Евгений Минин
Публикаций: 6
Может быть, еще рано, но я начну. Люсьен Оливье с 1860-го не теряет позиций и с каждым годом становится все сильнее. Над 1/8 частью суши стелется аромат свежего огурца и майонеза. Тщетно сопротивляются запахи елки, шампанского и апельсинов. Оливье наступает. Из ведер перебирается в тазы, из тазов — в тарелки.
Поезд наш ровно в 5.48 отходит, от «Щёлковской». Я обычно во второй вагон сажусь, напротив телевизора — и голову можно об стенку облокотить, и выхожу сразу к лестнице на переход на «Арбатскую». Вместе со мной Ирина заходит, рядышком садится — живет в доме у метро, едет до конца, а потом дальше, в Зеленоград, она там в торговом центре работает. Мы еще на платформе здороваемся и всю дорогу говорим о разном. О выборах, о политике или умер кто — она ж все знает, целый день в телефоне сидит.
— Ай донт андэстэнд, уот из ит?! — спросил Мамай на татаро-монгольском наречии, с усилием подняв чуть приржавевшее к утру забрало и с удивлением вытаращившись на открывшийся ландшафт.
Учитель технологии Альфред Михайлович сидел за своим столом и с пролетарской болью смотрел на то, как ученики восьмого класса пытаются делать полки для книг. Что-то получалось только у Мухамеджанова, который, правда, книг до своего переезда в Россию читал мало, но руками работать умел.
— Панкреатит… — неосторожно вчитался в протянутую пачку сигарет Бляхирев. — Раньше предупреждали насчет насморка.