Идея пересмотреть дело Ставраки принадлежит не его родственникам и даже не историкам, а заместителю Генпрокурора РФ Сабиру Кехлерову. За его подписью в ВС поступила надзорная жалоба на приговор выездной сессии Военной коллегии Верховного суда РСФСР аж от 3 апреля 1923 года. Как раз по этому вердикту 56-летний потомственный дворянин Михаил Ставраки, сын адмирала, окончивший Морскую академию Генштаба, был осужден к высшей мере наказания с конфискацией имущества. Там же было указано: «не применять амнистии ввиду тяжести совершенных преступлений и считать вердикт окончательным, не подлежащим обжалованию». За что так сурово обошелся со Ставраки советский суд? И что за нужда была вспоминать об этом деле спустя столько времени?
Когда говорят «Ставраки», сразу же вспоминают романтика, почти идола первой революции Петра Шмидта. Их имена во всех энциклопедиях так и стоят рядом, будто речь идет о братьях-близнецах. Самого мятежного офицера, правда, помнят больше по роману Ильфа и Петрова — главе о похождениях «детей лейтенанта Шмидта» (есть еще и Шмитовский проезд в Москве). Сочинять подобные истории не возбранялось, поскольку личность самого Шмидта воспринималась скорее как трагикомическая. Обществу были известны факты о его женитьбе на проститутке, о душевной болезни, о ряде скандалов...
Но напомню главную историю: Шмидт принял на себя командование восставшим крейсером «Очаков» в 1905 году, после чего был арестован, осужден военным трибуналом и приговорен к расстрелу. По традиции, командовать расстрелом морского офицера должен был такой же морской офицер. И назначили им капитана 2-го ранга Ставраки.
Расстрел состоялся на небольшом острове Березань, недалеко от городка Очаков. Ходили слухи, что это была настоящая трагедия для Ставраки: Шмидт был не просто его однокурсником, но и близким другом. Что Ставраки даже стал на колени перед Шмидтом со словами: «Петя, друг, прости!». Выбора у офицера тогда просто не было: есть приказ, его надо исполнять. Однако у историков — совсем иной взгляд на события вековой давности.
— Хотя Шмидт и Ставраки учились вместе в Морском кадетском корпусе, друзьями они не были, — уверен историк Юрий Басин. — У Шмидта вообще не было друзей: он был нелюдим, весьма высокого о себе мнения и после окончания кадетского корпуса за несколько лет сменил добрый десяток мест службы из-за неуживчивости характера. По свидетельству многих его знавших, он был совершенно невыносим в обществе коллег, таких же морских офицеров, как он. И никак не вписывался в дружескую атмосферу офицерских кают-компаний на кораблях. Для добросовестного и законопослушного Ставраки он был государственным преступником, о котором нечего жалеть.
Истину, пожалуй, могли бы установить материалы того самого расстрельного дела, ныне рассекреченного.
Из них видна, во-первых, роль Ставраки в подавлении мятежа: «15 ноября 1905 г. в дни восстания моряков Черноморского флота, руководимого Шмидтом П.П., Частником С.П. и другими, канонерская лодка «Терец», старшим офицером которой являлся старший лейтенант Ставраки М.М., открыла артиллерийский огонь и потопила катер. Это потопление явилось сигналом для обстрела всех восставших судов Черноморского флота и привело к полному жестокому подавлению восстания. Во время ликвидации этого восстания многие моряки были расстреляны при попытках спастись вплавь, а руководители восстания — Шмидт, Частник и многие другие были арестованы и преданы военно-морскому суду».
Затем подробно говорится о том, как Ставраки получил приказ об исполнении смертного приговора. И тут начинается самое интересное. Оказывается, отправился в город, где находились арестованные, он не один, а вместе с целой командой чиновников. «4 марта 1906 г. Ставраки, имея на борту военно-морского прокурора Ронжина, председателя суда Александрова, представителей жандармов, вышел в море, держа курс на Очаков. В тот же день Ставраки совместно с прокурором Ронжиным и врачом Федотовым произвели врачебную экспертизу осужденного Шмидта П.П. и, несмотря на явные признаки тяжелой болезни, признали возможным приведение казни в исполнение».
Сам факт того, что тяжелобольных нельзя расстреливать, кажется сегодня весьма странным. Но в любом случае Ставраки не имел медицинского образования и полагался исключительно на врача. Читаем дальше. «В ночь на 6 марта 1906 г. по приказанию Ставраки на берег была высажена команда матросов с четырьмя офицерами. Прибыв на место казни и разбив команду на четыре взвода по числу осужденных, Ставраки стал ждать доставки осужденных с т/с «Прут». Одновременно с командой «Терца» на остров Березань прибыла сводная команда из наиболее благонадежных частей Очаковского гарнизона. Осужденные были привязаны к заранее приготовленным четырем столбам и на рассвете 6 марта под общей командой Ставраки залпом из винтовок лишены жизни».
— Очень странно, что его обвинили во всем этом, — считают в Генпрокуратуре. — При подавлении вооруженного восстания он выполнял законные распоряжения законной на тот момент власти, в верности которой присягал как военно-морской офицер. А при расстреле Шмидта и других руководителей мятежа Ставраки принимал участие в исполнении вступившего в законную силу приговора суда. Так за что же он был осужден?
Отметим, что Ставраки вменялось и другое преступление. Якобы он, работая в должности начальника Управления по обеспечению безопасности кораблевождения Батумского укрепрайона, проявил преступную халатность. По его вине, дескать, маяки не освещались, поскольку «произошла растрата спирта и керосина».
Ставраки был немедленно доставлен в Севастополь и там по решению выездной сессии военной коллегии Верховного суда РСФСР 3 апреля 1923 г. приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. И уж точно не за хищения на маяке. Ведь следователь особо упирал на события марта 1906 года и даже спрашивал подсудимого: «Сожалеете ли о расстреле Шмидта и его товарищей?» Ставраки ответил коротко: «Это не ваше дело!»
— В приговоре доказательств виновности осужденного в совершении данного преступления не приведено, — уверяют в Генпрокуратуре РФ. — В протоколе судебного заседания содержание показаний свидетелей и акта ревизии не раскрыто. Не опровергнуты утверждения Ставраки о том, что свидетели его оговорили по различным, в том числе карьерным мотивам и под давлением следственных органов. Так что, на наш взгляд, не было самого события преступления.
Примечательно, что президиум Верховного суда со всеми доводами прокуроров согласился. Как гласит решение ВС, Ставраки был осужден необоснованно, по политическим мотивам. Высшие судьи признали его жертвой политических репрессий, имеющей право на реабилитацию.
— Для нас самих дело Ставраки теперь будет в особом ряду, — комментируют в Верховном суде РФ. — И не только потому, что оно историческое, но и потому, что личность «подсудимого» теперь можно рассматривать совсем под другой призмой.
