— Колокольный звон — огромная область культуры, порожденная церковью. В ХХ веке произошло одичание, — говорит настоятель храма в Кадашах Александр (Салтыков).
Действительно, многие светские учреждения во времена советского богоборчества старались сохранить колокола от уничтожения. Так, в 1988 году Олег Ефремов передал колокола из старого здания МХАТ в Троице-Сергиеву лавру, а сам Большой театр передавал колокола в Казанский собор. Но сейчас в свете законопроекта о передаче церковных ценностей ситуация выглядит неоднозначно. Законопроект еще даже не обсуждали в Думе, а случаев “просьб” вернуть что-то церкви все больше. Непонятно только, почему этот вопрос не возник до реставрации колоколов.
— Вообще непонятно, что реставрировали? — горячится старший звонарь Московского Кремля и храма Христа Спасителя Игорь Коновалов. — Что нужно было сделать, чтобы они перестали звонить? В Большом театре даже нет как таковой звонницы, то есть каменной или деревянной подвески для колоколов.
Подбор колоколов Большого театра и правда составлен из колоколов разных храмов разных эпох, поэтому звук не может быть идеальный. Звон в Большом театре не представляет ценности, считает г-н Коновалов.
СПРАВКА "МК"
Впервые колокола появились в Большом театре в середине ХIХ века, когда ставили “Жизнь за царя” (“Иван Сусанин”). Чтобы озвучить оперу, по императорскому указу отлили несколько небольших колоколов. Потом их перезвон использовался в опере “Борис Годунов”, которая и сейчас есть в репертуаре театра. Большие колокола появились в театре после революции.
Самый крупный колокол, который может переехать из Большого театра в храм, весит 400 пудов. Его отлили по завещанию прихожанина храма в Кадашах Ивана Садовникова. Причем фабрикант завещал отлить колокол в 300 пудов, а отлили в 400 . Специалисты Игорь Коновалов и Константин Мишуровский, тоже звонарь Кремля, уверены, что в Большом театре могут найтись еще колокола из храма в Кадашах, маленькие, которые отливались без надписей. Но, чтобы отличить их от других, нужно провести экспертизу, создать комиссию.
— Маленькие колокола можно опознать только по звуку, который своими обертонами повторяет большой, — говорит г-н Коновалов. — К тому же мой товарищ, главный звонарь Большого театра Валерий Диш, много раз говорил мне, что такой подбор колоколов, отлитых в разных местах, создает шум, который сбивает оркестрантов.
Коновалов уверен, с колоколами Большого театра нужно разобраться. Либо отлить для театра специальные тонкостенные колокола, ведь обычные предназначены, чтобы звонить на улице с высокой точки, а не в помещении. А Константин Мишуровский видит даже более радикальный выход: заменить звон колоколов на запись.
— Есть высокотехнологичные приемы, чтобы передать перезвон, — считает он. — Это не имитация звука. Настоящий звон записывается, а потом воспроизводится на сцене. Модель звона можно создать в лаборатории.
Однако экспертиза, по крайне мере если не снимать водруженные уже в Большом колокола, может быть проведена только тогда, когда в театре появятся стены. Большой театр остался пока молчалив к заявлению настоятеля храма в Кадашах. Но церковь не сомневается, что вернет колокола.
