Сразу оговорюсь: мне, как и всем нам, очень нужна новая Ленинградка. И я, безусловно, хочу, чтобы она была построена максимально быстро, с наименьшими затратами и потерями. Но, когда произносится словосочетание “Химкинский лес”, у меня начинается состояние острого психического раздвоения.
С одной стороны, это, безусловно, лес. С рощами, полянками, с уникальным мезотрофным болотом, ягодниками, путями миграции крупных и мелких животных. Все это подтверждено документами и заключениями экологов. Более того, есть бумага, в которой черным по белому написано, что данное природное образование “входит в состав Химкинского лесничества”. Тут все вроде бы понятно.
С другой стороны, нас пытаются убедить, что данный лес — вовсе и не лес. Причем аргументы в пользу этого утверждения приводятся весьма веские: постановления правительства, решения судов, заключения прокуратуры. Лесопарк, лесопосадка, земли транспорта… Что угодно — только не лес. Как в такой ситуации быть человеческому созданию, когда всеми своими органами чувств — зрением, обонянием, осязанием — ты совершенно точно понимаешь, что это лес, а господа чиновники утверждают, что это реальность виртуальна? И такая уверенность сквозит во всех их словах, мимике, жестах…
Наверное, именно поэтому после дискуссии в Общественной палате большинство ее членов честно признались, что ничего не понимают. Видимо, не я одна такая — ощутившая непреодолимый внутренний конфликт между двумя реальностями.
Но это, так сказать, лирика.
А если приподняться над всей мешаниной чувств и включить обычную логику, то ситуация будет выглядеть следующим образом.
Лесной кодекс устанавливает правило, в соответствии с которым нельзя ничего строить через лес, если есть любая возможность через него не строить. Это правило очень жесткое и не подлежит никакой многозначной трактовке. Когда на слушаниях в ОП нам говорили, что, типа, не валяйте дурака, что всем понятно, что дороги в России, покрытой лесами, всегда строились, строятся и будут строиться через леса, я соглашалась. Потому что вряд ли можно в Сибири построить дорогу иначе, чем через тайгу. Аргумент верен. Но только не в нашем случае.
А в нашем случае достоверно известно, что другие пути строительства имеются. Но тут начинается подмена тезиса: дешево — дорого, экологично — неэкологично, сносить дома — не сносить дома. Все понятно. Но ведь мы не об этом.
Есть четкое правило закона: если есть другой путь, то через лес строить нельзя. Все остальное не важно. Поэтому главный вопрос, который ОП задала Генеральной прокуратуре: распространяется ли действие Лесного кодекса Российской Федерации на спорное природное образование под условным названием “Химкинский лес”?
Но Генеральная прокуратура тоже, видимо, не осталась в стороне от мозгового раздвоения, усиленного номенклатурной осторожностью. Поэтому вместо простого и четкого ответа на простой и четкий вопрос она разразилась долгим повествованием на полутора страницах через один интервал, описывающим непростую историю создания условий виртуально-бумажного нормативного регулирования указанного природного объекта во имя максимального удаления оного от правила о том, что через лес строить нельзя, если…
Вывод же, на всякий случай подписанный не адресатом обращения — Генеральным прокурором Юрием Чайкой, а его замом Сергеем Кехлеровым, и вовсе странен: поскольку часть леса отнесена правительством к землям транспорта, то в соответствии с Лесным кодексом разрешения на порубку деревьев здесь не требуется. И тут у меня наступает уже не только психический, но и юридический ступор. То есть Лесной кодекс все-таки действует на спорной территории? Пусть даже разрешений на вырубку не надо. Но тогда… В общем, сказка про белого бычка.
А мораль всего этого проста и общеизвестна. Правда, сводится она всего лишь к риторическому вопросу, который несколько лет назад всем нам с экрана телевизора задала телеведущая Ольга Романова: “Почему в России не действуют ее же собственные законы?”.
Пусть даже все мы этим летом в ситуации с пожарами увидели, насколько несовершенен наш Лесной кодекс. Но ведь от этого он не перестал быть Законом Российской Федерации. И главный конфликт вокруг Химкинского леса именно в этом и состоит.
Для одних (для большинства) предписание закона является безусловным. И в этих случаях беспощадная государственная машина хладнокровно и безапелляционно добивается его неукоснительного исполнения. А другие (меньшинство) живут в ином правовом измерении. Для них если нельзя, но очень хочется, то можно.
Количество таких ситуаций постепенно переходит в качественное состояние власти. И именно от этого так устали люди. Именно это порождает постоянные очаги напряженности и конфликты.
Наверное, если бы в Конституции РФ было сказано, что в нашей стране перед законом равны не все, они не так бы остро на это реагировали. Но в Конституции сказано ровно об обратном.
И пока правило о равенстве перед законом не будет исполняться, у нас все время где-нибудь будет какой-нибудь “химкинский лес”.
