Что с нами происходит? Куда мы идем? Или, может, не идем, а уже проглядели край пропасти и опрокинулись? И вообще, кто мы: националисты, утратившие чувство толерантности, или патриоты, поперхнувшиеся неолиберализмом? Все эти мысли не дают покоя...
На очередном международном форуме в Петербурге В.Путин заявил о готовности России стать базовой площадкой по привлечению инвестиций, что позволит нам в ближайшие годы подняться по темпам развития на пятое место в мире.
Иностранные инвесторы внимательно слушали эти благостные речи, и, глядя на их лица, можно было без труда угадать ответ: «Мы вас услышали, господин президент. Нам надо подумать». Подобные призывы в их адрес произносят не в первый раз. А что потом? И потом все то же самое. Инвесторы подумали и взяли очередную паузу. Ожидаемого потока инвестиций как не было, так и нет.
В чем дело? Неужели это какая-то непроходящая русофобия? Вовсе нет. Инвестиции не идут по одной банальной причине: Россия — это громадная территория неубывающего риска, на которую зарубежные инвестиции никакими обаятельными сказками о России не заманишь.
Мы переживаем эпоху нескончаемых властных деклараций. Деклараций умных, деклараций значимых. Но они, как правило, зависают. И клятвенные заверения правительства, что все обязательства президента, заявленные им во время предвыборного марафона, будут выполнены, настораживают. Ибо эти заверения прозвучали спустя 9 месяцев, в момент принятия критического бюджета на предстоящие три года, в котором сокращены расходы по знаковым статьям, заявленным ранее правительством.
Вопрос по существу: кто и в какую сторону работает? Можно поставить вопрос жестче: кто на кого работает? Прискорбно, но придется признать: и власть, и общество утратили энергию консолидации. Разобщенность становится повседневностью. Одна из главных причин тому — отсутствие объединяющей национальной идеи. Более чем за двадцать лет не сформировать национальную идею — это приговор профессионализму власти.
У России нет цели, а стало быть, нет и четкой поэтапности ее достижения. Нет также и целостной системы управления страной, и ее не будет, если в публичном поле продолжат появляться высказывания типа недавно прозвучавших из уст главы Администрации Президента С.Иванова относительно Москвы (в интервью четырем российским изданиям): «Что эта 15–20-миллионная масса производит? Ровным счетом ничего. Интеллектуальную собственность? Вопрос сомнительный. Возьмите Новосибирск, там производят такую высокотехнологичную продукцию, как самолеты, сборки для атомных реакторов, которые покупают во всем мире. Там производят продукцию, с которой платят налоги. А что производит Москва? Я не понимаю».
Следует заметить, что большинство технологий для той самой продукции авиастроения, атомостроения, ракетостроения, которая выпускается в Новосибирске, разработано «бездельниками» в Москве — в Московском Курчатовском центре, подмосковной Электростали, Московском институте теплотехники и т.д. Именно москвичи-«бездельники» проектируют и испытывают комплексы С-300, С-400 и им подобные. Москва — крупнейший университетский, финансовый, медицинский, научный, культурный центр России. Почему высокий государственный чиновник излучает непонимание, схожее с презрением, пытаясь противопоставить «зажравшуюся» Москву провинции? Да, москвичи критикуют власть более чем кто-либо. Да, они ставят под вопрос безальтернативность модели развития страны, на которой настаивает власть. С.Иванов хочет сказать, что это некая заевшаяся избранность позволила москвичам думать так? Он рассчитывает, что провинция поддержит его, ибо ревниво относится к избранности столицы? Но о какой консолидации общества мы тогда можем говорить?
Аттестация «бесплодия» москвичей подтверждает лишь бесплодие и недееспособность самой высокой российской власти. В Москве госчиновников сейчас в три с лишним раза больше, чем в советские времена. А если к этому прибавить «планктон» офисов, то получится некий буржуазный массив. Кто уничтожил в Москве все производства, некогда великие заводы? Вы. За двадцать лет в коридорах власти у вас было достаточно времени, чтобы изменить ситуацию. Вы ее изменили? Нет.
Сегодня мы наблюдаем уже ставший нормой разлад в коридорах власти, который приводит к абсурдизации управления страной. Когда разнятся оценочные цифры экономического развития страны, высказанные всевозможными экономистами и политологами, это, конечно, вызывает у граждан некоторое недоумение, однако воспринимается спокойно. Но кричащие разночтения оценок, высказанных в коридорах власти, вызывают не растерянность, а твердое убеждение: власть не справляется с управлением страной. И президент, и премьер утверждают, что изменение темпов экономического роста невозможно без создания благоприятного климата для развития малого и среднего бизнеса: введения налоговых послаблений, снижения кредитных ставок, разбюрократизации системы регистрации... Исходя из этого, министр экономического развития вносит в новый бюджет цифру 100 млрд руб., предлагая взять их на эту цель из Фонда национального благосостояния в качестве долгосрочных дешевых кредитов. И тотчас же в ответ выступает с жесткой критикой этой идеи министр финансов Силуанов, отметив высокую степень риска невозврата средств. Его поддерживает вице-премьер Голодец, обвинившая малый и средний бизнес в зависимости от импорта, продажей которого он в основном занят.
Дамы и господа, как это следует понимать? Этот бизнес что, рос на другой планете? Сначала вы спокойно наблюдали, как уничтожается отечественное сельхозпроизводство, а теперь возмущены нагрянувшим импортом. И в какой уж раз декларации, высказанные высокой властью, окажутся мыльным пузырем. Вот где они — истоки общественной апатии и раскола. А их главным ускорителем является неуспешность наших реформ практически на всех направлениях.
Мы имели выдающееся образование! Во что его превратили наши реформы? В бездарное подражание и игры в догонялки.
Мы имели выдающуюся медицину. Во что ее превратили наши реформы? В позор. Чего стоят хотя бы последние заявления главы столичного здравоохранения об очередном реформировании и характеристика пожилых москвичей, которые якобы не лечатся, а отдыхают в больницах, проводя в них недопустимое количество дней. Надо установить жесткую норму, говорит реформатор. В больнице не более 4–7 дней, а дальше на выход — амбулаторное лечение в поликлиниках.
Реформа медицины в стране провалилась. Врачи бегут из поликлиник. Поликлиники не готовы переварить возрастающие нагрузки на амбулаторное лечение. И нехватка современного оборудования для этого лечения — тоже факт. Моя супруга, чтобы сдать в поликлинике №220 анализ крови, выстояла в полуторачасовой очереди, насчитывавшей более сотни человек.
Разве это не сеет злость в людях и раскол в обществе?
Перечень «корявых» реформ можно продолжать долго.
Реформа репертуарного театра. Она также не принята театральным сообществом. И неудовлетворенность власти, что большинство главных режиссеров — люди в возрасте выше 60 лет, говорит о ее безграмотности. Посмотрите на карьеру наших выдающихся режиссеров — и вам станет понятно, через что они прошли, прежде чем возглавить театр. И именно поэтому стали выдающимися. Уничтожив репертуарный театр, мы опрокинем вверх дном отечественную культуру.
Реформа Академии наук. Наука, ее достижения были гордостью страны. А вы, благостные либералы, ее легко и непринужденно уничтожаете.
И не надо удивляться. Не случайно, а совершенно осмысленно люди на улицах говорят: значит, это кому-то нужно. Эти кто-то работают не на нас. Они хотят погубить Россию.
Нет большей опасности для многонациональной страны, нежели раскол. После того как распался СССР, мы пусть с опозданием, но поняли: помимо территориальных, экономических, культурных, политических потерь мы понесли главную утрату — духа единения. Миграционные проблемы растут именно отсюда.
Бывшие сограждане едут в Россию нескончаемым потоком на любую работу не потому, что в России рай, а потому, что они не считают ее чужой. Да, они не всегда ведут себя адекватно, но в этом повинны мы сами — жители огромной страны, у которой нет осмысленной национальной политики ни внутри, ни вовне. Речь идет не об особости русской нации, а о ее ответственности как нации государствообразующей.
Творя сейчас любую реформу, власть должна задумываться над главным вопросом: насколько эта реформа объединит общество, а не разделит по национальным, имущественным и иным признакам?
«Пока мы едины, мы непобедимы» — это, конечно, эхо из прошлых лет. Но это помогло стране выстоять в самые суровые испытания. Не пора ли поднять упавшее знамя?
