– Юрий Николаевич, боевые действия на Украине, похоже, буквально перевернули прежние представления как минимум о тактике. Может, дроны отменят и само военное искусство?
– Военное искусство отменить нельзя. Его можно изменить, что, собственно, и происходит буквально у нас на глазах. Сейчас воевать по-новому учатся все – и генералы, и солдаты, как российские, так и иностранные. И это при том что учебники еще не написаны. Мы столкнулись с целым рядом вызовов, на которые отвечать приходится не в тиши уютных кабинетов, а прямо на поле боя.
– Сам факт появления дронов – уже вызов?
– Безусловно. Миниатюризация и удешевление элементной базы, развитие сетевых решений ведут к тому, что в боевых действиях участвуют настоящие полчища дронов самых многообразных видов, форм, размеров и назначений. Основную их часть составляют все более малые и дешевые, но все более дальнодействующие и автономные беспилотники, которые сочетают возможности разведки и поражения. Тактическое поле боя и тылы на десятки километров от линии боевого соприкосновения становятся, по сути, «зоной смерти». Естественно, что первоочередная задача - противодействие им. Вооруженная борьба превращается в первую очередь в схватку за «дроновое превосходство». Соответственно, и организация войск должна соответствовать целям и задачам борьбы за такое превосходство.
– Что самое опасное в дронах?
– Их вездесущность. И западные военные эксперты, и российские указывают на опасную прозрачность поля боя, по сути, полное развеивание «тумана войны». Далее эта особенность будет только усугубляться за счет развития как беспилотных, так и космических (боевые космические аппараты, в сущности, тоже дроны) и сетевых информационных решений. Генерал армии Юрий Балуевский, начальник Генерального штаба ВС РФ в 2004–2008 гг., и директор Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов считают, что совершенствование средств наблюдения, датчиков, вычислительных мощностей, информационных сетей, способов передачи и обработки данных и ИИ создаст в перспективе единую глобальную наземно-воздушно-космическую информационную среду – так называемое «информационное боевое пространство», что обеспечит и все более расширяющуюся единую тактическую, оперативную и стратегическую прозрачность. То есть речь идет о стирании границ боевых действий на тактическом, оперативном и стратегическом уровнях.
- Как из-за этой «прозрачности» поля боя в ходе СВО на Украине изменился сам облик военного конфликта?
– По мнению Юрия Балуевского и Руслана Пухова, в основе этого нового облика - прежде всего высокая рассредоточенность и весьма низкая плотность сил и их боевых порядков: «Кардинально возросшие возможности разведки, обнаружения, целеуказания и высокоточного поражения определяют значительно более высокую уязвимость как группировок войск от уровня тактических подразделений до оперативных и оперативно-тактических соединений, так и отдельных объектов боевой техники».
«Результатом, – продолжают эксперты, – становится невозможность скрытной переброски и сосредоточения сил и средств на направлениях концентрации основных усилий, что принципиально меняет саму философию применения войск. Главным в информационном боевом пространстве в ходе СВО стало внедрение и массовое применение Интернета на основе системы Starlink. Впервые в истории реализованы общедоступная, быстрая и достаточно защищенная информационная сеть и система информационного обмена данными. Эта технология позволяет подключать все звенья управления вплоть до низших и обеспечивает связь и руководство полем боя вне зависимости от дальности».
«Последнее стало революционизирующим для осуществления навигации беспилотными средствами, позволив впервые массово обеспечить применение даже небольших беспилотных средств на теоретически неограниченную дальность, – заключают эксперты. – Этот же результат, хотя и с меньшей эффективностью, обеспечивается при использовании коммерческих сетей сотовой связи для управления БПЛА».
Эксперты считают, что следующим этапом информационной революции на этом треке станет интеграция спутниковых и сетевых сотовых решений, которая позволит обеспечить глобальный спутниковый информационный обмен посредством обычного мобильного телефона и соответствующих сверхмалогабаритных устройств связи.
- То есть связь – нерв армии – будет неограниченно доступна для каждого бойца?
– Да, и это приведет к взрывному расширению возможности армии, сверхминиатюризацию систем связи, обеспечивающих неограниченное по дальности управление войсками, включая беспилотные средства и высокоточное оружие. Это значительно повысит возможности «дистанционного» ведения войны.
Эксперты разъясняют, как информационная революция меняет формы и облик боевых действий: «Прозрачность поля боя, целеуказание в реальном времени ведут к упразднению необходимости огня в прямой видимости в пользу огня с закрытых позиций. На протяжении столетий огонь в прямой видимости составлял основу поражения, и именно вокруг обеспечения его эффективности, по сути, строились основы тактики. Теперь не нужно видеть противника прямо перед собой, цели могут обнаруживаться на любом удалении и поражаться высокоточными средствами (в первую очередь дронами), запускаемыми вне прямой видимости противника. Живучесть и боевая устойчивость любых удаленных рассредоточенных средств для ведения огня с закрытых позиций и их расчетов намного выше любого оружия для ведения огня в прямой видимости. Это ведет к фундаментальному изменению планирования всей системы осуществления огневого поражения противника».
- Получается, что привычные средства поражения стремительно устаревают?
– Получается что так. Например, Юрий Балуевский и Руслан Пухов говорят о кризисе танковых войск и артиллерии: «Танк является основным средством огня в прямой видимости, по сути, он и был разработан в качестве защищенной платформы для ведения такого огня. Сейчас он оказывается легко обнаруживаемой и легко поражаемой целью с малоэффективной системой оружия для поражения в пределах прямой видимости. В результате танк утратил значение некогда главного средства прорыва и маневра армии».
«Попытки повышения выживаемости и боевого потенциала танка путем оснащения его комплексами активной защиты, БПЛА и дальнобойного вооружения не выглядят пока адекватными с точки зрения критерия «стоимость – эффективность». Не ясно, какую пользу на поле боя принесет уязвимая и ограниченная по возможностям вооружения машина, приближающаяся по стоимости к самолету-истребителю. Что касается танка как носителя БПЛА или средств загоризонтного высокоточного поражения, зачем для этого явно избыточный с точки зрения защиты и массы танк в качестве платформы? Ответов на этот и другие вопросы нет», – признают эксперты.
«Можно констатировать и кризис артиллерии, – продолжают они. – Военный конфликт на Украине, казалось бы, вернул артиллерию с неуправляемыми боеприпасами на пьедестал «бога войны». Однако за этим проглядывает спорность применения дорогостоящих орудий с большим расходом весьма дорогостоящих боеприпасов для решения огневых задач, которые можно решить на «прозрачном» поле боя дронами и другими высокоточными средствами. Принципиальным требованием к современной артиллерии является повышение дальности стрельбы, однако эффективное поражение на значительных дистанциях требует управляемых высокоточных выстрелов (в том числе ракетных). Закономерный вопрос: рационально ли использование громоздких артиллерийских систем в качестве платформ для пуска таких боеприпасов?».
При этом надо учесть, что беспилотники находятся пока только в самом начале своего развития. И они уже воздействуют на такой ключевой фактор, как сосредоточение сил и средств, и, по сути, сделали ненужным тактическое маневрирование силами и средствами для обеспечения поражения.
- Меняется само представление о механизированной войне?
– У экспертов складывается мнение, что попытки совместить реалии перехода к «цифровой» и «дроновой» войне с условиями войны механизированной, например, сохраняя прежнюю роль танков и танковых частей, будут вести только к снижению эффективности вооруженных сил, их несоответствию новым условиям боевых действий, ненужным затратам и потерям.
Сегодня закупки FPV-дронов достигли сотен тысяч единиц в месяц для каждой из сторон, что сопоставимо (если уже не превышает) объемы производства артиллерийских выстрелов. FPV-дроны, нападая буквально роями на любого замеченного бойца, превратились в главное оружие поражения не только техники, но и личного состава. По российской статистике, на начало 2025 г. на беспилотники приходилось более 70 процентов поражений бойцов. Дальность применения постоянно растет и уже превышает десятки километров (свыше 50 км), что делает возможным их использование для контрбатарейной борьбы, поражения коммуникаций, вторых эшелонов противника и изоляции района боевых действий. В дальнейшем следует ожидать перехода к групповым и роевым решениям, включая возможность управления значительными группами БПЛА одним оператором, создание БПЛА с программно-аппаратным блоком, позволяющим применять поражающие средства без участия оператора.
Эксперты выделяют три важнейших фактора войны дронов и их влияния на организацию и боевое применение войск. Первый – это требование крайней рассредоточенности сил и средств при очень низкой плотности боевых порядков кардинально изменит организацию войск и их взаимодействие.
Второй фактор: резкое увеличение глубины поражения противоборствующих сторон и их средств вплоть до оперативной глубины. «Зоны тотального истребления» в ближайшее время достигнут многих десятков километров. Что создает невозможность маневрирования и сосредоточения войск даже в своей оперативной глубине.
И третье. Военный конфликт продемонстрировал, как отмечают эксперты, «трудноразрешимую проблему обеспечения войск, для снабжения которых сейчас используются легко уязвимые транспортные средства, которые сравнительно легко поражаются противником (проблема назревала очень давно, но игнорировалась еще советскими стратегами). В условиях «дроновой войны» и огромных «зон тотального поражения» сил и средств на всю оперативную глубину проблема снабжения в оперативном, тактическом и «микротактическом» («последняя миля фронта») отношениях становится колоссальной и потребует нетривиальных и революционных решений».
- Организационно-штатная структура войска должна кардинально измениться?
– Полагаю, это неизбежно. На смену прежней структуре придет, как считают эксперты, сочетание штурмовых частей и беспилотных систем и средств огневого поражения (вплоть до уровня отделения и взвода) не только с дронами, но и, например, с ракетами с волоконно-оптическим наведением, а также разнообразных средств борьбы с беспилотными системами и их подавления (от уровня каждого бойца и каждой машины до специальных частей). Все эти силы должны иметь максимально интегрированные сетевые средства, обеспечивая наведение огня «старших уровней» и авиации.
Задачей войск станет достижение «дронового превосходства» и затем его обеспечение, считают эксперты. Продвижение пехоты на поле боя должно осуществляться с помощью комбинации средств в зависимости от обстановки, включая пеший порядок, мотоциклы, легкие машины-транспортеры, бронированный автотранспорт, а также высокозащищенные БМП с высокой огневой эффективностью.
- На смену танкам придут боевые машины пехоты? Равноценная ли это замена?
– Как говорил Наполеон, бой покажет. Но БМП вполне могут стать основой бронетанкового вооружения и технического оснащения Сухопутных войск. Сочетание высокой защиты с умеренной массой потребует меньшего уровня танкотехнического, инженерного и прочего обеспечения. Хотя эксперты не исключают, что тяжелые БМП/БТР с массой как у основных танков тоже можно рассмотреть, их чрезмерная масса и стоимость, на их взгляд, заставляют отдавать предпочтение «компромиссным» машинам «средней» массы – 30–40 тонн, вроде М2 Bradley, очень неплохо показавшей себя на Украине. Оснащение таких машин средствами борьбы с дронами, в первую очередь активными, в сочетании с круговой защитой и мерами по улучшению живучести (отделение боекомплекта, вынос топлива и пр.) позволит обеспечить им повышенную выживаемость на поле боя даже «дроновой войны», но сохранить статус «расходного материала», пригодного для массового производства. Вопрос создания частей таких БМП (придание им штатных пехотных отделений или, наоборот, организация БМП только как «групп такси») требует отдельного рассмотрения.
Насчет равноценности замены - вместо танков в составе пехотных частей можно массово задействовать тяжелые инженерно-штурмовые машины разминирования. То есть боевые платформы с максимальной защитой, как конструктивной, так и активной противодроновой. Значительное вооружение им не нужно, поскольку будет только снижать их живучесть.
Войска должны иметь адекватное (тыловое, техническое и др.) обеспечение, - что, собственно, само по себе является азами. Но в условиях современной войны обеспечение уже само является, по сути, формой боя с постоянным противодействием атакам противника, и оно должно иметь соответствующую организацию и технику (в том числе безэкипажную).
– Армия перестанет быть жестко разделенной на рода войск?
– Скорее всего, перестанет, хотя это и спорно. Она должна быть максимально унифицированной интегрированной многофункциональной силой, способной действовать в любых современных условиях войны. Кстати, эксперты обратили внимание на пост украинского ресурса DeepState, описывающий «новую пехотную доктрину» ВС РФ, где выделены четыре ключевых аспекта тактических изменений с российской стороны: «Первый. Увеличение использования наземных робототехнических комплексов, крылатых барражирующих боеприпасов и тяжелых FPV, что ведет к «роботизации некоторых процессов боя». Сейчас задачу штурмовых действий и огневого воздействия пытаются полностью переложить на беспилотники для недопущения обнаружения штурмовых групп.
Второй. Переход к действиям большого количества «рассеянных», минимальных по размеру групп численностью всего по 2–4 человека.
Третий. Минимизация стрелковых боев и лобовых атак позиций и в целом сближения пехоты с противником, перекладывание основной роли огневой поддержки штурмовиков на дроны.
Четвертый. Широкое применение тактики медленного, «ползучего» просачивания или обхода основных позиций противника небольшими группами, в том числе с применением маскировочных средств (плащ-накидки и т.д.), с проникновением как можно глубже в тыл, поиском и нейтрализацией операторов дронов, минометных расчетов и т.д.».
В общем, время «больших батальонов» прошло. Дивизии, бригады, полки становятся не боевыми построениями, а административными структурами.
– Главным фактором, решающим ход и исход войны, теперь становится развитие вычислительных мощностей?
– И это неизбежно. Страна, не способная совершенствовать и развивать вычислительные мощности, обречена на отставание в военном деле. Вот только один аспект: в числе прочих, могут качественно возрасти возможности противодействия традиционным средствам ракетно-ядерного нападения, то есть системы противоракетной обороны выйдут на новый уровень. А это уже чревато риском обесценивания ядерного оружия и ядерного сдерживания в принципе. Для России главное – не опоздать в этой цифровой гонке.