Инициатива набрала мощь, перелетела океаны, преодолела границы, и скоро в ситуации «роли через постель» будут обвинены абсолютно все киностудии, кроме, может, «Союзмультфильма», и то не факт.
Феминистское движение вспоминания изнасилований под девизом Me too («Я тоже», или, ближе по смыслу, «Меня тоже») охватило весь цивилизованный мир, и можно понять беспокойство, например, Анны Немцовой и Эми Феррис-Ротман о том, что Россия опять в отстающих! Эми в солидном штатовском журнале Foreign Policy сокрушается: «Хотя количество женщин, заявляющих о сексуальных домогательствах со стороны голливудского продюсера Вайнштейна, продолжает увеличиваться, есть одна страна, где общество как будто не верит этим утверждениям. Речь идет о России». Название ее статьи звучит как диагноз: «Русские не понимают, чем вызвано недовольство людей «падким на женщин» Вайнштейном».
Анна Немцова также в американском The Daily Beast со своей стороны констатирует: «Артисты в современной России не припомнят ни единого дела о сексуальных домогательствах, возбужденного по заявлению актрисы, подвергшейся таким приставаниям».
А Виктор Шендерович, там же, по-моему слегка сгущает краски: «У голливудских актрис ушли десятки лет на то, чтобы открыто рассказать о поведении Вайнштейна, и поэтому меня не удивляет тот факт, что в России актрисы хранят молчание, — ведь они исчезнут сразу после того, как заговорят». Чтобы «исчезали» после каждого Me too — это он, наверное, с Мексикой спутал или с Сомали…
Но признаем: да, Россия пока сильно отстает по количеству «митушек».
Хотя… вдруг это из-за опасений: ведь как нас раньше ругали за «стадность», «совковую, комсомольскую кампанейщину»! Что как дали отмашку — так «все, как один». И мы пока просто не услышали, как там было, в «Берегись автомобиля»: «Это… у кого надо нога!» Что в этом кампанейском стаде бежать как раз и надо, чтоб не быть совком. Эта отмашка пришла откуда надо, из «Святого леса» (Голливуда). И вообще, выражаясь современным языком, это не кампанейщина, а тренд!
Отлично помню прошлый подобный «месячник», когда главу МВФ (и ожидаемого кандидата в президенты Франции) Доминика Стросс-Кана арестовали за приставания к горничной отеля. И через неделю арестованному Стросс-Кану в тогдашнем «трендовом» угаре пришили статью: сутенерство. Он-де организовывал секс-вечеринки для коллег. Ту же статью — «сутенерство» — пришили и нашему олигарху — холостяку Михаилу Прохорову. В Куршавеле его задержали с кучей девиц: тоже организовывал для друзей. Обыгрывая название ТВ-программы, я тогда отозвался статьей «Сам себе сутенер», до сих пор копия висит на одном феминистском сайте как подрывающая тренд «непримиримой борьбы». А я всего-то придрался тогда к сути обвинения: ведь сутенерство предполагает изъятие у девиц части дохода. Предлагал вообразить главу МВФ и миллиардера Прохорова, обходящих номера и вытаскивающих у «своих девочек» по $25. Откуда сей абсурд? Из кампанейщины! Ведь устроить приятелю ночь с девицей без извлечения прибыли — ненаказуемо, вот и пошло для создания «тренда», что Прохоров кроме титана-никеля приторговывал и живым товаром.
И нынешний отклик вызвало одно ключевое слово. Точнее, имя. На прошлой неделе в числе «митушек» заявилась и Анджелина Джоли. Пример совершенно невинного с ее стороны действия, чреватого волной последствий. Действительно «багиня» (есть такой мем): любой ее шаг без всяких специальных усилий с ее стороны становится трендом.
В 2013 году она, учитывая плохую наследственность, во избежание рака груди упредительно удалила обе груди, вставив импланты. И вдобавок «мужественно» заявила об этом. Мировое событие, сотни ТВ-передач стали обсуждать (рекламировать) сей медицинский прием. Одни хотели поддержать Джоли «в этот трудный для нее момент». Типа мировая кинозвезда, все рассчитавшая, решившаяся, вписавшая эту операцию в сложный график съемок, вдруг свихнется, впадет в депрессию без этих тысяч желающих просто поболтать о ней, коснуться тех грудей на ТВ хотя бы словесно. Вторые говорили: «Пример мужественной Джоли поможет решиться миллионам женщин». Между прочим, оба этих лозунга поддержки — глупые и вредные. Один-два трезвых врача-маммолога пытались возразить: учитывать нужно собственные медкарты, снимки, диагнозы, а не телекадры «мужественно признавшейся».
А предо мной (в ту пору преподавателем вуза) сидели студентки, сверкающие стразовыми улыбками. Некоторые признавались, что они и их подруги надевали брекеты в том числе и на вполне правильно растущие зубки. Стразы. Красиво. Мода. По «случаю Джоли» я тогда отреагировал статьей «Грудные импланты со стразами».
В сегодняшней «Ми ту» жертвой может оказаться сама человеческая натура, сложность психического мира, вмещающего кроме крайних, определенных оценок еще и бездну промежуточных эмоций, неясных самим их обладателям. Наваждение? Оцепенение воли? Страх первой близости?
И вместо всех этих размышлений, по-хорошему как раз и влекущих становление, взросление души, — простой глас моды: «Так тебя изнасиловали, отхаррасментили! Как Анджелину Джоли!»
Так уж устроено, что на одну совершенно определенную ситуацию, на одного Харви Вайнштейна приходится несколько, -надцать случаев «промежуточных», долгое время неясных обоим мужчинам-женщинам, юношам-девушкам. Как потом перевести любовный лепет или сексуальный сумбур междометий на язык судебного разбирательства? «Что это было? Отказ или любовная игра? Минутная слабость? Боязнь одиночества?»
«Изнасилование есть продолжение политики ухаживания другими средствами». Эту фразу, признаюсь, я придумал не к данной статье, а использовал ранее в одном своем романе, пародируя зубримого в школах Клаузевица: «Война есть продолжение политики другими средствами». Ее у меня произносит немного циничный персонаж, но суть конфликта проста: чтоб определиться со смыслом произошедшего — изнасилование или нет, — требуется время и анализ собственных чувств и эмоций.
А если всё просто: «насилуйся, заявляй об этом и будь в тренде!» — сколько простых, не голливудских судеб это может сломать?
К тому же наши следования их «трендам» всегда выходят тяжелее, серьезнее, надсаднее. Русская серьезность? «Порхать» у нас да, не получается. Они какой-нибудь марксизм придумали, поиграли и забыли еще к началу ХХ века. У нас же… Так и с этим злосчастным Me too. Вчера они не говорили и завтра не будут. А мы? О, этот русский тренд, бессмысленный и беспощадный!
Вечерняя рассылка лучшего в «МК»: подпишитесь на наш Telegram-канал
