Трусы от дедушки
Осуществить замысел оказалось несложно — Расулу как раз требовалась продавщица.
На рынок я заявилась чуть свет, как накануне по телефону порекомендовал мне хозяин. Он, кстати, оказался высоким стройным парнем с правильной речью и слегка надменным взглядом. Одет Расул был с иголочки, будто собирался в ночной клуб, а не торговал трусами на рынке у метро. Впрочем, к своей палатке он почти не приближался и, казалось, слегка стесняется своего бизнеса. Привезенный со склада товар на прилавке раскладывала продавщица Лера, она же, по словам Расула, и должна была поведать мне все тонкости моей будущей профессии. Сама Лера приехала покорять Москву из Молдавии, на труселях оказалась случайно: ждала, пока пригласившие ее на работу земляки откроют торговую точку, и решила подработать. Расулом Лера явно была недовольна: потенциальный жених моей подруги, по ее словам, был страшно скуп и платил продавщице 800 рублей в день, в то время как остальные торговцы на рынке уже давно получали по тысяче. Это был последний рабочий день Валерии, и сей факт немало способствовал ее откровенности.
— А почему Расул так быстро убежал? – разочарованно спросила я у Леры. — Разве он не должен следить за тем, как я буду работать?
— Так он стесняется возле дамского белья стоять, — хмыкнула моя собеседница. — У восточных народов это считается западло. Палатка ему вроде как от дедушки досталась, вот он и появляется тут от случая к случаю, а весь день где-то ошивается.
Н-да, этот факт несколько усложняет мою шпионскую задачу... Пока же я изучаю «сокровища», разложенные на прилавке: кружевные стринги, соседствующие с минималистичными «боксерами», легкомысленными прозрачными бюстгальтерами и скромными хлопковыми лифчиками без косточек. Похоже, Светкин ухажер разбирался в женском белье. Мои размышления прервала Лера, недовольно бубнившая:
— И труселя выбирать самой приходится на оптовке, и тащить сюда на себе. Спасибо, земляки на машине подвозят. А этот чебурашка, знай, отмахивается: мол, трусы — это ваши бабские дела, а я стесняюсь.
— А деньги, вырученные от продажи, тратить не стесняется, — поддержала я собеседницу, после чего она прониклась ко мне особым доверием.
— Я тебе вот чего скажу, — понизив голос, сказала Лера. — Вали отсюда и найди работу в тепле. Сейчас холода ударят — совсем хреново станет. Вон Верка, на джинсах стояла, спилась, в больницу с белой горячкой угодила. А с чего все началось? В холода понемногу выпивала, чтобы согреться.
— Ты-то тут стоишь — трезвая? — прищурилась я.
Лицо Леры стало мечтательным:
— Ты думаешь, я вечно вот так буду барахло караулить? В Москву главное попасть. А тут много работы хорошей. Например, сиделкой к тяжелобольным. Про одну из нашего города рассказывали: она за одинокой старушкой ухаживала, а та умерла и квартиру ей завещала. Теперь та баба — москвичка... Но это ей, конечно, особо повезло. Но и другие как-то устраиваются — нянями к детям, официантками, продавщицами в нормальные магазины. Правда, в последнее время хуже стало — очень много азиатов понаехало. Они и цены у работодателей сбивают, и все рабочие места занимают — не пробьешься. Житья нет от этих понаехавших...
В устах молдаванки Леры слово «понаехавшие» прозвучало забавно... Я решила перевести разговор на тему, ради которой, собственно, и оказалась на рынке, — личность нашего хозяина.
— А все-таки Расул симпатичный, — заговорщически подмигнула я напарнице.
Та фыркнула:
— Ты сюда пришла Расула клеить или работать? Поменьше рот разевай, недавно одну такую любительницу симпатичных, тоже, кстати, москвичку, в карты проиграли!
— А разве у вас тут москвички работают?
— Еще как работают! Думаешь, ты одна такая? И у москвичек трудная жизнь бывает. Вот этой Нинке приходится комнату снимать: от мужа-алкаша сбежала, а домой к родителям не вернешься, там в «однушке» помимо мамы-папы еще брат с семьей! Так вот она в Расула влюбилась, а потом его помощник изнасиловал ее в подсобке. И объяснил, что это хозяин так велел, мол, он Нинку в карты проиграл. Может, наврал, но Нинка жаловаться Расулу постеснялась.
Я вздохнула: похоже, моей Светке и впрямь грозила опасность. А раз так, я обязана нарыть на Расула компромат.
После нас — хоть потоп!
Забегая вперед, скажу, что количество русских продавщиц на рынке меня удивило. Вот говорят, что если мигранты уедут, торговать некому будет. Чепуха! На рыночном рынке труда, извините за тавтологию, — конкуренция. Желающих торговать предостаточно — это в основном приезжие из Липецкой, Воронежской, Белгородской и прочих областей. Хотя встречаются и москвички. И все они жалуются, что рабочие места занимают мигранты. И что мигрантов хозяева охотнее берут: они безответные, бесправные, покорные, их можно обдирать как липку и кидать на деньги.
Кстати, русских мужчин в отличие от представительниц прекрасного пола здесь совсем не видно. Видимо, в России нелегкий труд на свежем воздухе — это все-таки женский удел. Зато за свою работу на рынке наши дамы получают другой бонус — спокойных и непьющих спутников жизни из числа местных работников-гастарбайтеров. Пусть временных, но ведь и недолгое счастье — оно тоже счастье... Но об этом чуть позже.
А пока Лера делится со мной нехитрыми премудростями рыночной торговли:
— Размеров у наших трусов нет, они на любую задницу налезут, потому что сделаны из дешевой синтетики и тянутся. Но ты покупателям этого не говори, лучше тыкай труселями им в рожу и тверди: «Трусы вашего размера, будто на вас шили». И еще: всем бабам говори, что их фигура — идеал для итальянского модельера, они от этого прутся. Особенно те, у кого лишний вес. Да и потом, итальянцев у нас вообще все любят. С лифчиками сложнее: они китайские, маломерки, указанные на них размеры с российскими не совпадают, это и на глаз видно. Пусть тетки их за ширмой меряют. Чаще предлагай покупателям вот эти кружевные трусы: они красивые, глаз цепляют, зато они же самые непрочные. Поэтому от этой партии нам в первую очередь избавиться надо. Увидишь, где от белья бантик отклеился или стразик, — уходи в глубь палатки и тихонько приклеивай на клей «Момент». Пока товар на витрине, украшения на нем держаться будут как пришитые, а что станет с бельем после покупки — нас не касается. После нас хоть потоп! И следи, кто с прилавка что берет. Скоммуниздят трусы — тебе расплачиваться.
Я недоверчиво покосилась на прилавок: ни одна из вещей не показалась мне привлекательной настолько, чтобы кто-то захотел ее украсть. Ядовитые цвета, воинственно топорщащиеся кружева, жесткие даже на вид, лямки бюстгальтеров, которые наверняка будут натирать… Сомнительная «красота».
Бельевой психоанализ
Постепенно к прилавку начинают подтягиваться покупатели. Первым подошел мужчина лет 50–60, с приятным нервным лицом. Он купил у Леры пять пар трусиков, в том числе и кружевные, от которых моя напарница так стремилась избавиться. По тому, как Лера ворковала с ним, я поняла: он приходит сюда не в первый раз.
— Постоянный покупатель? — поинтересовалась я, когда клиент, бережно прижимая пакетик с трусами к груди, скрылся в толпе. — Интересно, что ему жена скажет, когда он ей такую дрянь принесет!
— Жена? Ха! — расхохоталась Валерия. — Видела бы ты, что он берет: все прозрачное, из одних веревочек. Разве жене такое покупают? А молодой любовницы у такого хмыря нет и быть не может — посмотри на его потертое пальто. Ему бы на хлеб хватило, какие уж тут женщины. Извращенец он, как пить дать, извращенец. Трусы выбирает, а глазенки так и бегают, ручонки так и трясутся. Небось принесет эти трусы домой и тискает их в тишине.
— Да ты настоящий психолог! — восхитилась я.
— Постоишь с мое на трусах — доктором психологии станешь. Вид трусов и лифчиков из человека такое достает, что о нем все сразу понятно становится. Вот, к примеру, школьники приходят, пацаны лет 14, толкаются у лифчиков, смеются. Сразу видно, ребята о сексе много думают, а выразить свои мысли нормально не способны. Наплачутся с ними девки-то. Или вот мужчина приличный придет — вроде этого хмыря. Перебирает трусы — вроде как жене, а у самого пальцы трясутся. Я прямо вижу, как он дома на диване с ними в обнимку спать будет. Или женщина молодая — придет и любовно так мужские трусы выбирает, самые дорогие и красивые, сразу пять пар, и все разные. На женское белье не посмотрит даже — ей неинтересно. Эту, ясное дело, недавно замуж взяли. Ей в кайф о муже заботиться, отдавать ему самое лучшее. Не понимает, дура, что мужику ничего красивого и дорогого покупать не надо. Он вмиг себя звездой почувствует и по бабам пойдет. Лучше себя покрасивше наряжать!
Тем временем торговля в палатке Светкиного кавалера шла бойко. Мое внимание привлекла элегантная покупательница в куртке из щипаной норки. Она приобрела сразу два пакета трусов, причем было ясно: мадам отоваривается здесь не в первый раз. Интересно, что она делает с покупками? Раздает бездомным? Шьет из них панно для выставки в Нью-Йорке? Ответ оказался настолько же простым, насколько неожиданным.
— Юлия Борисовна держит магазин итальянского нижнего белья, — поведала Лера, едва покупательница растворилась в толпе. Покупает у нас трусы — правда, те, что поприличнее, — по сотке, меняет этикетки и в своем магазине толкает по 350. Мол, Италия… Всю эту Италию делают в турецкой деревне.
Н-да, если Светин возлюбленный вступил в сговор с хозяйкой бельевого магазина, чтобы обманывать покупателей, что стоит ему обмануть доверчивую девушку? А Лера, словно не замечая моей озадаченности, продолжала проводить со мной курс молодого бойца:
— Вот ты зеркало своей спиной загородила, а оно нужно покупателям. Думаешь, для чего оно здесь? Покупательница посмотрит — увидит свою красную всклокоченную рожу (а у кого она на рынке другая?), сразу захочет что-нибудь исправить, непривлекательный внешний вид кружавчиками компенсировать!
Почувствовав себя виноватой, я решила тоже приносить пользу и начала покрикивать: «Покупайте трусы для пущей красы!»
— Стой молча, — одернула меня Лера. — Ты не в цирке.
— Почему? — удивилась я. — Я же внимание к прилавку привлекаю!
— Для нашего человека белье — это секс, соблазн, роскошь, пусть даже китайская, за пять копеек. Люди серьезно относятся к белью, а ты прикалываешься. Будь моя воля, я бы девушек модельной внешности на белье ставила. Но где их взять на рынке, тут одни лузеры крутятся.
Из института — в гарем
Я попыталась выяснить, чем вызвано пренебрежительное отношение Леры к товаркам. В ответ та указала мне на женщину в соседней палатке.
Тихая молчаливая москвичка Юля, торгующая детскими игрушками, несколько лет назад вышла замуж за таджика Сухроба, продающего овощи. Их отношения казались столь выдающимся мезальянсом, что никто не верил в их жизнеспособность. Юля родилась и выросла в Москве, жила с родителями в большой квартире и даже окончила экономический факультет какого-то заштатного коммерческого института, диплом которого, правда, не помог ей найти в плане трудоустройства ничего лучшего, чем торговля на рынке. Сухроб же приехал покорять Москву из Душанбе и вместе с женой в двенадцатиметровой комнате коммуналки воспитывал троих детей. И вдруг выясняется, что эта самая Юля, подобно декабристке, покинула родительское гнездо и переехала в коммуналку к любимому на правах… второй жены. Приняла ислам, заключила брак по всем мусульманским канонам.
— Мы ее расспрашивали, на фиг ей это и как они живут в одной комнате всем кагалом, — рассказывает Лера, — но она только отмалчивается. Слова не вытянешь... Конечно, посмотри на нее — страшненькая, тихоня, ее мужики в упор не видят! Типичная лузерша! Ну подумай сама, будь Юлька в состоянии устроиться на нормальную работу, стала бы она тут торчать? Если б могла найти нормального мужика, пошла бы она в гарем? Да ей просто так замуж приперло, что уже все равно было, за кого и как.
— А вообще часто русские девушки за гостей с юга замуж выходят? — поинтересовалась я.
— Не, замуж редко! Чаще просто так живут, любовниками. Это сплошь и рядом: таджики и узбеки пьют мало, поэтому наши женщины их очень ценят. Мужчин-то у нас, как ты, наверное, знаешь, на всех не хватает, особенно нормальных. Ну а эти готовы спать и со страшной, и со старой, и с какой угодно — лишь бы женщина была. А то жены у них, как правило, на родине остались, на проституток денег нет. Вот для наших брошенок, старых дев и прочих неудачниц мигранты просто находка! У нас тут приходила одна постоянная покупательница, ей 64 года, — так взяла местного грузчика Амира к себе жить, любовником. А ему 26 всего... Я думаю, если мигрантов начнут выселять, все эти старые и неудачливые любовницы такие митинги устроят — мало никому не покажется!
Остаток дня мы провели в молчании. Хотелось есть, но обеденный перерыв для рыночных торговцев не предусмотрен, да и обед в близлежащих кафе стоит едва не половину денег, заработанных нами за день. Пирожки, которые разносили по рынку подозрительного вида дамы, сулили неприятные медицинские приключения, и я так и не решилась их купить. К вечеру похолодало, да и усталость от многочасового стояния на ногах давала себя знать. И потому, когда на горизонте замаячил Расул с тележкой, на которую нам надо было складывать тюки белья, я малодушно отошла в сторонку и тихонько убралась с рынка, оставив Леру наедине с кружевными трусами. Впрочем, денег за свою работу я не взяла, решив, что это будет компенсацией за обман моему несостоявшемуся начальнику.
А Светка по-прежнему встречается с Расулом, ведь мне так и не удалось нарыть на него хоть какой-нибудь компромат.
