Надлежащее поведение
Перед началом беседы приведу цитаты из двух постановлений, подписанных старшим следователем по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре Российской Федерации, государственным советником юстиции 3-го класса Гарибяном Петросом Владимировичем. Первое постановление от 3 июня 2008 года называется “Об изменении меры пресечения”. И вот что оно гласит: “Настоящее уголовное дело возбуждено по факту убийства Политковской А.С… 13.09.2007 задержан Бураев Шамиль Дусиевич, которому 14.09.2007 Басманным судом г. Москвы избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, а 20.09.2007 ему предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 33, п.п. “б” и “ж” ч. 2 ст. 105 УК РФ (пособничество в убийстве, совершенное организованной группой человека, выполнявшего общественный долг. — В.Р.).
В настоящее время все необходимые следственные действия и оперативно-разыскные мероприятия в отношении Бураева Ш.Д. проведены, вследствие чего он не сможет воспрепятствовать производству по делу. Кроме того, ранее он к уголовной ответственности не привлекался, от органов предварительного следствия не скрывался и обязуется являться по первому требованию следователя, является гражданином Российской Федерации, имеет постоянное место проживания и положительно характеризуется, имеет на иждивении четверых несовершеннолетних детей и отца, 1902 года рождения. Установлено, что непосредственного участия в убийстве Политковской А.С. Бураев не принимал, его роль в совершении преступления носила вспомогательный характер… Меру пресечения в отношении обвиняемого изменить на подписку о невыезде и надлежащем поведении”.
Уточним, что, находясь под подпиской о невыезде, Шамиль Бураев не имеет права покидать Москву.
А теперь второе постановление от 4 июня 2008 года. “Об удовлетворении ходатайства”. Цитата: “Поступило ходатайство обвиняемого Бураева, в котором он просит разрешить ему выезд в Чеченскую Республику к своему престарелому отцу… Данное ходатайство подлежит удовлетворению…”
Таким образом, невиновность Шамиля Бураева, о которой долдонил ваш покорный слуга, получила документальное подтверждение. Никакие несовершеннолетние дети и положительные характеристики не вытащили бы Шамиля из тюрьмы, если бы следователь был уверен в том, что Бураев играл хоть какую-то роль в убийстве Политковской. Пусть вспомогательную — не важно. Слишком тяжкое и резонансное преступление. Кроме того, общеизвестно, что заказчики и организаторы находятся на свободе и у следствия должна быть гарантия, что Бураев не станет с ними связываться и не разгласит какие-нибудь следственные тайны. Но Гарибян Бураева отпускает, и не только под подписку, но даже в Чечню. И это лучшее доказательство невиновности Бураева, пока еще обвиняемого, но уже свободного. А раз следователь по особо важным делам доверяет Бураеву, значит, и у читателей нет никаких оснований ему не верить. Итак, интервью.
10 тонн лимонной кислоты
— Вспоминая все, что со мной произошло, я прихожу к неожиданному для себя выводу. У следствия были железные основания меня посадить. Я знал всех, кого подозревают в этом убийстве. И Махмудовых, и Рягузова, и Хаджикурбанова.
— Махмудовы Ибрагим и Джабраил, которые еще сидят, как и ты, из Ачхой-Мартана. Ты там с ними общался?
— Я с ними не общался. Чего мне с ними общаться, кто они такие — детвора. Но я хорошо знал их дядю по матери Ломали Гайтукаева. С ним мы жили по соседству. И почти одногодки. Я с 58-го года, он — с 57-го. Вместе выросли. Но особо не дружили. А с 90-го года и не общались вовсе. Для этого была веская причина. Тогда мой двоюродный брат Рашид Бураев, ныне покойный, украл у Гайтукаевых лимонную кислоту, тонн 10, она у них дома в мешках стояла. И с тех пор между Бураевыми и Гайтукаевыми была объявлена официальная вражда. Они нам, как провинившимся, постоянно угрожали. За кражу, конечно, никто никого не убивает, но деньги полагается вернуть. Причем деньги требовали с меня, я ведь бизнесом занимался, кооператив создал, семенами торговал. Деньги требуют не с того, кто украл, а с того, у кого они есть. С Рашида взять было нечего. А я эти деньги Гайтукаевым не возвращал. Потому что Рашид нам ни в какую не признавался, что кислоту украл он. Так до самой смерти и не признался.
Но когда Ломали Гайтукаев в 2006 году попал в тюрьму за попытку убийства, он обратился ко мне за помощью. Клялся, что ни в чем не виноват, и просил, чтобы я за него поручился. Тогда, дескать, его отпустят под подписку о невыезде. Ко мне в Москву приехал его племянник Махмудов Джабраил. Вот тогда я этого племянника впервые и увидел. И поручительство за Гайтукаева подписал. Правда, его все равно не выпустили.
— Погоди, погоди, ты ж говорил, что у вас с Гайтукаевыми вражда, а он вдруг к тебе за помощью обращается. Вы уже помирились к тому времени? Ты деньги за кислоту вернул?
— Деньги я не вернул. И, думаю, Ломали Гайтукаев обратился ко мне за помощью именно потому, что, по его мнению, я ему был должен. И я кинулся Гайтукаеву помогать, поручительство это подписывать тоже потому, что не был окончательно уверен в том, что Рашид кислоту не крал. Если бы не эта кислота, Гайтукаев бы ко мне и не обратился за помощью. С какой стати? Он мне никто!
Вот так получилось, что, помогая Гайтукаеву, я познакомился с его племянником Джабраилом Махмудовым, который даже был у меня дома.
Вяленое мясо с галушками
— А с Хаджикурбановым ты как познакомился?
— С Хаджикурбановым я познакомился в Москве летом 1999 года перед самой второй войной. И опять же благодаря Гайтукаеву. Но в этом совпадении ничего удивительного нет. Все-таки мы с Ломали односельчане — и у нас по Москве очень много общих знакомых. Офицер УБОПа Хаджикурбанов задерживал Ломали Гайтукаева, и при этом задержании случайно оказался я. Точнее говоря, меня тогда тоже задержали. Дело было так. Мой односельчанин Казбек Нахаев, проживавший в Москве, позвонил мне и пригласил в гости. Ему из Чечни посылка с вяленым мясом пришла и галушками. И мы вместе с Анды Тавсултановым, чемпионом Европы по тяжелой атлетике, поехали к Нахаеву. Покушали, выпили, тут Нахаеву звонит Ломали Гайтукаев, просит приехать. Мы повезли Нахаева к Ломали, и тут нас всех задержали убоповцы.
Гайтукаева положили на землю, надели на него наручники, а нас поставили к машине — ноги на ширине плеч, руки на капот. Проверили документы. А у меня кроме паспорта было еще удостоверение члена парламента Чеченской Республики. Не Ичкерии, а именно Чеченской Республики. 95-го года удостоверение. И вот один из оперативников смотрит в мои документы, потом на меня и спрашивает: “Слушай, Шамиль, а ты меня не узнаешь?”. Нет, говорю, не узнаю. Ну как же так, Шамиль, ты же меня из плена вытащил, от боевиков. Нет, говорю, не помню, я много кого из плена вытаскивал, тебя что-то не узнаю. Он подворачивает свою штанину, показывает мне свою ногу, а там вся лодыжка в шрамах. А теперь, спрашивает, вспомнил? Меня ж они на колючей проволоке за ноги подвешивали. То, что подвешивали, говорю, помню, а вот лица твоего — нет, не помню. Я и до сих пор не могу с уверенностью сказать, что именно я этого парня из плена выручил. Таких случаев у меня много было. И вот этот самый оперативник и был Хаджикурбановым. Закрыли они Гайтукаева, а мы на улице стоим, и Хаджикурбанов мне рассказывает: “Руководство наше этого Гайтукаева заказало нам задержать. Говорят, он за изнасилование малолетней сидел. А у меня пять дочерей…” Нет, говорю, неправда это. Он не за изнасилование сидел, а за мошенничество.
После того случая мы несколько раз общались с Хаджикурбановым, пока я в Чечню не уехал. Он нравился мне как человек. Мне его профессия импонировала. Человек с бандитизмом борется. Он работал по этническим группировкам и по заложникам.
В 2000 году я поступил в Академию государственной службы в Москве. Я приезжал в Москву на сессию, звонил Халжикурбанову, мы с ним встречались.
А спустя три года я познакомился с Рягузовым.
Жареный барашек для ФСБ
— Рягузова я знал с 2002 года. С того времени, как он приехал в командировку в Чечню. Он работал в ФСБ в Гудермесе, кем конкретно — не знаю. Меня Хаджикурбанов с ним познакомил. Он приехал в Чечню проведать Рягузова, привез ему целую сумку гостинцев. Я встретил Хаджикурбанова в аэропорту в Ингушетии. Поехали ко мне домой, я зарезал барана, присовокупил это мясо к гостинцам. А как иначе, раз человек приехал. И мы вдвоем с Хаджикурбановым поехали к Рягузову в Гудермес. Так мы с ним и познакомились.
— А с Рягузовым после знакомства в Гудермесе ты еще виделся?
— Да и не раз вплоть до 2007 года. Я помогал Рягузову, когда он со своим начальником по имени Вадим и с Ломали Гайтукаевым ездили в Чечню по каким-то своим служебным делам.
— А Ломали Гайтукаев здесь при чем?
— Я так понимаю — он им каким-то образом помогал. Думаю, они сдружились еще в 1999 году, когда его при мне задерживали. Спустя двое суток Гайтукаева освободили. И с тех пор он поддерживал отношения с Хаджикурбановым, а после и с Рягузовым. Чем он им помогал — не знаю. Ко мне Рягузов обращался за мелкой помощью. С билетами помочь или водителя найти, чтоб их по Чечне повозил. Я помогал, но в их дела не вникал, нет у меня такой привычки. Первым посадили Хаджикурбанова, Гайтукаев ему передачки возил. В 2006-м Гайтукаева посадили за покушение на убийство кого-то на Украине. За Гайтукаева я по его просьбе поручился, но особо меня все это не интересовало. У них троих были какие-то свои дела. Они вместе ездили в Чечню, постоянно общались, я был не в курсе.
— Если все суммировать, то получается, что все началось с твоего двоюродного брата Рашида, который украл у Гайтукаевых лимонную кислоту. Если бы он ее не украл, Гайтукаев бы не обращался к тебе за помощью. А значит, ты бы и не познакомился с его племянниками Махмудовыми и не поручался за Гайтукаева. Если бы не Гайтукаев, ты бы не встретил Хаджикурбанова и не познакомился бы с Рягузовым. Думаю, Гайтукаевы должны простить Бураевым эти десять тонн кислоты. Ты за нее 9 месяцев в “Матросской Тишине” отсидел…
— Получается, что так.
Чаепитие со старейшиной
— А когда по делу Политковской задержали Махмудовых и Рягузова, ты как отреагировал?
— Я подумал: ничего себе! Всех моих знакомых пересажали. Но мне и в голову не пришло, что буквально через месяц это коснется меня. Еще раз повторяю, я всех их знал. Я всем им так или иначе помогал. Но общих дел с ними никогда не имел. Поэтому у меня не было никаких причин опасаться за свою свободу, а у следствия, напротив, была куча причин, чтобы подозревать меня в причастности. Наверное, когда они выяснили, что я знаком буквально со всеми, они и решили меня взять. А Рягузов по какой-то причине дал на меня показания. Очень туманные, правда. Мол, да, Шамиль Бураев просил у меня выяснить адрес женщины. Фамилию женщины Рягузов точно не помнит. Детский сад какой-то.
— Раз тебя освободили под подписку, можно предположить, что Рягузов уже и отказался от своих показаний. И если суд тебя оправдает, у тебя есть все основания добиваться от прокуратуры компенсации за отсиженные 9 месяцев.
— Основания есть, но я этого делать не буду. И вот по какой причине. Подозревать меня в причастности основания были. И меня арестовали правильно. Но после того как следователи ничего не смогли против меня найти, у них хватило мужества признать свою ошибку и меня освободить. Раз они поступили со мной по-мужски, значит, и я поступлю с ними так же. Никаких исков подавать не буду. Но только в том случае, если следователи и дальше будут вести себя как мужчины.
— Ты вот в Чечню едешь, а у тебя ведь с Рамзаном Кадыровым старый конфликт. Когда ты сидел, высказывались даже предположения, что ты пошел на убийство Политковской для того, чтобы отомстить Рамзану, отец которого в свое время уволил тебя с должности главы Ачхой-Мартановского района.
— Свои отношения с Кадыровыми я выяснил еще при жизни Ахмада-Хаджи. Я поздравил Ахмада-Хаджи с его победой на президентских выборах, а потом мы пили чай у него дома — Ахмад-Хаджи, старейшина нашего тейпа Магомед-Салех Мамадаев и я. И с тех пор никакого конфликта между нами нет. Более того, с течением времени я убедился в том, что эта фамилия вывела Чечню из штопора. Думаю также, что, кроме Кадыровых, на это никто не был способен. Всем остальным просто не хватило бы жесткости.