Рудольфа Лотара, австрийского драматурга XIX века и автора пьесы, для русской сцены открыл еще Таиров. Премьера прошла 16 ноября 1917 года. Вскоре он был запрещен, и только энтузиасты из спецхранов ЦГАЛИ нашли в одном из фондов 6 экземпляров пьесы с пометкой “не разрешено к показу!”. Итак, на сцене из динамиков истерически орет Гитлер — на самом деле это никакой не Гитлер, а отрывок из оперы… Но голос с сумасшедшинкой похож на фюрерский. Время действия не ясно. Тут и рыцарские доспехи, и черная фашистская униформа с высокими сапогами. А то и незатейливое гимнастическое трико.
Умные тела артистов, играющих у Виктюка, подчас просто иллюстрируют теории о пластическом театре, ухитряясь телом выражать даже больше, чем словом. На сцене идет война. Король при смерти, весь двор в ожидании наследника, принца Боэмунда (Кирилл Рубцов). Он прибывает из Венеции, где прохлаждался все это время со своими придворными комедиантами: Арлекином (Дмитрий Бозин), Панталеоне (Игорь Неведров), Коломбиной (ее играют на сцене, воплощая взаимоисключающие стороны женской сущности, сразу две артистки — Анна Подсвирова и Евгения Соляных). К театру принц, воплощение злости и всяческих пороков, явно неравнодушен. В политике же недееспособен. Он приказывает Арлекину, очень похожему на него и умеющему изображать повадки хозяина, являться за него перед двором, сам же в это время не прочь поразвлечься с Коломбиной. На почве соперничества влюбленный в нее же Арлекин в ярости убивает хозяина, тело топит в море, а сам выдает себя за Боэмунда, после смерти отца ставшего королем.
Основная мысль спектакля в том, что искусство и политика тесно переплетены, а столкновение художника и власти неизбежно. Вспомним, что тот же Гитлер был в свое время подающим надежды бедным художником, за чьи акварельки (нередко поддельные) и сегодня выкладывают кругленькую сумму на аукционах. Тогда он бедствовал и, по одной из легенд, получил приют в Австро-Венгрии, в семье Нижинских, что впоследствии спасло безнадежно психически больного “бога танца” во время Второй мировой войны, когда сумасшедших уничтожали.
— А что поменялось? В начале прошлого века, сейчас? — удивляется Виктюк, рассказывая “МК” о спектакле. — Вот только что слушал в новостях, что в Сибири этой ночью на березах, на соснах нарисованы фашистские знаки. Огромное количество деревьев изуродовано. Даже страшно от этого! Где? В СИ-БИ-РИ! В Германии этого нет! А в России, которая победила фашизм, свастика на березах! Что у нас происходит? А это и есть то дьявольское, против которого и выступает наш спектакль. Мы же находимся над пропастью!
