В этом мы схожи с европейцами. В России происходит тот же самый процесс, утилизация среднего класса, разве что изначально у нас его представителей было меньше и возник он уже после распада СССР, то есть 30 лет назад.
По данным Росстата, за 2024-й год средний класс составляет в РФ около 10% населения, в ЕС — до 40%.
Мир стал другим. Средний класс — бизнесмены средней руки, менеджеры всех уровней, IT-специалисты, банковские служащие – первыми пали жертвой неотвратимых перемен. Те, кто планировал свое будущее и будущее своих детей, кто имел хорошее образование, накопления, собственность и надеялся в этой жизни только на свои силы.
Социальная страта, которая знала и умела ценить свои права, сегодня находится в глубоком кризисе.
В новые «темные века», когда принуждение со стороны государственных структур и чиновников становится нормой, именно представители среднего класса становятся лишними и даже опасными винтиками системы, как опасны все, кто привык ни от кого не зависеть.
Да, средний класс тоже можно принудить к каким-то действиям, как принуждали к вакцинации граждан во время пандемии, лишая работы и свободы передвижения, но сложно заставить думать так, как должно.
С одной стороны, это база общества, которая до последнего старается держаться за стабильность, потому что им есть, что терять, но с другой, — именно средний класс способен восстать и поступить по-своему в сложный момент, достаточно вспомнить многочисленные буржуазные революции, которые устраивали обычные люди, которым как раз и было, что терять.
Думающие граждане — то, что не нужно современным элитам, будь то наднациональные глобалисты, как в Европе, или пришедшие к власти крайне правые, как в Америке.
«Рождение современного среднего класса, наверное, следует считать со времен Великой французской революции, до этого права граждан были сословными. Средний класс был костяком государства модерна, рожденного Конституцией, правами человека и концепцией гражданских свобод, — поясняет писатель и философ Игорь Шнуренко. — Материальной опорой этой группы служило общество профессионалов, цивилизация, основанная на естественных и технических науках. Где каждый человек в течение жизни осваивал профессию, которой кормился. И обязательно, чтобы все в государстве были равны, по крайней мере юридически, только тогда появляется средний класс».
К сожалению, многие профессии сегодня умирают, людей заменяют роботы и искусственный интеллект. Это происходит взрывным образом. И ещё десять лет назад ничего подобного не было.
И вот уже средний класс, основа равного капиталистического общества, не вписывается в «золотой миллиард», в новый мировой проект, его слишком много, и, с точки зрения элит, он все еще слишком хорошо живет, в обществе, где люди в таком количестве постепенно становятся не востребованы, а общество потребления сменяется цифровым рабством.
Вот уже и в России с 2026 года бюджетники будут получать зарплату виртуальными цифровыми деньгами, которые бессмысленно экономить и копить, ибо в любой момент они могут превратиться в нули на экране. Люди больше не будут владеть тем, что зарабатывают. Да, пока что отказ от реальных денег доброволен, но процесс запущен.
«Цифровые технологии закрепляют отмену прав и свобод, воспринимая людей как машины», — считает и Игорь Шнуренко.
Средний класс в центре Европы, в Нидерландах, находится в таком же неопределенном положении и страдает от похожих проблем.
Песочные часы для купания
– Единственная дорогая вещь, – рассказывает Анна, - которую мы с мужем позволили себе в этом году на праздники — рождественский хлеб за 19,95 евро. Его готовят по старинным немецким традициям, булку наполняют изюмом, цукатами, миндальной пастой. Чем интереснее начинка, тем вкуснее выпечка. У каждой булочной есть свои секреты и поставщики, которые делают любую буханку уникальной. Жаль, что сейчас мало кому по карману подобная трата.
И вроде бы в Нидерландах нет войны, но мы живем хуже, чем жили наши сограждане восемьдесят лет назад.
После 1945 года в голландском обществе долгосрочную выгоду получили именно представители среднего класса. Они пережили беспрецедентный рост материального благосостояния. Они смогли улучшить свое положение благодаря разумным инвестициям (в образование, владение жильем и сбережения). Долгосрочное планирование облегчалось различными институциональными гарантиями: стабильностью работы и постоянным местом жительства. Кроме того, существовала система социальной поддержки, призванная снизить риски безработицы, инвалидности и болезней.
Но если раньше получение диплома и постоянная работа составляли прочную основу для завтрашнего дня, то сейчас это уже не так.
Вершина желаний среднего класса — владение собственным домом — уже много лет недоступна для значительной части населения. Зачастую приходится годами, а то и до самой смерти, жить в съемном жилье. При этом арендная плата стала заоблачной во многих регионах страны, а значит, дети остаются с родителями все дольше, они не вылетают из домашнего гнезда и не становятся самостоятельными.
Если нет своего дома, нет гарантии для будущего и надежды на достойную старость, поскольку государственной пенсии в районе 800 евро не хватит на съем даже социального жилья. Средняя же цена недвижимости, находящейся в собственности владельца, в 2025 году колебалась в диапазоне от 480 000 до 520 000 евро при ежемесячных выплатах ипотеки в размере 2400–2800 евро плюс 20 000–30 000 евро ежегодно уходит на налоги и нотариальные выплаты.
Социальным корпорациям разрешено предлагать доступное арендное жилье только группам населения с низким уровнем дохода.
В случае с некоторыми услугами (такими как здравоохранение и социальная поддержка) выгоду и льготы также получают бедняки и маргиналы, которые платят меньшие взносы или не платят ничего.
«Положение среднего класса в стране находится под огромным давлением. Людям с постоянной работой становится все труднее сводить концы с концами», — заявил недавно нидерландский депутат Джесси Клавер.
Собственно определения «средний класс» для Нидерландов не существует. Местная статистика исходит из рамки доходов от 30 000 до 110 000 тысяч евро в год. Всемирный банк придерживается более социологического подхода: домохозяйство относится к среднему классу, если риск оказаться в бедности относительно низок.
В основе определения лежит идея о том, что средний класс — это большинство европейцев, которые традиционно отождествляют себя с законами, правилами и соглашениями, регулирующими общество, и соответствуют им, а также ведут социально укорененный и, как правило, относительно консервативный образ жизни, который поддерживает преемственность социальных структур и процессов. Так вот сейчас этого нет.
Все больше голландцев со средним уровнем уровнем дохода обнаруживают, что им не хватает не только на непредвиденные траты, но даже на жизненно необходимые вещи.
Так, более половины жителей Нидерландов временами отключают отопление зимой. Согласно новому исследованию Фонда защиты прав потребителей (CJF), из-за стремительного роста цен на энергоносители 56 процентов люди намеренно охлаждают свои дома.
Всемирная организация здравоохранения опубликовала в 2018 году рапорт, в котором рекомендовали поддерживать комнатную температуру в 18 градусов Цельсия. Нас убеждают, что жить в неотапливаемом доме — вполне нормально.
С повышением цен на газ появились специальные песочные часы на две минуты, которые запускаешь перед тем, как идешь мыться, чтобы не тратить слишком много воды.
Тут уже и многочисленные дерматологи начали писать в СМИ о вреде приема душа каждый день. Что это, как не возвращение в средние века, когда европейцы зачастую принимали ванну два раза в жизни, при крещении и перед смертью?
Экономия началась в коронавирус, когда стали расти цены на энергоносители, потом произошел конфликт на Украине и прекратились поставки российского газа.
Попросил друзей купить стиральную машину
Для того, чтобы нормально сводить концы с концами, ваш годовой доход должен составлять в Нидерландах не менее 98 000–111 000 евро, что соответствует зарплате примерно в 8200–9250 евро в месяц.
Инфляция — злейший враг среднего класса. Мы стараемся экономить во всем, вот уже со следующего года и заправляться бензином станем ездить в соседнюю Бельгию, так как там он дешевле.
Я читаю газеты и смотрю по своим знакомым, как они живут.
Стеф работает полный рабочий день менеджером в винном магазине и зарабатывает 2600 евро в месяц. Тем не менее каждый месяц он сталкивается с финансовыми трудностями. «Управляя успешным магазином, не ожидаешь, что возникнут проблемы», — рассказывает он изданию Nieuws van de Dag. Его постоянные расходы превышают доход, из-за чего он каждый месяц оказывается в минусе: «Пришлось даже просить друзей купить мне стиральную машину, когда моя старая сломалась».
Симона, зарабатывающая 2700 евро в месяц, годами борется за то, чтобы не выходить за рамки бюджета. «Трудно покрыть постоянные расходы, не говоря уже о том, чтобы откладывать деньги на мелочи или развлечения с друзьями и семьей, — говорит она. — Жизнь — это борьба за выживание».
Для таких людей, как Стеф и Симона, будущее означает неопределенность.
По мнению финансового журналиста Мартина Виссера, ещё одна наша большая проблема — высокие налоги. Многие люди со средним доходом не получают никаких пособий, в отличие от бедняков, зато отдают государству более половины своих доходов. Выходит, что сидеть на шее у налогоплательщиков гораздо выгоднее, чем обеспечивать себя и своих детей.
Беда в том, что люди больше не верят, что можно добиться успеха, усердно учась и работая. Такие мысли значительно облегчают переход, например, к неофициальному трудоустройству.
Все чаще работники заключают временные трудовые договоры. «Работа на всю жизнь» – прежний идеал среднего класса, но его больше нет.
Большинство людей со средним уровнем дохода трудятся в условиях неопределенностей, вызванных такими вещами, как инфляция дипломов и гибкие контракты, меньше чем на 40 часов в неделю, это не стабильный заработок, а проектная работа, которая забирает ресурсы и силы, но ничего не дает. Кроме того, наёмные сотрудники, даже с хорошим образованием, рискуют быть уволенными в любой момент.
Еще одна угроза для профессий среднего уровня заключается в том, что некоторые из них (особенно рутинные административные должности) исчезают или уже исчезли. От этого больше всего пострадают женщины, которые значительно представлены в этих вакансиях, и люди старшего возраста, которым сложнее работать с изменившимися технологиями.
Многим голландцам, чтобы прокормиться, все чаще требуются как минимум два источника дохода, приходится совмещать несколько работ, что способствует дополнительному истощению внутренних ресурсов.
Одним из симптомов кризиса среднего класса является резкий рост психических заболеваний и стрессовых расстройств. В Нидерландах, по данным TNO (Нидерландская организация прикладных научных исследований) около 16 процентов сотрудников находятся на грани профессионального выгорания. Вроде бы не так много, но с каждым годом их все больше. Это явный признак того, что что-то идёт не так. При этом в последние десятилетия в стране произошло значительное сокращение финансирования психиатрической помощи. Очереди на прием к специалисту могут растянуться длиной в 24 месяца.
Еще один фактор, также затрагивающий группы со средним уровнем дохода, – возросшая уязвимость семейных взаимоотношений. 34% браков в стране распадается. Молодые люди, которые рано или поздно уехали от родителей, предпочитают одиночество, половина домохозяйств состоит из одного или максимум двух человек.
Нация стареет, а экспортируют только несчастных беженцев без образования. В стране демографический кризис и становится все меньше налогоплательщиков. Для экономического рывка необходимы переквалификация и переподготовка. Но сборщики спаржи или мясники, которых завозят в страну из Польши, Румынии, Болгарии, Украины, не способны к созданию цифровой инфраструктуры или новой энергетической системы. Трое из пяти бездомных на улицах Роттердама — это бывшие трудовые иммигранты, которых когда-то привезли сюда.
Разочарование в достигнутом
Многие считают, что именно глобализация и цифровизация — наиболее наглядный пример которой — Европейский союз — обернулись катастрофой для среднего класса.
В результате в европейских странах у граждан развивается чувство неудовлетворенности и недоверия к правительству, институтам и обществу в целом. В социологических исследованиях этот процесс называется «социальным разочарованием среднего класса».
Присутствует подобное ощущение и в России. И не только ощущение. Вспомните «схему Ларисы Долиной», которая всколыхнула общество. На чью сторону встало государство, когда было очевидно, что несчастные старушки, продающие свои квартиры, юридически не правы? На сторону тех самых бедных старушек. Для властных структур, в том числе и судов, социально ближе и понятнее оказались пенсионерки, ядерный электорат любых выборов, а не честные налогоплательщики с ипотекой и детьми, то есть тот самый пресловутый российский средний класс. За него тоже никто не вступается, растут налоги, делающие бессмысленными мелкий и средний бизнес. У коммерсантов вытягивают все жилы.
Приходится учиться выживать. Возросшая неопределенность разрывается с традиционной глубоко укоренившейся верой в то, что будущее зависит от нас самих.
Поэтому, наверное, на Западе, да и в России тоже, и растет популярность политиков, предлагающих простые решения сложных проблем — например, в Нидерландах это – «вернуть гульден вместо евро» или «закрыть границы для иммигрантов». В России тоже есть подобные популисты, требующие убрать гастарбайтеров, от них, мол, все беды. И многие это поддерживают, не осознавая, что их проблемы в другом.
Ощущение того, что элита смотрит свысока на людей среднего класса и мало ценит их труд, что прежний мир рушится, является одной из ключевых причин побед националистических партий на выборах.
После тридцати лет неолиберализма возникает вопрос, не зашел ли капитализм слишком далеко и не потеряет ли средний класс свою последнюю основу, веру в существующую экономическую и политическую систему, которая его создала.
«К сожалению, экономика превращается в машину, манипулирующую человеческими желаниями, что отменяет прежние гуманистические подходы, — считает и философ Игорь Шнуренко. — Ранее она учитывала человеческие интересы, сейчас это становится ненужным».
«Совершенно другой взгляд на мир начинает господствовать, где люди воспринимаются как машины на заводе, никому не нужна их квалификация, эмоции, чувства», — продолжает Шнуренко.
Вдобавок люди не выгодны и государственной бюрократии, которой стало слишком много во всех странах.
Но это тоже временно, так как в ближайшем будущем и чиновники в самых разных областях будут заменены системами искусственного интеллекта. То есть они отомрут следующими за средним классом, который сегодня ни во что не ставят.
А то, что мы наблюдаем сейчас, это не просто закат эпохи демократии и либерализма, это может стать финалом эпохи прав человека и самого человека.