабуга, поет в вагонах свои песни. Военные, патриотические. Про Крым, например. Про Путина. И предлагает купить свое творчество — кассеты по 150 «рэ» штука.
— Я весь свой Татарстан с концертами проехал. Играл и в оркестре на трубе. Решил расширить аудиторию, перебрался в столицу, в Зеленограде «двушку» снимаю… Вот этот ящик на колесиках — усилитель 30-ваттный с колонками. Есть и помощнее «комбики», но тогда голос заглушается… Лучше зимой выступать, — делится профессиональными секретами бард на «чугунке», — чем летом. В жару окна в вагоне открывают — шум. Надорвешься петь. А горло — это мое все. Я тут на днях простудился, охрип, голос потерял — и никаких доходов. А надо семью обеспечивать. Светлана моя не работает, а сыну Ростиславу — тринадцать.
— Какие дороги самые музыкальные?
— От Москвы до Чехова мне ездить нравится. Нормально платят. Рижское направление — фигня. Народу мало. Самая щедрая — Ленинградка.
— Ты ходишь по вагонам и фактически клянчишь, как побирушка… Эдакая горемыка с ящиком.
— Это ты брось. Я пою. И не халтурю. Поэтому вагонных конкурентов-певцов особо не боюсь. Слабаки они, как правило, рядом со мной. Берут ваттами, шумом… Электричка — это мой концертный зал, а пассажиры — слушатели. Кстати, в свое время был у меня выбор: стать музыкантом или уйти в строительный бизнес. Имелась своя фирма. Ты понимаешь, что я предпочел… Сейчас из-за кризиса посложнее: покупателей, вагонных «меценатов» меньше. Но в среднем полтысячи на одной электричке я имею. Семь–десять поездок в день… В месяц не меньше сорока–пятидесяти «штук» получается. А в один День Победы тысяч двадцать нахаживаю. Да по-любому прорвемся…
