«Жаль, автомата не было»
О нескольких эпизодах, связанных с Ф.Д.Бобковым, корреспонденту «МК» довелось узнать от ветерана КГБ — полковника в отставке Дмитрия Ковалева, служившего раньше в одном из отделов 5-го управления.
— Когда в 1970-е благодаря великолепной творческой триаде — поэту Андрею Вознесенскому, композитору Алексею Рыбникову, режиссеру Марку Захарову — появилась в «Ленкоме» рок-опера «Юнона» и «Авось», проблем с ее легализацией было предостаточно. На одном из первых, проведенных в закрытом режиме, предварительных показов побывал знаменитый модельер Пьер Карден, который после спектакля заявил: «Я это беру и приглашаю всю труппу в Париж».
Возникала пикантная ситуация: «экспортная» рок-опера есть, но она пока является фактически подпольной! Председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов подключил к решению проблемы начальника 5-го управления Филиппа Денисовича Бобкова. А тот поступил просто: встретился с представителями Министерства культуры.
«У вас конкретные претензии к опере «Юнона» и «Авось» есть?» — «Нет!» — «Вам что-то в ней не нравится? Все плохо? Но, может быть, есть и позитивные моменты?»
Встает минкультовский «инспектор» и докладывает генералу: «Нам понравилось, как отражен образ… — тут он начинает судорожно листать свой блокнот, — образ… Казанской Богоматери».
Бобков: «Вот видите! Значит, отпускаем «Ленком» в Париж».
Сухой голос из зала: «Только чтобы никаких встреч с Любимовым!» (опальный главреж Таганки тогда жил за границей).
Бобков: «За это можете не волноваться».
В итоге театр Марка Захарова повез свой новый музыкальный спектакль во Францию, где «Юнону» и «Авось» ожидал шумный успех.
А вот совсем иное. Весной-летом 1989-го в Узбекской ССР произошли события, получившие позже название «ферганских». Это был один из первых крупных межэтнических конфликтов на территории Союза. Тогда пострадали десятки тысяч ни в чем не повинных людей, живущих в Узбекистане много лет, — турок-месхетинцев, которых депортировали в Среднюю Азию из Месхетии, что на юге Грузии, в 1944 году по приказу Берии. Сначала они жили как спецпоселенцы, а в 1956-м были освобождены из-под административного надзора. Однако реальной возможности вернуться туда, откуда высланы, не получили.
Причина погромов 1989 года до сих пор не совсем ясна. А тогда, в разгар событий, важно было как можно скорее навести порядок. Наша оперативная группа 5-го управления КГБ вылетела в Узбекистан в конце мая, как только поступили сообщения об инцидентах в городе Кувасае, где происходили массовые драки между турецкой и, с другой стороны, узбекской и таджикской молодежью.
3 июня беспорядки вспыхнули в поселке Ташлак. Там собралась толпа парней, которые начали избивать турок, поджигать их дома. Аналогичные инциденты начались в Маргилане. В Фергане группы погромщиков останавливали машины, автобусы и искали в них месхетинцев. В Коканде нападающие действовали особенно активно. 7 июня из ближайших сельских районов в город на грузовиках, автобусах съехалось больше 5000 человек. В течение этого и следующего дня участники беспорядков смогли захватить несколько предприятий, железнодорожный вокзал, а также горотдел милиции, освободив из следственного изолятора 68 заключенных… Лишь к середине июня удалось прекратить массовые беспорядки и взять ситуацию под контроль.
Между тем в других регионах страны про эти столкновения ничего толком не знали. Первая информация об инциденте появилась в СМИ лишь 6 июня. На проходившем тогда Съезде народных депутатов 1-й секретарь ЦК компартии УзССР Рафик Нишанов говорил, что все началось на базаре «из-за тарелки клубники»…
В Фергане, в кабинете срочно прибывшего туда с началом «горячих» событий 1-го зама Андропова Филиппа Бобкова, раздался звонок по телефону ВЧ. Кремлевский чиновник предложил «снизить политический масштаб», переквалифицировав статью «массовые беспорядки» на «хулиганство» и передав все дела в МВД.
В данной ситуации сыграла роль выдержка Филиппа Денисовича. Ровным голосом генерал сообщил звонившему: «Насколько мне известно, вечером есть авиарейс Москва — Фергана. Вы успеете. Прилетайте. Передо мной тут лежит альбом, подготовленный прокуратурой, — 109 трупов. Посмотрите его и видеозаписи, как разгромили четыре отдела внутренних дел… А сколько сожгли домов турок-месхетинцев, подсчитаем точно к вашему приезду. Тогда и можно будет принимать решение — о «хулиганстве»…»
Больше из Москвы с советами типа «есть мнение» никто не звонил.
Бобков в этой сложной ситуации держался уверенно. Даже шутил. Ему доложили о том, что один пожилой месхетинец в окрестностях Ферганы, когда к нему в дом пытались ворваться погромщики, открыл по ним огонь из двустволки, уложив нескольких нападавших. Генерал прочитал это сообщение и произнес: «Жаль, у него автомата не оказалось…»
Захват по команде «000»
— Филипп Денисович имел прямое отношение к нескольким спецоперациям, получившим впоследствии немалую известность. Одна из них связана, например, с событиями, которые легли в основу знаменитого сериала «ТАСС уполномочен заявить» — о поимке завербованного американцами агента по кличке Трианон. Именно Бобков осуществлял общее руководство финальной частью этой эпопеи. Речь идет о задержании с поличным американского дипломата, пытавшегося взять из тайника на железнодорожном мосту «закладку», якобы оставленную Трианоном. Наверняка зрителям запомнился драматизм событий, показанных в фильме. Реально это происходило поздним вечером 15 июля 1977 года, однако шпионское задание выполнял не мужчина, как в кино, а женщина — сотрудница ЦРУ Марта Петерсон.
Она тщательно готовила акцию по тайной выемке контейнера. Многократно проверялась, петляя по городу, нет ли за ней «хвоста», кроме того, у нее на теле был спрятан хитрый радиоприбор, специально настроенный, чтобы выявлять переговоры на волне нашей «наружки». Однако он упорно молчал. Убедившись в своей безопасности, Петерсон отправилась к «схрону». На самом деле все это время она находилась «под колпаком». Почему же меры предосторожности «сотруднице посольства» не помогли?
Во-первых, в операции было задействовано большое количество чекистов — почти 100 человек. Часть из них, оставаясь незамеченными, контролировала перемещения Марты по городу, другая, тоже многочисленная группа, надежно замаскировавшись, поджидала вражеского агента возле вычисленного заранее тайника на мосту через Москву-реку.
А во-вторых, американский чудо-прибор не сработал, так как ему просто нечего было «ловить». Ведь по приказу Ф.Д.Бобкова для всех оперативников ввели строжайший режим радиомолчания. Лишь в самый последний момент в эфире прозвучал единственный сигнал «000», что означало команду «Захват».
Так было. И мы, сотрудники 5-го управления, гордились своим шефом, который проявил себя в «деле Петерсон» не только как знающий руководитель, а еще и как настоящий классный опер!
И другой эпизод, тоже подтвердивший, что Бобков, даже занимая долгое время самые высокие должности в комитете, сохранил замечательные навыки работы «на земле». Он связан с инцидентом, произошедшим в столице 8 января 1977 года. Тогда взорвалась бомба, заложенная террористами в урну рядом с магазином на улице 25 Октября — нынешней Никольской.
Нас, молодых сотрудников, срочно выдвинули на место происшествия. Вскоре туда прибыла группа начальников с Лубянки, среди них и Бобков. Другие руководящие товарищи постояли у входа в гастроном №5, где прогремел взрыв, обменялись мнениями и двинулись обратно, на площадь Дзержинского. Остался лишь Филипп Денисович. Он прошел по ступенькам магазина, посмотрел на урну, в которой «рвануло», повернулся к зданию Историко-архивного института, расположенного через улицу, потом поднял взгляд наверх, на институтскую крышу, о чем-то подумал…
Вечером у здания МИАИ можно было увидеть странную картину. Стоят три походные армейские кухни, а в них плавится снег, который специально присланные солдаты сгребают на крыше института и приносят в носилках. Удивленным пешеходам объясняли, что снимается фильм «про войну». На самом же деле…
Террористы заложили фугас в урну у входа в магазин. Но урны в то время были солидные, литые, поэтому толстые стенки выдержали взрыв, который ушел направленно к небу. Это позволило избежать жертв среди прохожих. Части конструкции бомбы взрывной волной тоже унесло куда-то вверх. Бобков понял, что они могли оказаться на заснеженной крыше института. Филипп Денисович приказал снег оттуда снять, переплавить. И — успех! В талой воде была найдена стрелка от будильника, который террористы использовали в качестве таймера. Удалось выяснить, что такие часы делает завод в Ереване. Тогда и появился «армянский» след у теракта. Потянув за эту «ниточку», «конец» которой нашелся благодаря Бобкову, через некоторое время чекисты смогли выйти на преступников — группу лиц из так называемой «Национальной объединенной партии Армении». Именно они устроили серию взрывов в Москве.
Конкурс анекдотов
— Бобков всегда очень строго относился к выбору методов работы с выявленными антисоветскими группами. Предложения некоторых горе-оперативников типа «напоить и подложить» у него не проходили.
В конкретных делах, особенно при реализации оперативных планов, начальник 5-го управления требовал от сотрудников нетривиальных подходов, но без нарушения УК. Он заставлял подчиненных действовать в тесном контакте со следственным отделом КГБ и скрупулезно выполнять его установки по созданию доказательной базы, причем, прежде всего, вещественной.
Филипп Денисович учил нас: «Если в результате разработки выходишь на предложение о применении норм уголовного законодательства, то это надо делать не на основе показаний других лиц в отношении объекта или даже его личных показаний, а только на основании вещественных доказательств...» От генерала услышали и такую фразу: «Рецидивы 37-го года никогда не должны повториться».
По поводу анекдотов и антисоветских стишков, за которые кого-то в советские годы якобы привлекали к уголовной ответственности, Бобков высказался четко: «Не было такого в нашей практике. Репрессивные меры если и применялись, то лишь в случаях серьезных противоправных действий. Но и в таких ситуациях несовершенное законодательство связывало нас по рукам и ногам. Особенно формулировки статьи 58-10 и 70-й УК РСФСР, в которых упоминалась лишь одна форма подрыва власти — антисоветская агитация и пропаганда. Под нее подпадали и создание подпольных антигосударственных группировок, и изготовление, распространение антисоветских листовок, и организация нелегальных типографий — одним словом, самые разнообразные правонарушения...»
Тут вспоминается интересный эпизод в тему.
Бобкову рассказали, что в преддверии 100-летия Ф.Э.Дзержинского появился новый шедевр устного народного творчества. Мол, по случаю столь знаменательной даты КГБ объявил конкурс на лучший политический анекдот. А награды такие: за 3-е место — 10 лет, за 2-е — 15 лет, а победителя ждет встреча с юбиляром.
Филипп Денисович рассмеялся и говорит: «А что? Интересное предложение. Может, нам и впрямь объявить какой-то конкурс?.. Только без премий…» О выявлении авторов анекдота и наказании распространителей даже речи не возникло.
На фронтах «тихой» войны
— Филипп Денисович Бобков родился в украинском селе Червоная Каменка в семье землемера, — рассказывает историк, полковник в отставке, эксперт Фонда национальной и международной безопасности Олег Хлобустов. — Начало Великой Отечественной застало его на Донбассе. Оттуда подросток вместе с отцом осенью 1941-го уехал в Сибирь. Бобковы оказались в промышленном городе Ленинск-Кузнецкий. Филипп поступил работать на одно из предприятий, быстро стал там комсоргом, а уже в январе 1942 года был избран 2-м секретарем горкома комсомола. В сентябре, когда из добровольцев формировалась Кемеровская дивизия, он смог записаться в ее ряды (парню даже 17 лет не исполнилось, но ухитрился подправить цифры в документе). Так и попал Бобков в действующую армию. Воевал на Западном, 2-м Прибалтийском, Ленинградском фронтах. Получил несколько ранений, награжден орденом Славы, двумя медалями «За отвагу»…
Вскоре после Победы в жизни командира взвода гвардии старшины Филиппа Бобкова произошла резкая перемена. Будучи, что называется, замечен представителями соответствующих органов в армии, которые выбирали среди военнослужащих тех, кто отвечал требованиям, предъявляемым чекистским кадрам, он получил назначение в Ленинград — учиться в школе военной контрразведки СМЕРШ. По окончании курса в 1946-м свежеиспеченный лейтенант был направлен в центральный аппарат МГБ. Так началась его служба в системе госбезопасности, где он прошел путь от оперуполномоченного до руководителя одного из самых важных подразделений и стал в конце концов 1-м заместителем председателя комитета.
На протяжении почти полутора десятилетий Филипп Денисович руководил 5-м — «идеологическим» — управлением КГБ СССР, созданным по инициативе Ю.В.Андропова летом 1967 года. В последующем как только ни называли его злые языки: «управление по работе с интеллигенцией», «управление по борьбе с интеллигенцией», «управление по борьбе с диссидентами»…
На самом деле мало кто из «посторонних» задумывался о важности задач, которые были поставлены перед этим управлением, о роли диссидентства в тех же самых идеологических диверсиях. А это существенный вопрос. То, что у нас именовалось обычно идеологическими диверсиями, на Западе называли иначе — идеологической войной. А ее суть почти неразделима с другой «тихой» войной против СССР — психологической. Целью последней являлось именно достижение политических результатов.
Филипп Денисович называл возглавляемую им «пятерку» управлением политической контрразведки.
В КГБ Бобков имел огромнейший авторитет. Он не был, как некоторым могло показаться, «упертым» жестким руководителем, скорее наоборот, не являлся сторонником бездумно махать шашкой налево и направо.
Секретное фото Гагарина
— Филиппу Денисовичу довелось принимать участие, руководить многими операциями, среди них весьма резонансные, а порой и очень необычные.
В числе первых крупных дел, расследованных им, — история с поставками в Союз из Америки важнейшего стратегического сырья — никеля. Его везли к нам с самого начала войны в обход строгостей американского законодательства. Оформлялось все через подставных лиц и подставные фирмы, а организаторами операции являлись сотрудники советских спецслужб, нелегально работавшие в Нью-Йорке. Впоследствии им предъявлено было у нас обвинение: мол, организовали эти поставки, преследуя собственные корыстные цели. Однако Бобков смог во всем разобраться и доказал, что «изменники Родины» на самом деле выполняли важное задание руководства.
Генерал (впрочем, тогда еще полковник) Бобков вошел в историю как человек, «познакомивший» весь мир с первым космонавтом Земли. Именно Филипп Денисович в знаменательный день 12 апреля 1961 года, сразу после объявления по радио о старте пилотируемого корабля на орбиту, по предварительному согласованию со своим руководством и с военной контрразведкой предоставил для корреспондентов СМИ фотографии Юрия Гагарина. На тот момент даже ведущие советские газеты, телевидение, отдел печати МИД не располагали фото Юрия Алексеевича, никто не знал, как он выглядит. Бобкову выпало и дальше в некоторых ситуациях «опекать» Гагарина: именно под руководством Филиппа Денисовича организовывали пресс-конференции космонавта №1 во время его зарубежных турне.
В круг вопросов, которыми занималась идеологическая контрразведка, входила и необходимость «присматривать» за творческими союзами, деятелями науки и культуры, спортсменами… Пришлось немало заниматься проблемами, связанными с проявлениями диссидентства. Порой по этой части власти принимали весьма жесткие решения. Уже годы спустя в мемуарах Бобков признал, что не всегда они были полностью оправданы сложившейся ситуацией. Он выразил сожаление по поводу предпринятой в 1980-м высылки академика Сахарова в Горький.
«Второй человек» в КГБ прослужил на этом высоком посту вплоть до начала 1991 года. Многие из произошедших к тому времени перемен в стране, по мнению Филиппа Денисовича, вели к разрушению прежде могучей страны. Однако, как видно даже из процитированного выше фрагмента воспоминаний генерала, его позиция не находила понимания у новых властей во главе с Горбачевым. 29 января состоялась последняя встреча опытнейшего чекиста с генсеком в Кремле. Их разговор в итоге не дал положительного результата, а потому Бобков заявил о решении уйти из органов. Уже вскоре Горбачев подписал указ об освобождении его от занимаемой должности.
Бывший зампред КГБ прожил долгую жизнь. Его не стало летом 2019-го. На похоронах известный политик Владимир Жириновский сказал: «Филипп Денисович Бобков — это наша эпоха, наша история… Человек, который столько сделал для обеспечения безопасности России!»