– Я лично никаких документов на премию не подавала. Выдвигают члены Совета по культуре. Среди них – и Денис Мацуев, и другие музыканты, которые знают меня не понаслышке. Им надо говорить спасибо.
– Скажите, вы уже заслуженная артистка?
– Пока нет. Это связано с тем, что надо ждать десятилетнего стажа: у меня формально стаж в филармонии идет с 2001 года. Странный закон, ведь на сцену выхожу с 5 лет…
– А как тогда Денису дали уже народного?
– Он, вероятно, стал отношения с филармонией раньше регистрировать. Но самое главное, Денис любим народом, а это гораздо важнее, чем бумажные формальности.
– Чем вы сейчас в Суздале занимаетесь?
– Две недели длится Летняя школа: у меня 8 учениц (четверым из них по 10-11 лет), с каждой занимаюсь по 6 раз, а потом они выступят на концерте.
– Вы им не говорите на ушко: «Дорогой товарищ, один из 2000 станет Катей Мечетиной, а остальные…»
– Был разговор с одним мальчиком. «Хочу быть либо исполнителем, либо летчиком», – сказал он. Сыграл. «Знаешь, – ответила ему, – у тебя нет перспективы быть исполнителем, честно вынуждена признать, чтоб ты не ломал свою судьбу». Он пошел дальше думать.
– Жестокая тема. У пианистов – либо пан, либо пропал, в оркестр-то не сядешь…
– Да, либо все силы на это бросить, биться головой об стену и, в конце концов, ее прошибить, либо… сесть концертмейстером (аккомпаниатором) в какую-нибудь музыкальную школу, навсегда забыв об амбициях и карьере. Мальчикам это особенно тяжело.
– Как вам конкурс Чайковского этого года? Вы когда-то участвовали…
– О, была печальная страница в моей биографии в 2002 году: не прошла в финал. Было тяжело и обидно, но руки не опустила. А сейчас очень болела за Пашу Колесникова, он мне творчески близок. Но – увы. Очень высокий уровень, – когда такие как Женя Брахман во второй тур не проходят… Страшнейший марафон: 5 раз ступать на сцену БЗК!
– А что вы думаете касательно Лубянцева, в которого так влюбилась общественность?
– Слышала его один раз во втором туре по трансляции; увы, он меня как-то не расположил к себе, хотя музыкант, безусловно, талантливый.
– С ужасом думаю, что вообще нынче требуется от пианиста – начинать игру с 4 лет и заниматься по 12 часов в день?
– Кому как. Кому-то по 12 надо, а кто-то то же самое сделает за три. Мало профессиональных данных (плюс какого-то таланта) – еще должны быть наикрепчайшие нервы и физическая выносливость.
– А можно сегодня пианисту сделать карьеру без конкурсов?
– Сейчас начинает назревать тенденция именно так и делать. Куда большее значение имеет поддержка крупных музыкальных личностей (Гергиев, Спиваков любят поддерживать молодых). Ведь, во-первых, конкурсы выигрывать очень сложно, а во-вторых, это совершенно не гарантирует удачной концертной жизни.
– Правда ли, что талантливому ребенку категорически нельзя заниматься на пианино – только на рояле?
– Правда. Никаких пианино. А уж тем более цифровых (на них только текст можно выучить). Должен быть акустический рояль – и никаких компромиссов! Здесь так важны ощущения, объем звучания…
– Но кабинетный «Бехштейн» стоит 3 млн. рублей.
– Да, это дорого, но, например, старинные скрипки стоят еще дороже (и в магазине их не купишь). Так что если вы видите в 9-летнем ребенке профориентированность, целеустремленность нужно найти хороший инструмент по разумной цене.
– Простите – а она, целеустремленность должна проявиться так рано?
– В музыканте? Обязательно. Иначе он просто не сможет найти в себе мотивацию сидеть часами за инструментом. Заставляют всех. Но кого-то заставят так, что это выльется в ненависть к музыке, а кто-то очень увлечется сам.
– Какими вы находите нынешних детишек-музыкантов?
– Педагоги много жалуются, что уровень общего развития стал ниже… мало что их интересует. Я, например, не склонна, в отличие от педагогов, винить во всем интернет. И мне в 10-14 лет не удавалось быть разносторонне развитым человеком, и сейчас не считаю себя сверхэрудитом. Всё успеть невозможно. Хотя надо стараться развивать себя…
– А что вы можете сказать об азиатских музыкантах, начинающих диктовать стиль?
– Есть те, о которых ничего хорошего не скажешь, а есть совершенно изумительные… но самое главное, у них безумная скорость прогресса в нашем деле. Национальная черта – усидчивость и склонность достигать поставленных целей. И если так дальше пойдет – они займут серьезное место в музыкальной жизни. Пока мы (европейцы/американцы) еще держим лидирующие позиции по количеству имен на больших сценах мира. Но что будет через десять лет – уже трудно сказать.
– Фортепиано пока не надоедает? Мне, честно, сложно вас представить в образе дирижера…
– Нет-нет, этим совсем не интересуюсь, не в моем характере. Если переключусь на что – так это на педагогику (хотя уже преподаю) или на камерную игру… Но думать об этом не хочу: не наигралась еще!
– Вы никогда не жалели, что выбрали эту профессию?
– Никогда. В качестве фантазии представляла, что могла бы еще делать – например, заниматься языками, пошла бы в иняз. Склонность есть, как и у многих музыкантов – верно, один раздел мозга за это отвечает.
– А правда, что вы увлекаетесь горными лыжами?
– Каждый год выезжаю в горы и катаюсь недельку… скажем, в Италии. Это может быть опасно, но если ломаешь – то ноги. Хотя, честно, хотелось бы и этого избежать.
– Машину по Москве сами водите?
– 14 лет как. У меня «мерседес». Всегда приятнее, знаете ли, провести 2 часа в пробке, чем 40 минут на шпильках в метро. Вот такие у меня «дурные» привычки.
– Музыку за рулем слушаете?
– Только не академическую. Зареклась. Противопоказано. Начинаю сильно отвлекаться от дороги.
– Какой-то музыкальный сюрприз услышим от вас в ближайшее время?
– Недавно Алексей Рыбников предложил сыграть свою сонату. Это юношеское произведение – дань увлечение додекафонии (хотя это и не стало делом его жизни). Согласилась с удовольствием для расширения кругозора. Это будет в октябре. Она нелегкая… Не буду, разумеется, учить наизусть, это для современной музыки (серийной техники) ни к чему.
– То есть современную музыку играют всегда по нотам?
– Ну конечно. Зачем рисковать? Ведь безумно нервничаешь, боясь на сцене забыть текст. Не стоит подвергать ни себя, ни публику таким стрессам. Видела однажды человека, который во время концерта остановился, ушел за кулисы и вернулся с нотами.
– Не кажется ли вам, что современная музыка больше лежит в области арта, нежели классической традиции?
– Это факт. Композиторы всякий раз стараются придумать свою концепцию: кто-то заходит в странные дебри, начиная распиливать скрипки на сцене (это старО, неинтересно и неприятно), а другие идут по нормальному музыкантскому пути, пишут эмоциональную и интересную музыку… без нее – никуда.
