Первый большой успех Альбине принес проект «Каэгха», отмеченный Премией Кандинского. В его основу лег дневник соседки девушки по общежитию – Екатерины Устюжаниновой, которая в 2013 году убила офицера ливийской армии в отместку за казнь Каддафи. Записи в ЖЖ она вела под псевдонимом Каэгха (понятие из вымышленных миров Лавкрафта). Что заставило студентку истфака, мастера спорта международного класса по пауэрлифтингу, бросить все, уйти в академический отпуск и уехать в Ливию в 2011 году? Что творилось голове девушки, совершившей убийство в 25 лет? Зачем ей понадобилось стать участником чужой политики? Проект Альбины Мохряковой, которая не просто знала, а делила быт с Устюжаниновой, стал своеобразным ответом на эти вопросы. Как любое искусство, он не прямой и не однозначный. 16-минутное видео «Каэгха» — это метафорический спектакль. Погружение в подсознание Кати через ее рассказы и рисунки, созданные задолго до преступления, и переосмысленные в концептуальную пьесу, где есть ад, чистилище и рай. Зритель словно оказывается на суде, где демоны вершат судьбы на странном языке, в котором смешивается дантевская поэтика, мат и лексика мрачных миров Лавкрафта…
Впрочем, у Мохряковой есть и другие работы, полные психологизма и вызывающие смешанные чувства. Видеоинсталляция «Лед» – как раз такая. На диких пляжах Крыма, где давно существует культура сезонных нудистских поселений, Альбина сняла несколько документальных сюжетов: обнаженные люди танцуют, обмазывают друг друга глиной, имитируют секс, повторяя странные ритуальные фразы. Позже Мохрякова устроила на побережье вернисаж, гости которого, напротив, вели себя, как подобает в светском обществе. Получилась натуральная физика – теория относительности о человеческих отношениях, природе телесности и карнавальной культуре.
Вопросам принятого и допустимого посвящено видео «Крокодил», на котором зритель видит художницу в образе теннисистки. За кадром слышим сообщения от навязчивого поклонника, некого посетителя выставки современного искусства. А девушка вместо ответа посылает мяч. Образ медийного секс-символа, в котором предстает Альбина, заставляет задаться вопросами: почему зачастую общество осуждает и обвиняет в умышленном соблазнении насильника/преступника, если оно само придумало «правила игры»?
Незадолго до пандемии Альбина сделала свой первый проект, материалом для которого послужили таблетки. На парижском вернисаже она выкладывала из них на столе красивый узор, и предлагала всем желающим повторить опыт. Это своего рода терапия – попытка избавиться от стресса с помощью ритуала. Во время самоизоляции Альбина продолжила эксперименты с таблетками. Например, сделала фото, где все ее лицо закрывают пилюли. Теперь тема болезней, вызванных и эпидемией, и стрессом, связанным с изоляцией и ее последвиями, явно будут в тренде. Неожиданно для себя Альбина попала в самую точку, возможно, став предтечей и предсказателем нового веяния в современном искусстве.
– Какова ваша личная территория творчества? Какое это пространство, его настроение, напиток? Имеет ли значение размер, цвет стен, вид из окна, отсутствие (или присутствие) дополнительных атрибутов (может быть, книг)?
– Я занимаюсь видео, фотографией и перформансом. Поэтому чаще всего я делаю проекты вне мастерской или дома. Хотя мечты о мастерской, наверное, есть у каждого художника. Сразу представляются французские или нью-йоркские студии с большими окнами, белыми стенами и приятным хламом, который создает атмосферу. Крутятся пластинки, в гости приходят красивые и умные люди, и ты счастлив, что вокруг тебя происходит что-то важное. И казалось, что все это воплотится в мастерской, которую предоставил музей Гараж, но все встало на паузу. Сейчас, во время самоизоляции, я организовала себе комнату, которую иронично называю “кабинетом”. Каждое утро я готовлю кофе и говорю своему другу, “Ну все, пока! Я пошла работать в кабинет”. Это слово нас веселит.
Для меня территория творчества, в первую очередь, это комфорт: хороший свет, большой стол, удобное кресло и дополнительный экран. Затем атмосфера. Кажется, мне удалось в маленькой, советской квартире, с невысокими потолками и старыми окнами, создать “творческую” атмосферу. С помощью моих рисунков и книг у меня есть иллюзия мастерской, и мне это нравится.
Также для меня важен запах в пространстве, где я работаю. Я использую аромалампу, чтобы расслабляться или наоборот концентрироваться. Обычно я использую эфирное масло можжевельника, с ним я моментально попадаю в лес. И последним приятным компонентом моей импровизированной студии стал вид из окна. Мне повезло, я живу на 9м этаже и передо мной открытый горизонт невероятных рассветов и закатов. И несмотря на то, что рядом недостроенное здание, этот вид каждый день дарит новое впечатление.
– Важно ли для вас одиночество во время работы в мастерской? Можете ли вы работать, если рядом находится кто-то еще?
- Если я монтирую, выставляю свет для фотографии или пишу сценарий, важно чтобы никого не было. Люблю тишину и одиночество.
– Как долго вы можете оставаться в мастерской наедине с собой? Несколько дней, недель, месяцев и не выходить в белый свет?
– Долго. Иногда из-за этого возникают проблемы, так как я пропускаю много вернисажей и встреч с друзьями или коллегами. Поэтому, в каком-то смысле, режим самоизоляции позволил мне быть самой собой и насладиться уединением. В том числе это помогло определиться сразу с несколькими проектами и принять решение, в каком направлении я хочу работать дальше. Понять, что мне по-настоящему интересно и что для меня ценно. Но я не интроверт, я люблю вечеринки: классную музыку, танцы, наряды, люблю модные эвенты, люблю прогулки и пикники. Поэтому долгое уединение можно компенсировать веселой вечеринкой!
– Как важно для вас питание, когда приходит вдохновение? Есть ли у вас свои рецепты для подогревания творческой активности?
– Люблю кофе, вино, рыбу, овощи и сыр. Моя мечта – средиземноморская кухня каждый день. Уверена, я была бы счастлива, если бы это было доступно. Но для поддержания себя в рабочем тонусе всегда помогает кофе или минеральная вода с лимоном. Во время длительного монтажа постоянно покушаюсь на сладкое и чипсы.
– Говорят, что многие художники работают в «измененном состоянии»? Так ли это для вас? Что вам помогает погрузиться в него?
– Это неправда. Я не знакома с такими художниками, кто работает в “измененном состоянии”. Для некоторых даже алкоголь неприемлем во время работы, потому что необходима концентрация как ума, так и тела. Если понимать вопрос про “измененное состояние” как что-то особенное вне стереотипов, то его невозможно достичь самому. Оно приходит извне, спонтанно. Просто много работаешь и в какой-то момент происходит что-то особенное. У меня это так.
– Человек для того, чтобы прожить в квартире несколько месяцев должен закупить продукты. А что должно быть в вашей мастерской на два месяца кроме продуктов? Конкретно – какие это материалы?
– В данный период времени это должны быть таблетки разных цветов и форм. Так как я работаю над новым проектом “MAYBE THERAPY?” – история про антидепрессанты и разные виды терапии. Моим материалом стали таблетки. Я из них делаю маски, объекты, картины. Пока этого достаточно.
– Как, по-вашему, массовая самоизоляции изменит наш мир? Повлияет на сознание художника и восприятие зрителя? Как скажется на культуре?
В период самоизоляции я участвовала в онлайн-выставке в музее MG+MSUM в Любляне. Для меня это был положительный опыт как для художника и зрителя. Как художнику, мне было радостно оказаться в компании звезд из мира современного искусства, а как зрителю понравилось, что я потратила меньше времени и увидела большее новых работ. Можно ли сказать, что теперь онлайн победит реальные выставки? Нет. Буду ли я делать новые проекты для онлайн? Да. Можно ли представить, что кино станет только в жанре скринлайф, а театральные постановки будут в конференции ZOOMа? Представить это можно, но, кажется, пока это будет не так часто. Людям необходима тактильность и присутствие. В этом наша природа. Мне кажется, большим преувеличением, что мир после пандемии не будет прежним. Возможно, мир может стать еще хуже, откатившись на пару десятков лет назад. Конечно, это мое личное ощущение. Но неоспоримый факт, что пандемия нанесла урон российской культуре. Мы видим, что деятели искусства первыми пострадали: кто-то остался без выставок/работы, а кто-то и вовсе без денег для существования. Деятели искусства и культуры социально не защищены. Возможно, выставок и фильмов станет еще меньше, так как не будет финансирования, к этому надо быть готовым. Хотелось бы закончить на позитивной ноте. Художники с богатым воображением всегда работали в сложные времена и спасались творчеством, поэтому остается ждать новых произведений искусств, созданных во время или после пандемии.