— Ольга Александровна, когда из нашей судебной системы пытаются сделать монстра, то начинают активно оперировать статистикой: мол, у нас огромное количество обвинительных приговоров... Поясните, пожалуйста, как складывается статистика и объективны ли обвинения.
— Сейчас объясню, что называется, на пальцах, как складываются цифры. Буквально недавно мы подвели итоги работы за 6 месяцев 2016 года. Так вот, за полгода московские суды рассмотрели 18 571 уголовное дело. Из них больше 60% — это дела, которые рассматриваются в особом порядке. За полгода в Москве в особом порядке рассмотрено 11 212 дел. То есть больше половины подсудимых признают свою вину и просят назначить наказание без исследования доказательств (наказания в этих случаях назначается меньше, чем предусмотрено законом). Кроме этих 11 тысяч существенная доля дел прекращается. За 6 месяцев прекращено 1727 дел. По разным причинам: за примирением сторон, истечением сроков давности, из-за применения амнистии и т.д.
В результате у нас из 18 тысяч дел остаются порядка 5,5 тысячи дел. Вот их как раз и можно отнести к полноценным, состязательным процессам, в которых идут горячие споры, люди не признают себя виновными… Сюда же относятся и так называемые громкие дела, которые по-хорошему можно пересчитать по пальцам, и все об этих делах знают. Так вот, из этого числа мировые судьи оправдали 67 человек, в районных судах пока вынесен 1 оправдательный приговор. В 2015 году мировыми судами было вынесено 166 оправдательных приговоров, районными судами оправданы 12 человек, Мосгорсудом — 1. Такой расклад. Во многих европейских странах оправдательные приговоры и составляют 1–1,5%. И тут уж судите сами, много или мало у нас обвинительных приговоров.
— Сейчас скажут, что Московский городской суд мало оправдывает...
— Мировые судьи выносят наибольшее число оправдательных приговоров, потому что рассматривают дела частного обвинения. В Мосгорсуде в 2015 году был один оправдательный приговор. Но доказательства в этом деле действительно вызывали сомнения. Ко всему прочему не забывайте, что в Мосгорсуде все дела слушаются судом присяжных. Московские присяжные — люди любознательные, им интересно посмотреть, как проходит процесс, поучаствовать в нем и заодно развенчать миф, что в судах якобы творится беспредел. Кроме того, работа присяжных еще и оплачивается.
— Насколько объективно сегодня решение присяжных? Может ли на них оказываться давление?
— Достаточно популярные адвокаты, не буду называть их имен, чтобы не делать им лишний раз рекламу, в свое время злоупотребляли этим инструментом: запугивали присяжных, пытались подкупить… Сегодня это не пройдет. Мы, к примеру, обеспечиваем передвижение каждой коллегии присяжных на специальном автобусе. Теперь все присяжные после заседаний садятся в этот автобус, их отвозят к метро, и каждый раз к разной станции. В этих условиях все попытки вычислить и оказать давление на присяжных сводятся к нулю.
— То есть суд присяжных — это некий признак объективности?
— Присяжные, которые в процессе своими глазами могут посмотреть на обвиняемых, ознакомиться с материалами дела, доказательной базой, все чаще убеждаются в том, что нет пресловутого «судилища», которым пугают людей, в том числе и СМИ. Поэтому и сами обвиняемые теперь не торопятся требовать суд присяжных: зачем, если и с присяжными, как говорится, просто так не пройдет?
Кроме того, суд присяжных — очень хороший инструмент и для судьи. Бывают ситуации, когда судья, рассматривая дело единолично и оценивая те или иные доказательства, понимает, что решение, которое должно последовать по итогам оценки, не вяжется с его внутренними ощущениями. В тех случаях, когда подобные сложные дела слушаются с участием присяжных, профессиональному судье легче — ведь решение о виновности или невиновности принимает коллегия присяжных, на которую распространяется груз ответственности. А судья в случае обвинительного вердикта лишь определяет наказание подсудимому.
— Комплексная информационная система «Электронное правосудие», на которую уже перешел Мосгорсуд и постепенно переходят районные суды, будет способствовать открытости судов?
— Если честно, то мне никогда не нравился термин «электронное правосудие», потому что простые люди не могут понять, что это вообще такое. Мне больше импонирует термин «открытое правосудие». Хотя бы потому, что новая система направлена в первую очередь на максимальную открытость.
— Каким образом?
— Во-первых, все процессы в Мосгорсуде уже три года записываются на видео, то есть ведется видеопротокол; такая же система будет работать в 24 районных судах с нового года, в 4 уже работает. Видеозаписи хранятся у нас в архивах, в построенном Центре обработки данных. Записывать процессы — это очень полезное решение, в том числе и для нас. К примеру, когда ко мне поступает та или иная жалоба от граждан, я вхожу в электронный архив, открываю нужную видеозапись и весь процесс вижу: что там происходило, кто кому грубил, не давал выступить или наоборот. Все зафиксировано. При этом нельзя войти в архив и внести какие-то корректировки в запись: файл защищенный. Если факты нарушений подтверждаются, мы предпринимаем соответствующие меры…
— Адвокатское сообщество, наверное, поддержало эту идею обеими руками?
— То, что в зале суда все судебное разбирательство фиксируется, поняли не только судьи, но и адвокаты, которые ранее в случае проигрыша могли навести напраслину: мол, не дали высказаться, ущемляли права… Теперь по многим вопросам мы обращаемся к архиву и проверяем, насколько объективны претензии защитников.
Помню, одно время писал жалобы гражданин (в Мосгорсуде судили его родственника). Когда я в виде исключения — такая практика вводится только с 1 января 2017 года — выдала гражданину диск с записью и предложила посмотреть, как проходил процесс, жалобы прекратились.
— То есть афиширование того, что происходит за закрытыми дверями зала суда, не всегда на руку обвиняемым?
— Первый раз я вывела в сеть Интернет процесс по «Пусси Райот». Меня отговаривали, но я очень не хотела, чтобы слушатели, которые очень рвались на процесс, что называется, «разнесли» старое здание Хамовнического суда. В итоге смотреть этот процесс в Интернете народ не стал: люди выключали трансляцию, так как на поведение участников смотреть было просто неприятно…
— Но и остальные участники процесса, наверное, учитывают, что все идет под запись?
— Безусловно, это дисциплинирует судей. Они знают, что ведется видеозапись, поэтому правильно ведут процесс, задают вопросы, проявляют внимательность. Был случай, когда я сама осваивала программу и ради любопытства подключалась в режиме онлайн к просмотру за процессами. Включаю трансляцию из одного зала и какую картину вижу: сидят три судьи, рассматривают дело. Один из них докладывает дело, другой равнодушно смотрит куда-то вдаль, третий, не отрываясь, пишет постановления по делам, которые рассмотрел ранее. После процесса я позвонила судьям и строго спросила: почему так был организован процесс? Теперь все знают, что я в любое время могу подключиться и посмотреть, как проходит любое заседание: все залы оснащены техникой с функцией видеозаписи, разумеется, за исключением совещательных комнат. Сейчас я, конечно, тоже могу быть чем-то недовольна. Но такого безобразия у нас больше нет и не будет.
— Кстати, работает ли так называемое «окно председателя» на сайте Мосгорсуда, через которое можно обратиться к вам напрямую? И действует ли эта мера?
— «Окно председателя» работает уже десять лет. И весьма успешно. Восемь человек занимаются сортировкой жалоб, потому что обращений поступает много, в том числе анонимок и бог весть чего… Случается и такое, что после прочтения жалобы просто поднимаюсь и выезжаю в суд, чтобы проверить достоверность фактов. Бывает, что жалобы подтверждаются.
— Как разгрузится работа судов с введением «Открытого правосудия»?
— Когда у нас будут созданы «личные кабинеты», в судах не останется очередей. Заявляю это уверенно, так как в Мосгорсуде уже три года работает аналогичная система, и об ее преимуществах могу судить по тому, с какой легкостью проходят процессы по защите авторских прав на видеофильмы и музыку в рамках антипиратского закона. Работать — одно удовольствие. Например, теперь, чтобы ознакомиться с делом, даже большим, судье нужно до 15 минут…
Когда у граждан появятся «личные кабинеты», мы так же быстро сможем извещать их через сервисы «Открытого правосудия» о дате и времени заседаний, присылать ответы на жалобы и т.д. Представляете, сколько мы сэкономим и времени, и денег, и человеческого ресурса?
Кроме того, в «Открытом правосудии» очень быстро можно напечатать любой документ, а значит, в электронном виде подавать жалобы, получать на них ответы… То есть не бегать в суд за ответом, а получить его по Интернету.
Мы создадим условия для ведения интернет-трансляций заседаний, окончательно переведем дела в электронный вид, дооснастим все районные суды современной удобной техникой, создадим Единый информационный портал московских судов. И все это заработает в Москве уже в январе 2017 года.
— За что чаще всего ругаете судей на дисциплинарных комиссиях?
— За волокиту. И за невнимательность. Волокита часто связана с тем, что судьи боятся выходить на решение. Возможно, нет той «старой» подготовки. Безусловно, играет роль и законодательство, которое постоянно меняется, и его понимание требует огромной эрудиции и опыта. Но все это не является оправданием, когда мы говорим об уголовных делах, ведь там всегда речь идет о человеческих судьбах.
— А есть образцовый суд?
— Официально такого суда нет. Для себя я отмечаю несколько, но не буду их называть. Вообще, я знаю всех судей: какие у них способности, характер, в какой семье живут. Все-таки я в судебной системе уже 44 года… Вот вы спрашивали, за что я ругаю судей. Я ведь не только их ругаю, но и хвалю. И мне, к счастью, есть за что. Хотя бы за их титанический труд, из-за которого у них иногда не остается времени ни для себя, ни для их родных. Чтобы не быть голословной: только в прошлом году мы рассмотрели полтора миллиона дел! А за полгода 2016 года — уже свыше 600 тысяч. Это очень много… Я всегда говорю судьям «спасибо».
