Бруй независим и верен себе, подобно приливам и отливам Ла-Манша в Нормандии, где художник предпочел иметь мастерскую. Зимой в Нормандии торжественно, первозданно, пустынно. Летом вокруг его дома — зеленый лужок. При необходимости Вильям бросает влажные, только что сотворенные холсты, на траву — понежиться, распрямиться на воздухе.
Есть у него серия работ с ироническим названием “Вещества-существа”. Их тайный смысл, возможно, открыт только ему. Вильяма Бруя не тревожит сиюминутное впечатление случайного зрителя. Он свободен! На холстах — игра его причудливого воображения, запечатленная ярким акрилом. К потребностям зрителя художник не приспосабливается. Это его манера, его эксперимент. Сдерживать его порыв может только техническое сопротивление самого материала, на чем он пишет.
Высокий профессионализм мастера позволяет таинственно и празднично подчинить своему замыслу неуправляемое движение цветных “микросуществ”. Им нет названия. Они — плоды импровизационной свободы и некоего психологического транса художника.
Рожденный в России, получивший здесь образование, Бруй давно живет во Франции, изредка наезжая в Петербург и в Москву. “Русский музей” издал классный альманах “Тот самый Бруй” — на русском и французском. В большой статье французский искусствовед Жан-Клод Маркадэ, отмечая склонность художника к самоиронии, признает в работах Бруя “этакий геометрический привет русскому супрематизму”.
Вильям и в своей артистичной внешности подчеркивает прямой вызов, даже пощечину общественному вкусу. Позволяет себе театрально-абсурдистский наряд. Его бакенбарды причудливо закручены, словно пропеллеры. Нормандское одиночество Бруй умеет превратить в праздник.
