Как-то на глаза попалась статья с характерным названием «Кто защитит Льва Толстого?». Вышла она в ответ на появление, казалось бы, академического издания произведений русского классика, на деле обернувшегося «полным собранием» ошибок и опечаток. Все мы ратуем за «чистоту жанра», а от кино и театра часто ждем не вольных интерпретаций национального достояния, а академического подхода. Но режиссеры уверены — и они абсолютно правы, — что буквальное перенесение первоисточника на экран и театральные подмостки ничем хорошим закончиться не может. В связи с этим мне вспоминается, как я была на «Ленфильме» в 1996 году. Шел последний съемочный день фильма «Хрусталев, машину!» Алексея Германа. А уже на следующее утро там планировалось начать первую павильонную съемку американской «Анны Карениной» Бернардо Роуза с Софи Марсо в главной роли. В павильоне кипела жизнь, сооружали колодец, вот-вот должны были привезли настоящего медведя, чтобы бросать его в колодец. Тогда нам рассказывали, что снимут картину о красивой России и прекрасном Петербурге, и это будет совсем не то, что русский думает об Анне Карениной. Что из этого получилось, мы теперь знаем. Хотя именно Софи Марсо навеяла самые разные ассоциации. И в 1998 году на Неделе высокой моды в Москве наш кутюрье Валентин Юдашкин представил коллекцию в духе созданного ею образа Анны Карениной. Все было изящно, а последовал бы строго за Толстым — могла бы получиться описанная им тюлево-кружевная толпа дам, ожидающих на балу кавалеров. Это к вопросу об ассоциациях и интерпретациях. Все в этом деле не прямолинейно.
Совсем недавно на экраны вышла еще одна «Анна Каренина», режиссера Джо Райта, известного по картине «Гордость и предубеждение». Поставлен новый фильм по сценарию блистательного британского драматурга Тома Стоппарда. Это значительная фигура в театральном мире, известная любителям кино по фильму «Влюбленный Шекспир», за сценарий которого Стоппард получил премию «Оскар». Пожалуй, ни одна картина не вызывала в последнее время столько эмоций и бурных дискуссий, как последняя «Анна Каренина» — весьма радикальная интерпретация культового во всем мире произведения Льва Толстого, о котором на родине многим известно лишь то, что Анна Каренина бросилась под поезд. Никогда не забуду, как в дни празднования в 1998 году 170-летия Льва Толстого свезенные в Ясную Поляну школьники шутки ради «рыдали» на могиле писателя, ненавистного им благодаря школьной системе образования.
Из прежних заграничных киноадаптаций русских классиков разве что «Евгений Онегин» Марты Файнс вызвал такую же бурную реакцию. Еще студентом драматической школы, будущий «Английский пациент» Рэйф Файнс, прочитал роман в стихах Пушкина, и простота рассказа потрясла его воображение. А потом он увлек своими идеями сестру Марту. Так появился трогательный и простодушный фильм «Евгений Онегин», в котором не было клишированного изобилия икры — непременного атрибута русской жизни, какой она видится иностранцу, хотя без традиционной рюмки водки не обошлось, как и без песни «Ой, цветет калина». Режиссер воспользовалась тремя переводами «Онегина», включая тот, что сделан Владимиром Набоковым. Все было проработано тщательно и аккуратно, даже со священным трепетом, а получилось наивно и немного смешно.
Негодование, сопровождающее появление «Анны Карениной», где главную роль исполнила Кира Найтли, связано с тем, что превратили, мол, великий роман, на который вроде бы только мы одни и имеем право, в подобие кукольного театра. А по мне, так Стоппард доказал лишний раз, что значит сила драматургии, способной направить все постановочные идеи в нужном русле. Он лихо адаптировал роман Толстого, так, чтобы избежать упреков в развесистой клюкве и вампуке, развернул действо, словно на подмостках. Получился грандиозный театр русской жизни, где действующие лица стали не просто персонажами, но и актерами. В такой трактовке позволителен любой уклон в а-ля рюс, потому как происходит все не в реальной жизни, а на сцене. Кире Найтли не привыкать к освоению всех тонкостей «гордости и предубеждения». Делает она это без всякой серьезности, легко и зрелищно, но без дешевых трюков. Хотите приятного времяпрепровождения — получайте его, ничто при этом не оскорбит ваш слух и глаз. Кира Найтли очаровала своей красотой мужскую часть российской аудитории, а кто-то счел ее роль полной бессмыслицей.
Роль ее мужа Алексея Каренина сыграл неузнаваемый Джуд Лоу. Он — отнюдь не деспот и не домашний тиран, каким его часто представляют не читавшие романа зрители, но имеющие приблизительное представление о Толстом. Русопятый граф Вронский в исполнении Аарона Тейлор-Джонса производит впечатление вполне заурядного существа. Именно он добил ревнителей чистоты жанра, воспринявшими его как оскорбление и некий вызов со стороны создателей, а у кого-то такая трактовка вызвала бурные приливы веселья. Вот пример виртуозной игры со штампами. Все перевернуто с ног на голову. Вспоминается недавняя экранизация «Идиота» эстонского режиссера Райнера Сарнета. В нем воплотились все страхи, связанные с восприятием европейцами еще одного главного русского романа и русской жизни в целом. Семейство Епанчиных там напоминает коллекцию кукол Барби: гидропиритные халы, агрессивный макияж, серьги из перьев до плеч. Блондинки появляются под музыку Свиридова к пушкинской «Метели». Проститутка в леопардовой одежде с плюшевым леопардом в руках блуждает по улице, напоминающей декорацию. И тоже возникает ощущение сценического пространства, неподлинной жизни. Настасья Филипповна в коротком коктейльном платье пьет вино прямо из горлышка бутылки. Она словно сошла с обложки глянцевого журнала. Бритоголовый Рогожин с татуировкой на шее сушит феном ее волосы. Как ни странно, все это не наводит ужас. Напротив, вызывает любопытство, по крайней мере к тем штампам восприятия нашей жизни у иностранцев, часто связанным со всякого рода страхами и фобиями. Что делать, раз такими мы видимся на расстоянии...
Сергей Соловьев: «Кира Найтли вообще не понимает, что за женщину она играет»
Мы поговорить с Сергеем Соловьевым о том, что все это значит, и о «трудностях перевода» большой литературы на язык кино.
— Существует много экранизаций «Анны Карениной». Совсем недавно появился фильм Джо Райта с Кирой Найтли в главной роли. Теперь вашу «Анну Каренину» будут сравнивать с ним. Вы, как автор, можете сказать, в чем необычность вашей интерпретации романа Толстого?
— Работая над сериалом, я пытался перевести текст Толстого в кинематографическую прозу. А когда я делал киновариант, то это был перевод в кинематографическую поэзию, то есть перевод толстовского романа на язык кино новыми стихами. Фильм Джо Райта никак не может назваться экранизацией. Это вольное сочинение на сюжетные мотивы Льва Николаевича Толстого. Я не ругаю картину. Она кому-то нравится, кому-то нет, но никакого отношения к экранизации Толстого она не имеет. Мне кажется, что Кира Найтли вообще не понимает, что за женщину она играет, что за героиня у Толстого. Она играет какие-то свои переживания по поводу собственных претензий к жизни. Это никакого отношения не имеет к тому, что написал Толстой. А вообще, я с уважением отношусь к тому, что иностранцы чего-то такое сочиняют по русской прозе. Потому что в этом есть проявление внимания и любви к нам и нашей культуре. Допустим, была очень трогательная, красивая смешная британская картина «Евгений Онегин». Она с такой любовью и тщательностью сделана. Вспомните, как подобраны там коньки, как герои катались на фоне Петропавловской крепости, как у них закинуты шарфики через плечо. Очень трогательно. Но одновременно с этой любовью к России стало очевидно глубочайшее непонимание ничего вообще из того, что написано Александром Сергеевичем Пушкиным, и того, что происходит с нашими душами. Та же самая история и в «Анне Карениной» Джо Райта — театр, какие-то поцелуи, Вронский в рейтузах. Все очень богато, красиво, и это вызывает большое уважение. Точно с такой же ясностью, как и в «Евгении Онегине», видно глубочайшее непонимание ничего из того, что написано Львом Николаевичем Толстым. Просто совсем ничего. И совсем ничего из того, что происходит в России. Недавно во всем мире, но только не у нас отмечали 100-летие со дня ухода Льва Толстого. Мы, как всегда, были заняты чем-то другим.
— Андрей Кончаловский стал сопродюсером фильма «Последнее воскресение» Майкла Хоффмана по роману Джея Парини «Последняя станция», отвечал за проведение съемок в России. Толстого сыграл Кристофер Пламмер, а Софью Андреевну — британская актриса с русскими корнями Хелен Миррен. Ясную Поляну снимали в Германии.
— Не знаю таких подробностей. Но это тоже была достаточно трогательная и смешная картина. Любопытно, как авторы вообще понимали и трактовали конфликты Льва Николаевича с Софьей Андреевной. Дико смешно выглядел уход Толстого из Ясной Поляны без Ясной Поляны. Это такие трогательные и очень смешные попытки, которые, конечно, должны приветствоваться. Но не должны менять существа дела. Так мне кажется.
