Молодежный антинаркотический спецназ (МАС) — инициатива одного из прокремлевских движений. Это небольшая армия, созданная преимущественно из юношей. Их цель — борьба с курительной смесью. Они звонят по телефонам, которые барыги оставляют на стенах и асфальте, выезжают на точки и там уже работают по-своему…
Пресс-секретарь движения Женя очень охотно сотрудничает с прессой: МАС постоянно показывают по телевизору, популярность движения стремительно растет. Мы сидим в «офисе» — кабинете со столом и шкафом. Он рассказывает мне о кодексе «спецназа»:
— Акция только после проверочной закупки. Ничего не брать у барыг. Не бить людей.
В комнате на стене висит «плазма», к которой подключена игровая приставка — иногда молодым людям, прежде чем ехать на очередной рейд, приходится провести здесь несколько часов.
Женя знакомит меня с Аркадием — командиром одной из групп, — парнем с перебитым носом, в черной куртке и штанах цвета хаки. На видеофайлах движения, размещенных в Сети, можно заметить, как много ребят при «работе» с очередной точкой используют разного рода оружие: это арматура, палки, топоры, молотки. Аркадий говорит, что с недавних пор он начал запрещать масовцам приносить их, но тем не менее, когда приходится иметь дело с «броневиком» (бронированный автомобиль, в котором сидят продавцы курительных смесей) или железным ларьком, то в ход идет «толик». Это топор на длинном железном стержне, который используется ребятами в самых «тяжелопробиваемых» случаях. В популярном ролике, заснятом на ул. Сталеваров, «толик» — главное действующее лицо.
Время идет, и все больше ребят приходит в штаб. Первый-второй курс, а может, и еще младше... Комната набита битком. И вдруг — все: деньги на закупку есть, встали, поехали.
■ ■ ■
На станции метро «Бабушкинская» ребята разбились на небольшие группы по 5–7 человек и рассредоточились по платформе. Естественно, все свои молотки и топоры они прихватили с собой (у кого под курткой, у кого в пакете). Единственное, что привлекает внимание, — Аркашины штаны цвета хаки, заправленные в большие черные ботинки. Сейчас снаружи происходит контрольная закупка. Все находятся в ожидании… У кого-то звонит телефон, и все начинают идти к выходу из метро.
Перейдя дорогу и миновав двор, мы подошли к торцу жилого дома в спальном районе. Вначале я не понимаю, где сама точка. И вдруг все взрывается: крики, брань, долбежка… Вокруг кирпичной пристройки к дому образовалась толпа из ребят. Они пытаются вскрыть железную дверь, но людей слишком много… Они толкают, задевают друг друга. По сути, добрая половина масовцев просто бездействует, занимая и так небольшое пространство.
Но вот все начинают рассредоточиваться. Кого-то подсаживают, чтобы он залез на крышу пристройки и вырвал камеру, висящую в углу. Один парень, держа в руках топор со спиленным лезвием, долбит им угловую стенку пристройки. Но это бессмысленно. Ребята каким-то образом вырывают железную дверь с верхней петли, она безжизненно повисает. За нею — еще одна, тоже железная, но которая открывается уже вовнутрь. Все удары, крики, ругательства теперь направлены на эту последнюю преграду.
— Здесь продают наркотики! Здесь торгуют смертью!
— Выходи, сука!
— Продают наркотики!
У ребят появился план: они обхватывают с обеих сторон Аркашу и используют его как таран. Раздаются удары его тяжелых ботинок об дверь. Когда ноги начинают болеть, берут другого человека…
— Раз, два, три! — удар.
— Раз, два, три! — удар.
Тоже бесполезно. Еще нескольких подсаживают на крышу, чтобы они пробивали себе «путь сверху». Один парень берет в руки топор и, вставив его в образовавшуюся щель между второй дверью и стенкой, прикладывает силу. От напряжения он кричит.
Вокруг темно. Наверное, в иной вечер здесь могло бы быть очень тихо… А сейчас темноту прорезают резкие вопли и удары, собирающие зевак со всех концов.
— Здесь продают смерть вашим детям!
Становится понятно, что внутрь пристройки не пробраться. Несмотря на это, ребята пытаются выбить дверь.
— Менты, менты, менты!
Включается сирена. С обеих сторон подъезжают полицейские машины. Ребята убегают, в основном все в одну сторону, оставляя после себя весьма потрепанную и исписанную краской часть пристройки. Кто-то успел кинуть дымовую шашку.
Мы с Женей спокойно сворачиваем за угол. По дороге мы проходим мимо двух школ. Мой спутник рассказывает, что, как правило, все точки расположены вблизи учебных заведений…
Да, в этот раз у ребят не вышло добраться до продавцов, которые сидели там, в этой маленькой пристройке, за железной дверью. Сложно даже представить, какой ужас испытывали эти люди, когда два десятка лихих парней с дикими воплями и криками долбились в их дверь…
КСТАТИ
В УФСКН по г. Москве нам пояснили, что официально они с МАС не сотрудничают: «Как общественную инициативу мы это поддерживаем, хорошо, что ребятам не все равно. Но их методы борьбы незаконны, они сами совершают правонарушения. Поэтому сотрудничать мы с ними не можем».
■ ■ ■
В штабе МАС стены оклеены фотографиями, которые знаменуют собой успехи движения: облитые краской барыги, перевернутые автомобили, разбитые притоны… Я спрашиваю:
— Хочется верить, что ребята идут к вам оттого, что осознают, насколько это вредно, а не оттого, что это круто: перевернуть автомобиль, снести стенку…
— Почему ты думаешь, что одно должно непременно исключать другое? — говорит мне Женя. — Да, сюда идут, потому что это круто. Да, сюда идут, потому что это модно… Но лучше пусть модно будет вот это, чем употреблять наркоту. ...Может быть, это все не очень хорошо, но никаких других мер просто нету… Мы были бы рады, если бы полиция их принимала. Никто бы тогда не обливал их краской и не переворачивал машины, все бы спокойно отводили их в полицию, чтобы с ними там дальше поступали по закону. Но когда по закону с ними поступают никак, приходится действовать такими методами.
